Статья: Комментарий к Постановлению Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" (Кузнецов А.А.) ("Вестник ВАС РФ", 2013, N 10)

Документ предоставлен КонсультантПлюс www.consultant.ru Дата сохранения: 22.02.2018

КОММЕНТАРИЙ К ПОСТАНОВЛЕНИЮ ПЛЕНУМА ВАС РФ ОТ 30.07.2013

N 62 "О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ ВОЗМЕЩЕНИЯ УБЫТКОВ ЛИЦАМИ,

ВХОДЯЩИМИ В СОСТАВ ОРГАНОВ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА"

А.А. КУЗНЕЦОВ

Кузнецов Александр Анатольевич, главный консультант управления частного права ВАС РФ, магистр юриспруденции (РШЧП), кандидат юридических наук.

Чрезвычайная сложность взыскания убытков является, пожалуй, одной из основных проблем российского права, значительно снижающей общий уровень защищенности участников гражданского оборота. Однако применительно к корпоративному праву она приобрела воистину огромные масштабы. Участники юридических лиц нередко остаются без каких-либо средств защиты перед недобросовестными действиями лиц, входящих в состав органов юридических лиц (далее - директор), прежде всего потому, что область ранее активно использовавшейся меры - оспаривания сделок постоянно сужается <1> и иных возможностей, кроме как взыскивать убытки, у участников не остается.

--------------------------------

<1> На сокращение возможностей для оспаривания сделок были направлены как изменения, внесенные за последние несколько лет в корпоративное законодательство (см.: Федеральный закон от 19.07.2009 N 205-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"), так и совсем свежие поправки в ГК РФ (см.: Федеральный закон от 07.05.2013 N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации").

Постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" (далее - Постановление Пленума N 62) <2> является попыткой исправить описанное положение дел с взысканием убытков в корпоративном праве. На наш взгляд, данное Постановление следует расценивать не только как разъяснение по ряду сложных юридических вопросов, но также и как общий посыл судам о необходимости более внимательно подходить к рассмотрению соответствующей категории споров.

--------------------------------

<2> См. текст Постановления на с. 120.

В рамках настоящего Комментария к Постановлению Пленума N 62 мы хотели бы обсудить основные положения этого разъяснения, а также некоторые вопросы, которые остались за его пределами.

Круг лиц, которые могут быть привлечены

к ответственности за убытки

В этой части законодательство отвечает только на самый очевидный вопрос - к ответственности могут быть привлечены лица, входящие в состав органов юридического лица (см., например, ст. 53 ГК РФ; ст. 44 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", далее - Закон об ООО; ст. 71 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах", далее - Закон об АО).

Следующий шаг делает Постановление Пленума N 62, в преамбуле которого упоминается о том, что к ответственности могут быть привлечены лица, не только входящие, но и входившие в состав органов управления. Ранее подобная фраза содержалась только в п. 4 ст. 225.1 АПК РФ. Однако она могла пониматься как уточнение касательно процессуального порядка рассмотрения споров об ответственности бывших директоров, тогда как преамбула Постановления Пленума N 62 дает ответ на вопрос в материально-правовом смысле: бывший директор подлежит привлечению к ответственности по тем же основаниям, что и действующий.

К сожалению, есть ряд вопросов, оставшихся неохваченными Постановлением Пленума N 62.

Во-первых, сохраняется неясность применительно к ответственности так называемых лжедиректоров, т.е. лиц, действовавших от имени юридического лица без надлежащих полномочий (например, решение общего собрания, наделяющее их полномочиями, было признано недействительным). Убытки у юридического лица могут возникнуть, предположим, по той причине, что сделки, заключенные таким лжедиректором, в ряде случаев признаются действительными: в частности, если контрагент по сделке являлся добросовестным, а внесение сведений о таком лжедиректоре в Единый государственный реестр юридических лиц не противоречило воле большинства участников <3>.

--------------------------------

<3> См.: Постановления ВАС РФ от 24.07.2007 N 3259/07, от 02.06.2009 N 2417/09, от 17.11.2011 N 7994/11 (подробный анализ вопросов, связанных с недействительностью сделок, заключенных лжедиректором, см. в комментарии О.Р. Зайцева к указанным делам: Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: Избр. постановления за 2009 год с комментариями / Под ред. А.А. Иванова. М., 2012. С. 13 - 22).

На наш взгляд, с лжедиректора убытки должны взыскиваться по тем же правилам, что и с подлинного директора <4>, поскольку ответственность обоих в конечном счете вытекает из факта использования возможности создавать своими действиями последствия для юридического лица в ущерб интересам последнего <5>. Равным образом лжепредставитель, доверенность которого была отозвана, может при определенных обстоятельствах породить своими действиями последствия для представляемого, в том числе заключить сделку (п. 2 ст. 189 ГК РФ), но будет отвечать перед представляемым за причиненные убытки, как если бы его доверенность была не отозвана.

--------------------------------

<4> В отдельных делах суды придерживаются такого подхода (см.: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 05.06.2013 по делу N А11-6369/2011).

<5> Мы не называем это представительством, поскольку применительно к лжедиректору можно говорить лишь о видимости полномочия.

Во-вторых, надо признать, что в современном гражданском обороте имеют место более сложные формы взаимосвязей между собственностью и ее управлением, чем две формальные модели: 1) участник - юридическое лицо; 2) директор - юридическое лицо. Прежде всего мы имеем в виду так называемых теневых директоров, т.е. лиц, которые по объему полномочий приближаются или равны членам органов управления и фактически выполняют их функции, например на основании доверенности, либо имеют фактическую возможность оказывать влияние на ведение дел юридическим лицом.

С формальной точки зрения директор не обязан выполнять указания участника, который его избрал, юридическое лицо не зависит от указаний крупного (монопольного) кредитора и т.п., поэтому привлечение таких лиц (оказавших влияние) к ответственности по правилам корпоративного права затруднено <6>.

--------------------------------

<6> Отчасти проблема ответственности тех, кто фактически влияет на юридическое лицо, решается в делах о банкротстве. Так, ст. 2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) содержит понятие контролирующего лица, под которым понимается лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем два года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом (в частности, контролирующим должника лицом могут быть признаны члены ликвидационной комиссии, лицо, которое в силу полномочия, основанного на доверенности, нормативном правовом акте, специального полномочия могло совершать сделки от имени должника, лицо, которое имело право распоряжаться 50 и более процентами голосующих акций акционерного общества или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью). Такое контролирующее должника лицо в силу п. 3 ст. 56 ГК РФ и п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве может быть привлечено к субсидиарной ответственности по долгам должника, если банкротство должника вызвано этим лицом.

Кроме того, поскольку в качестве теневого директора нередко выступает мажоритарный участник либо зависимое от него лицо, само юридическое лицо крайне редко пытается привлечь таких теневых директоров к ответственности хотя бы по правилам об ответственности представителя <7>.

--------------------------------

<7> Тот факт, что директор и голосовавший за его избрание крупный участник нередко действуют совместно, выводя активы из общества, можно проследить и в судебной практике (см.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 29.01.2013 по делу N А63-2072/2012).

Проблему ответственности теневых директоров предполагается решить в рамках работы по модернизации ГК РФ. Так, в соответствии с п. 3 ст. 53.1 ГК РФ (в редакции проекта Федерального закона N 47538-6/2) лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, включая возможность давать указания лицу, уполномоченному выступать от имени юридического лица и (или) членам коллегиальных органов юридического лица, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные юридическому лицу по его вине.

В целом надо сказать, что ответственность теневых директоров, а также лжедиректоров - это непростой вопрос, возникающий и в зарубежных правопорядках. Как следует из сравнительно-правового обзора об ответственности членов органов управления, размещенного на сайте Европейской комиссии, в германской юридической литературе нет единства мнений относительно возможности привлечения к ответственности де-факто директоров. Сложилось три подхода:

1) согласно наиболее консервативной точке зрения лицо не может быть привлечено к ответственности за убытки как директор, если оно не было официально наделено полномочиями в соответствующем порядке (отсутствует формальный акт о его избрании). Компромиссная версия этой позиции состоит в том, что, если акт наделения полномочиями имеется, но содержит в себе юридические пороки, это не препятствует привлечению соответствующего лица к ответственности как директора;

2) часть авторов полагает, что лицо может быть привлечено к ответственности как директор даже в том случае, если отсутствует какой-либо акт о наделении такого лица полномочиями члена органа управления, решающую роль играет следующее обстоятельство: заменил ли де-факто директор в значительной степени официальные органы управления;

3) сторонники наиболее прогрессивной позиции считают, что к ответственности в качестве директора может быть привлечено любое лицо, которое осуществляло управление обществом или оказывало влияние на официально назначенных директоров, при этом не имеет значения, было ли такое лицо назначено на какую-либо должность <8>.

--------------------------------

<8> См.: Klappstein V. Directors' Duties and Liability in Germany // Annex to Study on Directors' Duties and Liabiliity prepared for the European Commission. P. 333 - 334. URL: http://ec.europa.eu/internal_market/company/docs/board/2013-study-reports_en.pdf.

Следует отметить, что Постановление Пленума N 62 содержит решение в отношении одного смежного вопроса. Пункт 7 упоминает о том, что в ситуации, когда сделка, причинившая юридическому лицу убытки, была одобрена решением коллегиальных органов, наряду с директором солидарную ответственность за причиненные этой сделкой убытки несут члены названных коллегиальных органов. Поскольку рассматриваемый пункт не указывает иного, к числу коллегиальных органов относятся также и общие собрания участников юридического лица.

Ответственность участников за причиненные убытки основывается на том простом факте, что они также несут обязанность действовать в интересах общества, в том числе не причинять ему вред (см., например, п. 3 ст. 53 ГК РФ, п. 1 - 4 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 24.05.2012 N 151). Соответственно, если они злоупотребляют своей возможностью создавать правовые последствия для юридического лица, с них могут быть взысканы убытки.

Бремя доказывания добросовестности и разумности действий

(бездействия) директора

В российском праве для привлечения к гражданско-правовой ответственности за нарушение договора в виде возмещения убытков необходимо наличие нарушения договора и убытков, находящихся между собой в причинно-следственной связи <9>, а также вины контрагента. Согласно ст. 401 ГК РФ наличие нарушения и убытков доказывается потерпевшим, наличие вины предполагается, ее отсутствие доказывается нарушителем.

--------------------------------

<9> Вопросы причинно-следственной связи не являлись специальным предметом обсуждаемого разъяснения, а соответственно, и настоящего Комментария. Вместе с тем нельзя не отметить, что доказывание причинно-следственной связи становится одной из центральных проблем при взыскании убытков в целом и с директора в частности. Со своей стороны мы лишь можем отослать читателя к статье А.В. Егорова, в которой обсуждаются теории причинно-следственной связи (см.: Егоров А.В. Упущенная выгода: проблемы теории и противоречия практики // Убытки и практика их возмещения: Сб. ст. / Отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2006. С. 74 - 80). Мы также можем отметить, что согласно уже упоминавшемуся сравнительно-правовому обзору в германском праве в случае привлечения директоров к ответственности используется теория необходимой причины (adequate causation), по которой недостаточно сказать, что убытки не возникли бы, если бы не действия (бездействие) директора. Истец должен показать, что убытки были ожидаемы в свете обстоятельств дела, в свою очередь директор может защищать себя, показывая, что убытков нельзя было избежать, даже если бы он действовал в полном соответствии со своими обязанностями (см.: Klappstein V. Op. cit. P. 339).

Наложение этой общей формулы на ответственность директоров являлось нетривиальной задачей, поскольку оставалось неясным содержание обязанностей директора и их соотношение с понятием вины <10>.

--------------------------------

<10> Показательно, что в п. 3 ст. 53 ГК РФ не упоминается о наличии вины как необходимого элемента для привлечения к ответственности за убытки лиц, действующих от имени юридического лица без доверенности.

Первоначально российская судебная практика пошла по пути, по-видимому, опирающемуся на буквальный текст п. 2 ст. 401 ГК РФ, согласно которому отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (факт нарушения обязательства соответственно доказывается потерпевшим), при этом лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства.

Так, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 12.04.2011 N 15201/10 сделан вывод, что при обращении с иском о взыскании убытков, причиненных противоправными действиями директора, истец обязан доказать сам факт причинения ему убытков и наличие причинной связи между действиями причинителя вреда и наступившими последствиями, в то время как обязанность по доказыванию отсутствия вины в причинении убытков лежит на привлекаемом к гражданско-правовой ответственности директоре.

Следовательно, в качестве нарушения обязанности со стороны директора рассматривается возникновение у общества убытков. И по логике ст. 401 ГК РФ такой директор может освободиться от ответственности, только доказав отсутствие своей вины в наступлении убытков.

Насколько обоснованно говорить о том, что директор нарушил обязательство только в силу того, что юридическому лицу причинены убытки? Ведь директор не обязуется принести прибыль - он обязуется прилагать к этому усилия, ибо его обязательство относится к обязательствам по приложению максимальных усилий, а не по достижению результата. Ключевой особенностью первой категории обязательств является то, что должник гарантирует не наличие результата, а совершение всех действий для его достижения, которые обычно совершаются разумным участником оборота в сравнимых обстоятельствах. Поэтому нарушение обязательства по приложению максимальных усилий имеет место только в тех случаях, когда должник действовал не в соответствии с описанным стандартом разумного участника оборота. При таком подходе аспект вины в понимании п. 2 ст. 401 ГК РФ сливается с надлежащим исполнением обязательства <11>.

--------------------------------

<11> О классификации обязательств на обязательства по достижению результата и обязательства по приложению усилий к достижению результата см.: Егоров А.В. Агентский договор: опыт сравнительного анализа законодательных и теоретических конструкций // Ежегодник сравнительного правоведения. М., 2002. С. 125 - 131.

В связи с этим под нарушением директором своего обязательства перед юридическим лицом можно понимать нарушение обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно, т.е. недобросовестные и неразумные действия, приведшие к убыткам (иначе говоря, неприложение должных усилий).

В судебной практике такой подход был применен в Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 12505/11, согласно которому, если суд установит, что член органа управления действовал в условиях конфликта интересов, бремя доказывания отсутствия в его действиях (бездействии) нарушения обязанностей действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица перекладывается на него. Иными словами, позицию Президиума ВАС РФ в данном деле можно трактовать в том смысле, что в отсутствие конфликта интересов бремя доказывания наличия в действиях (бездействии) директора нарушения обязанностей действовать добросовестно и разумно в интересах юридического лица возложено на участника.

Последняя точка зрения и была закреплена в абзаце третьем п. 1 Постановления Пленума N 62, где указано, что истец должен доказать наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица. Особо стоит отметить, что из содержания Постановления Пленума N 62 вытекает отсутствие необходимости отдельного доказывания вины директора. Действия директора считаются виновными, если с его стороны имели место недобросовестные и (или) неразумные действия (бездействие). Отсутствие необходимости доказывания вины вытекает хотя бы из того факта, что при доказанности нарушения со стороны директора (т.е. недобросовестных и (или) неразумных действий) уже не остается места для отдельного доказывания вины в смысле ст. 401 ГК РФ. Вряд ли можно помыслить недобросовестные и (или) неразумные, но невиновные действия.

Говоря об общей презумпции добросовестности и разумности действий (бездействия) директора, отраженной в Постановлении Пленума N 62, нельзя не прокомментировать последние два абзаца п. 1 этого разъяснения, где указывается на то, что молчание (отказ от пояснений, в том числе от опровержения доказательств, представленных истцом) со стороны директора может стать основанием для переложения на него бремени доказывания своей добросовестности и разумности. Как видится, подобные правила могут быть объяснены с точки зрения ч. 3.1 ст. 70 АПК РФ, устанавливающей, что обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований или возражений, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований.

Подобное стимулирование директора к предоставлению пояснений относительно причин возникновения убытков заслуживает поддержки и с той точки зрения, что процесс о взыскании убытков с директора - это, как правило, противостояние неинформированной (истец: пострадавшее юридическое лицо либо его участники) и информированной (ответчик: директор) сторон. Ответчик обладает всеми сведениями о своих ошибках, он профессионал, тогда как истцы вынуждены собирать доказательства по крупицам. Следовательно, необходимо компенсировать этот информационный дисбаланс между сторонами <12>.

--------------------------------

<12> В то же время нельзя исключать наличие и обратной ситуации, когда в позиции слабой стороны будет находиться директор. Так, будучи уже лишенным полномочий и уволенным, директор не имеет доступа к документам юридического лица, которые могли бы доказать его добросовестность и разумность (например, отчет оценщика, которым директор руководствовался при совершении сделки). Представляется, что в случае необходимости суд вправе по ходатайству бывшего директора истребовать у юридического лица соответствующие документы (ч. 4 ст. 66 АПК РФ).

Презумпции недобросовестности и неразумности директора

Законодатель, характеризуя обязанности директора, ограничился довольно неопределенной формулировкой "действовать добросовестно и разумно", что, безусловно, осложнило задачу судов, которые в отсутствие развитой правовой доктрины вынуждены были наполнять эти термины содержанием самостоятельно.

Так, одной из самых важных проблем является чрезвычайно высокий стандарт доказывания по такого рода делам, т.е. для того, чтобы суд удовлетворил требования о взыскании убытков, истцу необходимо доказать причинно-следственную связь между действиями (бездействием) директора и убытками, возникшими у юридического лица. При этом считается, что такая связь существует только тогда, когда убытки стали прямым и неизбежным следствием действий (бездействия) директора, что не всегда имеет место. В последние годы под влиянием правовых позиций ВАС РФ стандарты доказывания в делах о возмещении убытков, в том числе причиненных членами органов управления, стали приходить в нормальное русло. Например, уже упоминавшимся Постановлением Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 12505/11 было принято решение о взыскании убытков, причиненных обществу директором, на основании косвенных доказательств его недобросовестности, в частности того факта, что он отказался раскрыть доказательства, связанные с совершением сделки между его аффилированными лицами и обществом, дочерним по отношению к обществу, руководителем которого он являлся.

Это Постановление Президиума ВАС РФ было положено в основу идеи п. 2 и 3 Постановления Пленума N 62: предложить несколько наиболее типичных ситуаций (презумпций недобросовестности и неразумности), описывающих обстоятельства, при наличии которых на директора перекладывается бремя доказывания отсутствия нарушения обязанностей действовать в интересах юридического лица (как мы указывали выше, по общему правилу недобросовестность и (или) неразумность действий директора доказывает истец). Включение таких презумпций преследовало цель сформировать определенный стандарт поведения директора. С одной стороны, это позволит облегчить истцу доказывание наличия нарушения директором своих обязанностей, с другой - даст директору понимание того, что от него требуется.

Необходимо отметить, что перечисленные в п. 2 и 3 Постановления Пленума N 62 презумпции являются оспоримыми, т.е. наличие упомянутого в них обстоятельства не исключает для директора возможности доказать то, что он действовал в интересах юридического лица. Например, продажа имущества по заниженной цене может быть в ряде случаев объяснена тем, что юридическому лицу срочно требовались денежные средства для покрытия долгов во избежание банкротства и т.п.

В ходе публичного обсуждения проекта Постановления Пленума N 62 не раз высказывалось опасение, что директоров будут привлекать к ответственности за деловые просчеты, неизбежные в предпринимательской деятельности. Для предотвращения этого отдельными участниками дискуссии предлагалось исключить из проекта указание на обязанность директора собирать информацию, необходимую для принятия решения.

На наш взгляд, ошибочно ставить знак равенства между требованием к директору принимать информированные решения и требованием не ошибаться. Наличие предпринимательского риска не оправдывает неквалифицированных действий директора, даже не попытавшегося собрать необходимую для принятия решения информацию. Директора привлекают именно как профессионального управленца (это один из мотивов разделения собственности и управления и в широком смысле специализации: подразумевается, что директор - это лицо, которое может управлять собственностью более эффективно, чем это может делать собственник), и было бы неоправданно снижать объем требований к нему. Поэтому можно только приветствовать сохранение в п. 3 Постановления Пленума N 62 указания на то, что действия (бездействие) директора признаются неразумными, если он принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации, либо до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительных сведений. Разумеется, это необязательно должна быть вся возможная информация, такое требование было бы невыполнимым. В Постановлении Пленума N 62 справедливо подчеркивается, что необходимо собрать тот объем информации, который обычно собирается при сходных обстоятельствах (наиболее типичный пример: при совершении сделки купли-продажи недвижимости принято как минимум проверять полномочия контрагента по реестру прав на недвижимость). Директор, определяя круг собираемой информации, учитывает характер предстоящего решения, а главное - насколько велики будут расходы на получение информации в сравнении с потенциальной выгодой от решения.

Впрочем, к сожалению, на данном этапе развития российского гражданского оборота этот вопрос не является особенно актуальным. В судебной практике абсолютное большинство дел, связанных с привлечением директора к ответственности, касаются недобросовестных действий директора (как правило, вывод активов в пользу себя или мажоритарного участника), где нет необходимости давать оценку степени его профессионализма.