!Корпоративное право 2023-2024 / Кузнецов - Исковая давность по косв искам

Комментарии

Александр Анатольевич Кузнецов

магистр юриспруденции (РШЧП), кандидат юридических наук

Исковая давность по косвенному иску участника

Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 26.08.2016 № 305-ЭС16-3884

Комментируемое определение Верховного Суда затрагивает вопрос момента начала течения исковой давности по иску об оспаривании сделки с заинтересованностью.

История, которая вырисовывается на основе прочтения судебных актов, довольно банальна: в 2011 г. без надлежащего одобрения совершены сделки между участником и обществом (договоры безвозмездного пользования земельными участками), другой участник в 2015 г. обратился с иском об оспаривании этих сделок.

Подобных дел в справочно-правовых базах предостаточно, но указанному делу «повезло» быть рассмотренным в эпоху перемен — после реформы ГК РФ в части юридических лиц, в рамках которой Кодекс был дополнен новой ст. 65.2, в п. 1 которой перечислены права участников корпораций, в том числе указано, что участники корпорации (участники, члены, акционеры и т.п.) вправе оспаривать, действуя от имени корпорации (п. 1 ст. 182), совершенные ею сделки по основаниям, предусмотренным ст. 174 ГК РФ или законами о корпорациях отдельных организационно-правовых форм, и требовать применения последствий их недействительности, а также применения последствий недействительности ничтожных сделок корпорации.

Приведенная норма содержит в себе недвусмысленное указание на то, что участник, оспаривая сделку корпорации, действует как ее представитель. Едва ли это

11

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=2882855

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 11/2016

можно назвать подлинной новеллой: да, закон впервые прямо сделал отсылку на п. 1 ст. 182 ГК РФ, однако представительский характер такого иска можно было констатировать и без этого (см. п. 11 постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью»; далее — постановление № 28).

Тем не менее именно содержание п. 1 ст. 65.2 ГК РФ стало причиной сомнений судов в отношении того, с какого момента исчислять исковую давность по иску об оспаривании сделок. В рассматриваемом споре участник, предъявивший иск, узнал об оспариваемой сделке только в 2014 г., т.е. укладывался в годичный срок давности, тогда как ответчик настаивал на том, что давность начала течь с момента, когда о ней узнало общество, т.е. с 2011 г., а значит, давность пропущена.

Если первая инстанция без каких-либо аргументов предпочла уклониться от обсуждения этого вопроса, отметив, что срок давности не пропущен, то апелляционная и кассационная инстанции, сославшись на ст. 65.2 и 182 ГК РФ, указали, что начало течения давности должно отсчитываться с момента, когда об оспариваемой сделке узнал представляемый — общество1.

Верховный Суд РФ, разрешая это дело, поддержал позицию суда первой инстанции, сославшись на п. 5 постановления № 28 и сопроводив это рассуждением, из которого следовало, что раз участник, оспаривая сделку, косвенно защищает и свой интерес, а совершение сделки нарушает его интересы, то и «для исчисления срока исковой давности по такому требованию имеет существенное значение момент, когда обладатель нарушенного права (участник) узнал или должен был узнать о соответствующем нарушении».

Мы далеки от того, чтобы говорить о наличии единственно верной позиции по этому делу. Тем не менее полагаем, что позиции, высказанные всеми судами, в части исковой давности далеко не бесспорны.

Напомним, что из представительской позиции в отношении косвенного иска следует, что участник, заявляющий соответствующие требования в интересах общества, действует как законный представитель (п. 32 постановления Пленума ВС РФ

1Справедливости ради заметим также, что постановления апелляционной и кассационной инстанций содержали и дополнительную аргументацию со ссылкой на то, что «разумное и добросовестное осуществление корпоративных прав, проявление интереса к деятельности общества позволят участнику своевременно узнать о заключенных обществом сделках и об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделок недействительными, что, в свою очередь, обеспечивает возможность защитить нарушенные права в установленные законом сроки». Это привело суды к выводу о том, что истец должен был узнать о совершении оспариваемых сделок не позднее даты проведения годового общего собрания участников по итогам года, в котором она была совершена. При этом также судами обращалось внимание на то, что истец (участник) узнал о сделке после предоставления документов в рамках принудительного исполнения решения суда, но обратился за исполнением решения о передаче документов только в октябре 2014 г., т.е. через год после вступления в силу постановления суда кассационной инстанции по данному делу. Как представляется, приведенные аргументы вызывают серьезные сомнения, поскольку из них следует, что, по мнению судов, недобросовестное поведение общества, отказывавшего в предоставлении документов, может стать основой для негативных последствий с точки зрения пропуска исковой давности.

12

Electronic copy available at: https://ssrn.com/abstract=2882855

Комментарии

от 23.06.2015 № 25)2. Возможность предъявления иска участником зависит от наличия соответствующего притязания у юридического лица.

В данном случае мы оставим за рамками обсуждения процессуальную квалификацию участника и сосредоточимся исключительно на материально-правовом вопросе исковой давности.

Итак, поскольку притязание одно и принадлежит оно юридическому лицу, а различаются лишь лица, которые полномочны обратиться в суд, значит, и исковая давность по нему также должна быть одна. Иными словами, оценивая, истекла ли исковая давность, суд должен принимать во внимание, когда о нарушении права узнал правообладатель — юридическое лицо, а не лицо, которое обратилось с иском3. В частности, именно такое решение следует из п. 5 постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» (далее — постановление № 43), где, помимо прочего, указано, что при обращении в суд организаций или граждан с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц в случаях, когда такое право им предоставлено законом, начало течения срока исковой давности определяется исходя из того, когда о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, узнало или должно было узнать лицо, в интересах которого подано такое заявление4. При этом единственным лицом, восприятие которым сведений о нарушении вменяется юридическому лицу и, соответственно, запускает течение исковой давности, является лицо, имеющее право действовать от имени юридического лица самостоятельно или совместно с иными лицами (п. 3 постановления № 43).

Однако при ближайшем рассмотрении в данной позиции все не так однозначно. Есть несколько вариантов, как исчислять давность:

1)с момента, когда о нарушении узнало юридическое лицо в лице недобросовестного директора (причинившего убытки или совершившего оспариваемую сделку)5;

2)когда о нарушении узнало иное лицо (не недобросовестный директор), действующее от имени юридического лица без доверенности;

2См.: Ярков В.В. Косвенные иски: проблемы теории и практики // Корпоративный юрист. 2007. № 11 // СПС «КонсультантПлюс»; Осокина Г. Косвенные иски: реальность или фикция // Хозяйство и право. 2001. № 1. С. 88; Чугунова Е.И. Производные иски в гражданском и арбитражном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 77–83.

3Именно такое решение предлагает отечественное право в случаях с исками, предъявляемыми прокурорами (п. 8 постановления Пленума ВАС РФ от 23.03.2012 № 15, п. 5 постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43). Аналогичный подход использовался и при рассмотрении исков арбитражных управляющих (см.: постановление Президиума ВАС РФ от 25.05.1999 № 7136/98).

4Ранее аналогичное разъяснение было дано в п. 11 постановления Пленума ВС РФ от 12.11.2001 № 15, Пленума ВАС РФ от 15.11.2001 № 18. Также можно отметить, что позиция, изложенная в разъяснении, всегда поддерживалась и в доктрине (см., напр.: Крашенинников Е.А. Понятие и предмет исковой давности. Ярославль, 1997. С. 35, 36).

5См.: постановление АС Московского округа от 21.01.2016 по делу № А41-8876/2015.

13

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 11/2016

3)когда о нарушении узнал участник (учредитель), обратившийся с соответствующим требованием.

Первый вариант, избранный в комментируемом деле судами апелляционной и кассационной инстанций, представляется наиболее уязвимым для критики как с практической6, так и с теоретической точки зрения. Подобная трактовка основана на прямолинейном отождествлении директора и юридического лица.

Учитывая, что директор является лишь представителем, пусть даже и особого рода (п. 121 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25), при наличии злоупотреблений с его стороны (в том числе выражающихся в злонамеренном сговоре с контрагентом) исковая давность по требованиям к нему (о взыскании убытков) или к контрагенту (о недействительности сделки), с которым он вступил в сговор, должна начинать исчисляться с момента, когда о нарушении узнал представляемый — юридическое лицо, поскольку в момент нарушения нельзя считать, что такой недобросовестный директор действует как представитель (замещает представляемого — юридическое лицо в знании о нарушениях его прав), ибо, злоупотребляя, он выходит за пределы своего полномочия7.

Второй из предложенных выше вариантов — исходить из момента, когда о нарушении узнал иной законный представитель, например новый директор или другой директор (если их несколько). Иными словами, первый из представителей, не являющихся тем самым недобросовестным директором. Похожее решение сейчас предложено в отношении недееспособных лиц в п. 2 постановления № 43.

Именно такая логика была заложена в основу разъяснения, содержавшегося в абз. 2 п. 10 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (далее — постановление № 62), где сказано, что срок исковой давности исчисляется не с момента нарушения, а с момента, когда юридическое лицо, например в лице нового директора, получило реальную возможность узнать о нарушении.

Дополнительно отметим, что в судебной практике была выработана позиция, согласно которой течение срока исковой давности по требованиям юридического лица об оспаривании сделки, совершенной директором, вступившим в сговор с противоположной стороной сделки (п. 2 ст. 174 ГК РФ (в ред. после 01.09.2013), ст. 179 (в ред. до 01.09.2013)), также должно начинаться с момента, когда о нарушении узнал вновь назначенный директор (см. постановление Президиума ВАС РФ от 28.05.2013 № 15036/12).

Данный подход, как, впрочем, и первый, позволил бы избежать бесконечного продления срока давности, как это сейчас фактически происходит с косвенными исками, когда юридическое лицо, пропустив срок давности, все равно сохраняет возможность оспаривания сделки «через участника».

6Это сделает неработоспособным косвенный иск и будет потворствовать недобросовестности директора, которому достаточно будет скрывать в течение срока давности свои нарушения.

7Эту ситуацию следует отличать от ординарной смены состава органов управления юридического лица, которая сама по себе действительно не влияет на течение исковой давности (п. 3 постановления № 43).

14

Комментарии

Достоинством этого подхода по сравнению с первым является то, что он не потворствует директору, скрывающему информацию о своих злоупотреблениях.

В то же время само по себе сокрытие директором своих нарушений не может служить основанием для сколь угодно долгого продления срока давности. Например, если участники 10 лет не могли обнаружить соответствующие злоупотребления, едва ли будет справедливым говорить о том, что давность начнет исчисляться только с момента смены директора. Решением, как представляется, является определение объективного момента, с которого будет считаться, что юридическое лицо должно было узнать о нарушении. В качестве такового предлагается момент проведения очередного общего собрания по итогам периода, в который произошло нарушение (в развитие позиции, изложенной в п. 5 постановления № 28).

Развивая «представительскую» логику, можно попробовать пойти еще дальше. Поскольку участники выступают в качестве законных представителей, то, казалось бы, следует говорить о том, что как только о нарушении узнал первый из участников, нужно считать, что о нарушении узнало само юридическое лицо (если новый директор не узнал раньше). Между тем это явно ошибочный путь. По общему правилу вмешательство в чужие дела является недопустимым (п. 1 ст. 1 ГК РФ), ведение чужого дела может основываться на воле лица (например, выдача доверенности), дело которого ведется, либо на указании закона (например, законное представительство). Восприятие лицом сведений о нарушениях прав другого лица с наступлением правовых последствий для этого другого лица (будет считаться, что оно знало о нарушениях, и, соответственно, с этого времени начнется течение исковой давности) является одной из форм представительства (представительство в знании), поэтому чтобы какое-либо лицо считать таким представителем, необходимо, как мы указали выше, наличие воли представляемого или указание закона. Так как в законе отсутствуют указания на то, что знание участников (учредителей) равно знанию юридического лица, нельзя утверждать, что у них есть полномочие на представительство в знании8, а следовательно, знание одного из них о нарушениях со стороны директора или о совершении оспариваемой сделки нельзя расценивать как знание об этом юридического лица.

Некоторые отступления от этой позиции были сделаны в абз. 2 п. 10 постановления № 62, где сказано, что в некоторых случаях срок исковой давности по требованию о возмещении убытков исчисляется с момента, когда о нарушении узнал или должен был узнать контролирующий участник, имевший возможность прекратить полномочия директора, за исключением ситуации, когда он был аффилирован с этим директором. Иными словами, хотя юридическое лицо является самостоятельным субъектом, учитывается, что мажоритарный участник оказывает, по существу, решающее влияние на принимаемые юридическим лицом решения, в том числе о смене недобросовестного директора, а значит, по такому участнику можно определять знание самого юридического лица о нарушениях. Однако при-

8В отношении директора такой ссылки в законе также нет. В то же время, во-первых, в п. 1 ст. 53 ГК РФ имеется ссылка на то, что юридическое лицо приобретает права через органы; во-вторых, во всех специальных законах об отдельных видах юридических лиц содержится указание о том, что единоличный исполнительный орган наделен правом действовать от имени юридического лица и осуществлять все действия, за исключениями, прямо предусмотренными законом или уставом. Иными словами, единоличный исполнительный орган уполномочен на все, в том числе представительствует в знании.

15

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 11/2016

мечательно, что ВАС РФ не пошел так далеко, чтобы распространять данный подход на любого участника, независимо от размера его участия в уставном капитале общества.

Третий из предложенных вариантов, применяющийся сейчас на практике всеми судами и избранный ВС РФ в этом деле без каких-либо оговорок9, вызывает не меньшее количество нареканий.

Безусловно, участники (учредители) выступают как законные представители особого рода, чье полномочие носит исключительный характер, оправдывается защитой интересов общего дела и чья воля замещает волю органов юридического лица в случае с принятием решения обратиться с иском в защиту его интересов. Но означает ли всё это, что знание о нарушениях определяется также по соответствующему участнику (учредителю), обратившемуся с таким требованием?

На наш взгляд, следует различать следующие ситуации:

1)директор, совершивший оспариваемую сделку или причинивший убытки обществу, всё еще сохраняет полномочия10. Здесь участник (учредитель), обратившийся с иском, является единственным, кто может защитить права юридического лица, и, соответственно, по нему следует определять исчисление срока исковой давности, по крайней мере по требованию в отношении такого директора (однако тут также необходимо решить проблему с установлением объективного момента, начиная с которого следует считать, что участник должен был узнать о нарушении);

2)директор, совершивший оспариваемую сделку или причинивший убытки, уже утратил полномочия и его заменил новый директор либо у юридического лица имеется другой директор, который уже узнал о наличии нарушений. В этом случае с позицией, согласно которой исковую давность следует определять по участнику (учредителю), можно согласиться, только если такой участник (учредитель) узнал о нарушении раньше, чем лица, указанные выше, и имел возможность сменить директора, т.е. был мажоритарием11 (п. 5 постановления № 28);

9Например, отделение исков, предъявляемых участниками (акционерами), от аналогичных исков, предъявляемых от имени юридического лица единоличным исполнительным органом, и, соответственно, установление различного момента начала течения исковой давности по этим искам следует из п. 10 постановления № 62. Присутствует такое разделение и в отечественной литературе (см., напр.: Бурлаков С.А. Крупные сделки юридических лиц: правовое регулирование. М., 2013. С. 148, 152). Одна из немногочисленных работ, где обращалось внимание на то, что исходя из представительской теории следовало бы считать давность по представляемому — юридическому лицу, написана Е.А. Чугуновой (см.: Чугунова Е.А. Указ. соч. С. 94). Однако автор, поделившись данным выводом, сразу же отвергает его, так как, по ее мнению, в этом случае надо будет начинать исчислять давность с момента совершения сделки, что неоправданно сузит возможности для предъявления производного иска.

10К сожалению, из комментируемого определения и иных судебных актов по данному делу невозможно узнать, сохранил ли директор, совершивший сделку, свои полномочия на момент предъявления иска.

11Учет знания участника может иметь место, только если такой участник является мажоритарием, поскольку он отождествляется с юридическим лицом. Иной подход нарушал бы права юридического лица, положение которого могло бы ухудшиться из-за того, что, например, миноритарный участник узнал о нарушении раньше, но не предъявил иск.

16

Комментарии

3)если обстоятельства в части полномочий директора аналогичны описанным ранее в п. 2, но участник (учредитель) узнал о нарушении позже, чем лица, указанные выше, то исковая давность должна определяться в зависимости от того, когда о нарушении узнало или должно было узнать юридическое лицо в лице органов управления, т.е. нового директора (либо второго директора).

При исчислении срока давности, определяемом по участнику (учредителю) без учета отмеченных нюансов, игнорируется тот факт, что он является всего лишь представителем, тогда как главное значение имеет знание представляемого (юридического лица) о наличии оснований для предъявления иска. Сложно объяснить, как у участников (учредителей) может быть «своя» давность.

Мы скептически оцениваем часто высказываемый в пользу этого варианта довод о том, что участники, обращающиеся с иском в защиту интересов компании, защищают также и свои права и законные интересы, а потому давность подлежит исчислению по каждому участнику (акционеру). Данный довод выдвинул и ВС РФ в комментируемом деле. Соглашаясь с тем, что любой участник (учредитель) юридического лица по определению имеет свой интерес в его деятельности, все же необходимо отметить следующее. Во-первых, этот аргумент входит в диссонанс с текстом ГК РФ, который квалифицирует предъявление иска участником как представительство, т.е. действие, влияющее на чужую сферу (в данном случае — юридического лица). Во-вторых, наличие у участников такого интереса не является само по себе обстоятельством, которое изменяет порядок исчисления давности, ибо любые иски, защищающие юридическое лицо, в известном смысле защищают и его участников, что, однако, не позволяет ставить вопрос о том, что давность надо считать по участникам; при этом требования об оспаривании сделок компании и взыскании убытков с органов управления отличаются от всех остальных видов требований наличием случайного факта — закон называет участников в числе лиц, уполномоченных предъявить такой иск от имени компании (нет какого-либо обоснования того, почему предоставляется право на тот или иной вид косвенного иска).

Возможно, в данном случае догматическая строгость должна отступать перед прагматическими соображениями. Как указал ВС РФ, «иной подход ставил бы участников общества, не обладающих возможностью постоянно контролировать органы управления юридическим лицом, в заведомо невыгодное положение, сопряженное с невозможностью реальной защиты своих интересов в ситуации, когда факт совершения сделки с заинтересованностью скрывается органом управления юридическим лицом, и при этом срок исковой давности продолжает течь, что противоречит сути законодательного регулирования отношений, касающихся одобрения сделок с заинтересованностью, направленных на предотвращение конфликта интересов между органами управления и участниками хозяйственных обществ».

Однако нужно понимать, что это делается за счет прав другой стороны отношения, которая ограничена в возможности ссылаться на истечение исковой давности со стороны юридического лица. С учетом широкого распространения юридических лиц в гражданском обороте такой подход к исчислению исковой давности по искам, предъявляемым участниками, можно назвать одним из серьезных дестабили-

17

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 11/2016

зирующих факторов, не говоря уже о нарушении правового равенства, поскольку юридические лица находятся в привилегированном состоянии продленной за счет участников давности.

Единственный способ избежать всех обозначенных вопросов видится в том, чтобы установить объективный срок, исчисляющийся с момента нарушения (причинения убытков, совершения оспариваемой сделки) или иного объективно устанавливаемого момента (даты проведения общего собрания по итогам периода, в который произошло нарушение), разумеется, более короткий, чем предусмотрен п. 2 ст. 196 ГК РФ.

Шаг в этом направлении был сделан в п. 5 постановления № 28, где была введена презумпция, согласно которой «предполагается, что участник должен был узнать о совершении сделки с нарушением порядка одобрения крупной сделки или сделки с заинтересованностью не позднее даты проведения годового общего собрания участников (акционеров) по итогам года, в котором была совершена оспариваемая сделка, если из предоставлявшихся участникам при проведении этого собрания материалов можно было сделать вывод о совершении такой сделки…».

Законодателю остается только генерализовать это правило, упростив его путем введения определенного срока, не предполагающего никаких исключений (например, не позднее трех лет с момента наступления соответствующего обстоятельства или даты проведения общего собрания по итогам периода, в который произошло нарушение, в том числе совершение сделки).

18