!Корпоративное право 2023-2024 / Статья отв-ть акционера перед акционером КЮ

Дмитрий Степанов руководитель корпоративной практики коллегии адвокатов «Юков, Хренов и партнеры»,

адвокат, кандидат юридических наук

Введение: к вопросу об ответственности

вкорпоративном праве

Снекоторых пор в российской правовой действительности корпоративные конфликты перестали восприниматься как нечто экстраординарное или случайное, несвойственное нормальному течению правоприменительной практики. Напротив, уже впору вычленять в рамках корпоративного права особый раздел под названием «Корпоративные конфликты» и в нем обособить особенности разрешения наиболее острых, подчас непримиримых конфликтов интересов, способы защиты прав участников (акционеров) и меры воздействия на органы хозяйственных обществ. Словом, вполне можно выделять в некий обособленный институт все то, что так или иначе позволяет эффективно защищаться или нападать (кому как больше нравится) участникам корпоративно-правовых отношений при взаимодействии между собой и (или) с организацией, с которой они состоят в известных правовых отношениях.

Очевидно, что подложкой блока правовых норм, посвященных кор-

поративным конфликтам, окажутся нормы об ответственности в корпоративном праве. В этом смысле все корпоративное законодательство можно представить в виде тривиального1 набора сдержек и противовесов, призванного в одинаковой мере как обуздать произвол одних, не давая в обиду других, так и обеспечить наполнение жизненным содержанием прав корпоративного контроля для мажоритарных собственников и воспрепятствовать непропорциональным (с точки зрения принадлежности пакетов акций и долей) проявлениям необоснованных прав блокирования тех или иных корпоративных вопросов (прав вето) со стороны миноритариев.

При указанном подходе корпоративное право, понимаемое как массив норм, законодательно установленных или созданных и развиваемых судебной практикой, может рассматривать-

1 См.: Black B. S. Is Corporate Law Trivial?: A Political and Economic Analysis, 84 Nw.

U. L. REV. 542, 544 et seq. (1990); Gordon J. N. The Mandatory Structure of Corporate Law, 89 COLUM. L. REV. 1549, 1550-4 (1989); Romano R.

Answering the Wrong Question: The Tenuous Case for Mandatory Corporate Laws, 89 COLUM. L. REV. 1599 (1989); Symposium, Contractual Freedom in Corporate Law, 89 COLUM. L. REV. 1395 (1989).

2)институты обязательного предложения и выкупа акций у миноритарных акционеров после превышения 95%-ного порога по требованию таких акционеров или по требова-

нию мажоритарного корпоративного собственника (соответственно ст. 84.2, 84.7, 84.8 ФЗ об АО).

При этом если первая группа объединяет средства защиты участников

иакционеров, осуществляемые за счет имущества хозяйственного общества, участие в котором прекращается, то во вторую группу входят механизмы, реализуемые за счет одного из акционеров. Несмотря на имеющиеся различия (в правовой природе, в моменте добровольности прекращения участия

идр.), очевидно, что все эти средства правовой защиты, с экономической точки зрения, опосредуют один результат – выход из корпоративного образования, прекращение членских отношений и соответствующих правовых связей. Кроме того, во всех указанных случаях лицо, теряющее связь с корпоративным образованием, получает имущественную (по общему правилу, денежную) компенсацию за прекращение своего статуса участника корпорации.

Законодательная политика в России: корпорация вне поля боя

Если обратиться к политике России в области развития корпоративного законодательства в последние годы, то, видимо, не будет большим преувеличением сказать, что законодатель не только не увеличивает, но постепенно сокращает возможности для защиты прав участников и акционеров за счет хозяйственного общества. При этом если сопоставить две условно выделяемые группы средств защиты, предполагающих получение имущественной компенсации за прекращение участия в корпоративном образовании, то можно отметить, что на фоне тенденции к сокращению в действующем законодательстве средств защиты участников и акционеров, реализуемых за счет имущества хозяйственного общества, участие в котором прекращается, средства защиты одних акционеров за счет других, напротив, получают приоритетное развитие.

Приведенное наблюдение довольно кратко можно проиллюстрировать следующими этапами развития корпоративного законодательства применительно к рассматриваемому вопросу:

1)исключение2 с 1 января 2002 г. из Федерального закона «О защите прав

изаконных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг» нормы абз. 2 п. 4 ст. 5, обеспечивавшей право акционера, не участвовавшего в голосовании или голосовавшего против решения об увеличении уставного капитала путем размещения посредством закрытой подписки акций и ценных бумаг, конвертируемых в акции, требовать у самого АО выкупа принадлежащих ему акций в порядке ст. 75 ФЗ об АО (провозглашаемое ratio legis подобного законодательного решения: незачем выкупать акции у миноритариев при размещении акций нового выпуска, поскольку в таком случае одной рукой АО привлекает средства, а другой тут же их отдает);

2)признание Конституционным Судом РФ фактически правомерным

идопустимым массовое вытеснение миноритарных акционеров из российских АО в порядке консолидации акций во второй половине 2001 г.3, при котором образовывавшиеся в ходе консолидации дробные акции выкупались за счет средств самого АО (озвученное Судом ratio decidendi сводилось к признанию легитимной возможности мажоритария «избавиться» от миноритариев: «Решение общего собрания акционеров о консолидации акций приводит к перераспределению собственности между акционерами. <…> В силу особенностей предпринимательской деятельности в форме акционерного общества основанием для отчуждения у части акционеров принадлежащего им имущества могут быть интересы акционерного общества в целом, в той мере, в какой оно действует для достижения общего для акционерного общества блага. При этом необходимо иметь в виду, что в результате консолидации акций в интересах акционерного общества в целом в лучшем положении оказываются акционеры, владеющие крупными пакетами акций, в то время как неблагоприятные последствия консолидации, как правило, несут миноритарные акционеры»);

3)законодательное закрепление институтов поглощения и вытеснения посредством включения в ФЗ об АО специальной главы XI.1 (ratio legis подобной инициативы: требуется создать более «тонкую настройку»

вобеспечении прав мажоритарных и миноритарных корпоративных собственников, отказавшись от чрезмерно непропорционального – имеющемуся у отдельного акционера пакета акций – распределения прав корпоративного контроля4; закрепить, наконец, законодательно механизм, позволяющий мажоритарному акционеру «откупиться» от миноритариев, а также обеспечивающий судебный контроль за подобными процедурами, на необходимость специальной регламентации чего ранее указывал Конституционный Суд);

4)предложения, выдвигавшиеся в 2006 г. в Государственной Думе РФ в ходе работы над поправками в ФЗ об АО в части регламентации реорганизационных процедур АО5, о полной отмене права отдельного акционера требовать выкупа принадлежащих ему акций (ст. 75 ФЗ об АО); данные предложения хотя и не были поддержаны при окончательной доработке законопроекта6, но в известной мере отражают определенные настроения в

2 См.: абз. 2 п.4 ст. 5 и п. 3 ст. 20 Федерального закона от 05.03.1999 г. № 46-ФЗ «О защите прав

изаконных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг»; ст. 2 Федерального закона от 07.08.2001 г. № 120-ФЗ «О внесении изменений

идополнений в Федеральный закон “Об акционерных обществах”» (норма п. 4 ст. 5 названного закона действовала до вступления в силу соответствующих изменений в ФЗ об АО).

3 Постановление Конституционного Суда

РФ от 24.02.2004 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 74 и 77 Федерального закона “Об акционерных обществах”, регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа

дробных акций, в связи с жалобами граждан, Компании «Кадет истеблишмент» и запросом Октябрьского районного суда города Пензы».

4 Более подробно о логике данного института см.: Степанов Д. Поглощение, осуществляемое путем приобретения крупного пакета акций, и вытеснение миноритарных акционеров// Хозяйство и право. 2006. № 4. C. 3–18,

№ 5. C.3–23, № 6. C.3–18, № 7. C.12–31.

5Поправки к проекту Федерального закона

№112345-4 «О внесении изменений в Федеральный закон “Об акционерных обществах”» (в части уточнения правового положения акционерного общества), внесенному депутатами Государственной Думы О. Ковалевым, Ю. Липатовым, Ю. Медведевым,

членом Совета Федерации В. Межевичем. 6 Данные поправки вылились

в Федеральный закон от 27.07.2006 г. «О внесении изменений в Федеральный закон “Об акционерных обществах”».

законодательной политике (ratio legis подобной инициативы: необходимо вовсе отказаться от выкупа акций у миноритариев за счет имущества общества, поскольку это якобы противоречит логике корпоративного образования);

5)признание Конституционным Судом РФ не противоречащими Конституции РФ положений ФЗ об АО, допускающих принудительный выкуп акций у миноритарных акционеров7 (ratio decidendi: вытеснение, осуществляемое по инициативе и за счет мажоритарного корпоративного собственника, легитимно, т.е. законно и соразмерно тем целям, ради которых оно было введено в законодательство, при этом важно, чтобы была обеспечена судебная защита прав вытесненных акционеров на получение компенсации, – фактически развитие позиции Суда, ранее озвученной по делу о консолидации акций);

6)принятые в первом чтении и готовящиеся к принятию в установленной законодательной процедуре поправки8 в ФЗ об ООО, приводящие

котказу от ничем не ограниченного права на выход участника ООО из такого общества; предполагается, что после принятия таких поправок право на выход из ООО будет допускаться там и постольку, где и поскольку оно предусмотрено уставом ООО, причем данное право должно быть одобрено всеми участниками ООО единогласно (ratio legis подобной инициативы: ничем не ограниченный выход из ООО не согласуется с природой ООО как корпоративного образования, выход участника затрагивает права остающихся участников и контрагентов ООО – так называемая проблема коллективного действия; императивная норма ГК РФ и ФЗ об ООО о праве участника выйти из общества ограничивает свободу договора для его участников внутри такого корпоративного образования, обладающего отдельными элементами союза лиц).

Приведенные примеры законодательного движения в области корпоративного права в полной мере иллюстрируют тенденцию, о которой говорилось ранее. Кроме того, на различных научных и практических форумах неоднократно высказывались пожелания руководителей и судей

вышестоящих судов о необходимости всестороннего развития практики взыскания убытков или иных компенсаций при разрешении корпоративных споров вместо заявления требований о признании недействительными сделок, корпоративных актов и учредительных документов. Если сложить эти рекомендации с указанной выше тенденцией развития корпоративного законодательства, то становится совершенно очевидным, что российское корпоративное право, желаем мы того или нет, плавно движется в сторону перенесения финансового бремени любых корпоративных конфликтов (шире – любых острых конфликтов интересов) в плоскость взаимоотношений между участниками и акционерами организаций, по поводу участия в которых такие конфликты возникают. Именно в этой плоскости идет поиск средств разрешения конфликтов через выплаты одной стороной в пользу другой определенной денежной компенсации.

Метаморфозы корпоративных отношений и варианты реагирования на них

В подобной конкретно-истори- ческой ситуации невольно возникает мысль о создании цельного полотна из разрозненных элементов мозаики и о доведении слабо артикулированной тенденции до ее полного логического завершения. Ведь понимание некой законченной концепции рано или поздно находит свой выход в правовой действительности, а потому есть ли разница, где и когда пробьются ростки такой концепции? Конечно, можно сказать, что сейчас в России не то (еще или уже) время для создания концепции имущественной ответственности одного участника юридического лица – корпорации перед другим, да и для восприятия и адаптации подобной идеи в профессиональном сообществе потребуется значительное время. Однако, как не раз это бывало прежде, порой необходим интеллектуальный толчок, чтобы спровоцировать движение. И тогда от первоначального неприятия и отторжения самой идеи через осторожное восприятие отдельных ее моментов можно, так или иначе, дойти и до полного укоренения определенного

юридического концепта в конкретных исторических и юридических реалиях.

Настоящая публикация призвана лишь обозначить проблему имущественной (денежной) ответственности одного участника корпоративного образования перед другим, не претендуя на какое-либо завершенное ее изложение, а также выступить в роли катализатора возможного обсуждения и развития данной идеи в умах российской юридической общественности.

Мышление юриста, впитавшего базовые ценности юридической догматики, устроено таким образом, что из частностей, встречающихся на практике и не до конца продуманных в теории, всегда хочется создать завершенную правовую конструкцию, тем более, когда присутствует интуитивное понимание правильности и логичности элементов (пока еще) разрозненной картины правовой действительности. Но однажды, в самых непредвиденных обстоятельствах, как казалось, ранее не связанные между собой элементы складываются в завершенную систему.

Так, если посмотреть на приведенные выше примеры способов защиты

7 Определение Конституционного Суда РФ от 03.07.2007 г. № 681-О-П «По жалобам граждан Ю. Ю. Колодкина и Ю. Н. Шадеева на нарушение их конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона “Об акционерных обществах” во взаимосвязи с частью 5 статьи 7 Федерального закона “О внесении изменений

вФедеральный закон “Об акционерных обществах” и некоторые другие законодательные акты российской федерации’’»; Определение Конституционного Суда РФ от 03.07.2007 г.

№ 713-О-П «По жалобе гражданина Цуркина Михаила Юрьевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона “Об акционерных обществах” во взаимосвязи с частью 5 статьи 7 Федерального закона “О внесении изменений

вФедеральный закон “Об акционерных обществах” и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации’’»; Определение Конституционного Суда РФ от 03.07.2007 г.

№ 714-О-П «По жалобе гражданина Петрова Александра Федоровича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона “Об акционерных обществах”».

8 Электронная регистрационная карта

на законопроект № 213410-4 «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации в Федеральный закон “Об обществах с ограниченной ответственностью” и Федеральный закон “О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей”» (в части изменения правового положения

общества с ограниченной ответственностью). Доступно на сайте: http://asozd.duma.gov. ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=213410- 4&02 (18.08.2008).

ведения бизнеса вовне и обособления имущественной сферы участника от имущественной сферы бизнеса, ведущегося под личиной корпорации).

Таким образом, если принципиально согласиться с правопрекращающим характером указанных юридических фактов, то закономерно возникает вопрос о некой внутренней логике позитивного права, допускающей на тех или иных отрезках развития корпоративного правоотношения наличие «спящих» до некоторой поры критических точек, которые могут быть приведены в действие обозначенными в законе лицами, чем будет запущен процесс прекращения корпоративного отношения в целом применительно к отдельному участнику или участникам. Действительно, почему в одних случаях – когда на то есть соответствующее указание в законе – это возможно, а в других, быть может, схожих по существу ситуациях, наоборот, недопустимо? Почему законодатель столь избирательно предоставляет такую возможность и в чем логика конкретного по- литико-правового выбора?

Принципиальным моментом для правовой модели корпорации является признание того факта, что в корпорации большинство всегда навязывает волю меньшинству. Иное рассматривается как исключение из общего правила, допускаемое лишь в той мере, в какой к тому есть какие-либо специальные основания или политико-пра- вовые соображения (например, принятие решений всеми участниками

ООО единогласно обычно объясняется тем, что ООО – это «усеченная» форма корпоративного образования или форма, сочетающая элементы союза лиц и союза капиталов; там же, где в АО законодательно вводится или хотя бы допускается на уровне учредительных документов единогласие для принятия управленческого решения всеми акционерами, подобное отступление от общей модели корпоративного голосования расценивается как исключительный случай). Соответственно, решения внутри корпорации принимаются большинством, а меньшинству, если оно не в силах заблокировать принятие того или иного решения, остается только подчиниться. Если отойти от этой логики и допустить на мгновение другой подход (все наибо-

лее значимые решения принимаются

вкорпорации единогласно, если иное не предусмотрено для отдельных случаев, являющихся исключениями), то корпорация принципиально не будет отличаться от многостороннего договора. Понятно, что такой договор может оказаться довольно продолжительным с точки зрения существования возникающего из него правоотношения, будет действовать, пока на то есть воля всех лиц, участвующих в договоре, и пересматриваться по их единогласному решению. Вместе с тем диктат большинства совершенно объективно, без какого-либо особого злого умысла со стороны отдельных участников корпорации, рано или поздно может проявиться в ущемлении прав меньшинства.

При всем понимании логики существования корпоративного образования рано или поздно проявляется необходимость если не обуздать диктат большинства, то хотя бы предоставить ничего не решающему меньшинству эффективные средства правовой защиты, позволяющие с минимальными потерями прекратить участие в корпоративном образовании, «проголосовать ногами», оставив большинство наедине с самим собой. Здесь, в общем, развивается та же самая логика большинства: часть акционеров или участников, которые в совокупности обладают количеством голосов, необходимым для принятия конкретного управленческого решения, не поражается никоим образом в своих правах или возможностях, а их воля остается непоколебленной, напротив, меньшинство, которое не могло и/или до сих пор не может повлиять на расстановку сил внутри корпорации и, соответственно, на принятие конкретного управленческого решения, отнесенного к компетенции общего собрания акционеров или участников корпоративного образования, отступает в сторону, фактически признавая свое поражение

вборьбе за корпоративный контроль. Другой вопрос, что подобное отступление, если оно обставлено законодателем или судебной практикой возможностью выхода из юридического лица и получением компенсации, выступает в роли той самой пилюли, которая призвана подсластить горечь поражения.

Не стоит думать, что компенсации, выплачиваемые в указанных выше случаях лицам, разрывающим корпора- тивно-правовую связь с юридическим лицом, всегда лишь благо для одних и утешительный приз для других. Жизнь настолько многогранна, что одна и та же правовая конструкция может быть в одинаковой степени полезна и опасна для одних и те же лиц в зависимости от того, при каких конкретных юридических условиях и фактических обстоятельствах применительно к определенному юридическому лицу она используется. К примеру, реализация права на выход из ООО отдельным участником может быть совсем некстати для остающихся участников в ситуации, когда ООО только развивает конкретный бизнес, и, напротив, очень даже желанной в случае, когда

ООО накопило достаточно средств, а участники готовы «откупиться».

Между тем все случаи прекращения корпоративного участия с получением соответствующей компенсации, допускаемые позитивным правом, помимо своего непосредственного использования, на деле имеют также и некоторое упреждающее значение. Они обеспечивают известный баланс между участниками, выступают в роли сдержек и противовесов, призванных обуздать произвол большинства и необоснованно завышенные (несоразмерные объему корпоративного контроля) ожидания меньшинства. Иными словами, если все в компании знают, что большинство может «выдавить» меньшинство, а меньшинство – выйти по своему желанию, то подобные конструкции во многих случаях оказываются обоюдоострыми для всех участников корпоративного образования.

Соответственно, допущение в позитивном праве (даже в незначительном числе случаев) оснований для применения рассматриваемых средств правовой защиты позволяет не только разрешать конкретные корпоративные конфликты, но и через указанную вос- питательно-информационную функцию в известной мере воздействовать превентивно, препятствовать появлению в будущем необоснованных конфликтов интересов и противостоянию акционеров и участников.

Как только становится понятной подобная смысловая грань рассмат-

определять решения соответствующей корпорации, а потому потенциально обладает легальными возможностями притеснять миноритарных акционеров или участников.

Логичный шаг – персональная ответственность акционера

В данном случае вместо широко известного «правила Уолл-стрит» (не нравится корпорация – продавай ее акции) предлагается всемерно развивать иные механизмы, гарантирующие права и законные интересы меньшинства. Институт обязательного предложения (п. 1 ст. 84.2 ФЗ об АО) – это

внекотором смысле слова антипод «правила Уолл-стрит». Ведь если бы законодатель не проявлял специального участия в деле защиты прав миноритариев, то эта конструкция вовсе бы не вводилась в позитивное право, поскольку всегда можно было бы сказать миноритариям: «Не нравится вновь возникший в корпорации мажоритарий – продавайте принадлежащие вам акции и не морочьте никому голову; вы же знали, на что идете, когда покупали акции, тем более что вы инвестировали в акции, финансовые инструменты, которые могут быть лишь проданы на вторичном рынке». Между тем подобный либерализм и свобода рынка на деле могут стимулировать оппортунистическое поведение мажоритария: акционеры, намеренные продать акции на открытом рынке, могут не получить того, что они могли бы получить, не будь у мажоритария развязаны руки,

втом числе для дестимулирующего воздействия на ликвидность рынка акций соответствующей корпорации. Однако, вводя институт обязательного предложения (и в ряде других случаев), законодатель, напротив, проявляет патерналистское начало и допускает правовые конструкции, которые строятся на основе логики, отличной от «правила Уолл-стрит».

Предлагаемые ниже правовые построения – это отчасти развитие именно такой логики законодателя. Речь идет о механизмах, при задействовании которых миноритарные акционеры не только не останутся один на один с произволом мажоритария (когда все «многообразие» выбора сводится для них к одному варианту – «проголосо-

вать ногами», продав свои акции), но смогут сохранить принадлежащие им акции и к тому же возместить потери от неправомерных действий другого акционера, как правило, мажоритарного. В рамках такого подхода возможно установление известного status quo. Мажоритарий под страхом ответственности воздерживается от действий, причиняющих ущерб прочим акционерам. Если же мажоритарий желает избавиться от прочих акционеров, то для этого у него есть детально описанные законом механизмы, среди прочего гарантирующие интересы миноритариев (имеется в виду поглощение и последующее вытеснение миноритариев, что довольно затратно и хлопотно для мажоритария).

В данной модели логика «правила Уолл-стрит» меняется с точностью до наоборот. Прежде миноритариям предлагалось продавать акции, если им не нравилась корпорация (читай: контролирующий акционер). Отныне же контролирующему акционеру предлагается выкупать акции у тех миноритариев, которые ему не нравятся, причем пусть не по наивысшей, но все же по приближенной к максимально возможной цене для здесь и сейчас.

К слову сказать, механизмы, ориентированные на то, чтобы получать компенсацию за свершившиеся или потенциальные притеснения и при этом полностью не терять связь с корпоративным образованием, есть и в действующем законодательстве, правда, ранее они не подвергались сколько-нибудь системному анализу с рассматриваемых позиций. В качестве примеров здесь можно привести:

(а) обязательное предложение (ст. 84.2 ФЗ об АО), если в ответ на него акционер продает не все, а лишь часть принадлежащих ему ценных бумаг поглощаемого общества, или (б) право акционеров/участников дочернего общества требовать ответственности основного общества или товарищества в виде возмещения убытков, причиненных по его вине дочернему обществу (абз. 4 п. 3 ст. 6 ФЗ об АО, абз. 4 п. 3 ст. 6 ФЗ об ООО). Оба эти института построены на том, что участник полностью не порывает отношения с корпорацией, однако получает прямо (при поглощении) или опосредованно (при возмещении убытков обществу)

компенсацию, которая реально выплачивается тем лицом, которое соответственно получает или ранее приобрело права корпоративного контроля. Сюда же следует отнести право требовать выкупа принадлежащих акционеру акций (п. 1 ст. 75 ФЗ об АО), если оно реализуется не полностью, а лишь в части принадлежащих акционеру акций11.

Видимо, назрела необходимость пойти дальше и закрепить в качестве общей нормы правовую конструкцию, которая бы работала одинаковым образом – с содержательной точки зрения – и в иных ситуациях, вне зависимости от того, какими конкретными способами были ущемлены права миноритарных акционеров. Мажоритарий, недобросовестно реализующий права корпоративного контроля, точнее, допустивший злоупотребление подобными правами, должен нести имущественную ответственность перед другими акционерами, если те реально, т.е. применительно к конкретному юридическому лицу, не могли оказать воздействие на такого акционера и воспрепятствовать ему в принятии конкретного управленческого решения или в совершении иных действий, ухудшающих положение миноритариев.

Однако подобная постановка вопроса сразу же обнажает контрдоводы, отражающие глубинную экономическую суть корпоративного права: во-первых, как можно допускать подобную ответственность, ведь это противоречит принципу большинства, на основании которого принимаются все решения внутри корпорации; вовторых, акционеры всегда и во всем действуют так, как сами того хотят, реализация прав акционера осуществляется по собственному усмотрению12, поэтому здесь не может быть не только

11Согласно буквальному тексту абз. 1 п. 1 ст. 75 ФЗ об АО, акционер вправе требовать выкупа всех или части принадлежащих ему акций; при этом даже у акционера, заявившего требование о выкупе всех принадлежащих ему

акций, может быть выкуплена лишь часть акций, например, в случае если общая стоимость акций, предъявленных акционерами к выкупу, превысит установленный законом предел в 10% балансовой стоимости активов АО (п. 5 ст. 76 ФЗ об АО).

12Подобную позицию можно встретить и

взарубежной литературе по корпоративному праву: Tuller W. K. The Rules Which Determine the Validity or Invalidity of Voting Agreements of Corporate Stock, 44 AM. L. REV. 663, 666 (1910); Ho man D. A. The «Duty» to Be a Rational Shareholder, 90 MINN. L. REV. 537 (2006).

тает прав,19 предоставляемых пакетом акций или долей в уставном капитале, однако акционеры (участники) также должны исполнять и обязанности, налагаемые статутным правом, при том что эти обязанности нередко могут сводиться к общему требованию действовать добросовестно.

Таким образом, постановка в общем виде вопроса об ответственности участника корпоративного образования перед другим участником не опровергается ни принципом большинства принятия решений в корпорации, ни якобы имеющим место положением, при котором у акционеров и участников есть лишь права и нет обязанностей. В данном пункте тонко мыслящие спорщики могут возразить: «Да, акционер или участник имеет определенные обязанности (иначе как в законодательстве появились бы те или иные нормы об ответственности акционера или участника). Однако перед кем акционеры или участники должны исполнять эти обязанности?»

Анализ положений действующего российского законодательства показывает, что во всех – за одним исключением – указанных выше случаях речь идет об обязанностях перед хозяйственным обществом, т.е. обязанностях по отношению к юридическому лицу, но к его акционерам или участникам. Следовательно, если обязанности у акционеров или участников возникают по отношению к корпоративному образованию, то и ответственность (раз это ответственность главным образом за нарушение таких обязанностей) должна возникать перед юридическим лицом, но никак не перед отдельными акционерами или участниками.

Между тем подобные рассуждения опровергаются примером из позитивного права (тем самым единственным исключением), а именно случаями ответственности акционера перед другими акционерами за нарушение предписанных законом процедур или требований законодательства в ходе поглощения и вытеснения (п. 6 ст. 84.3, абз. 5 п. 4 ст. 84.8 ФЗ об АО). Можно, конечно, это исключение списать на бестолковость законодателя или указать на его несоответствие некой глубинной логике корпоративного права, однако хотелось бы набраться смелости и предположить, что указанное

исключение со временем может стать общим правилом. Соответственно, допущение ответственности акционера перед акционером так или иначе предполагает наличие обязанностей акционеров по отношению не только

кхозяйственному обществу, но и к отдельным его акционерам, только такое допущение делает возможным саму ответственность акционера перед акционером, о которой говорит ФЗ об АО.

Однако где та отправная точка, в которой заложена сама возможность для предположения о том, что со временем обязанности, а вслед за ними и ответственность акционера или участника могут стать общим правилом? Для ответа на этот вопрос можно обратиться к анализу институтов поглощения и вытеснения, где впервые в отечественном праве была зафиксирована конструкция ответственности акционера перед акционером, тем более что именно понимание внутренней логики названных институтов позволит раскрыть существо не только анализируемого исключения, но и возможных политико-право- вых изменений в будущем.

Как видно из анализа буквального текста указанных выше норм ФЗ об АО, акционер в рамках действующего законодательства может привлекаться

кответственности перед другим акционером в следующих случаях:

1) когда совершается конкретная сделка, направленная на переход прав на ценные бумаги – голосующие акции, однако приобретатель ценных бумаг, обязанный сделать обязательное предложение, его не совершает; либо добровольное или обязательное предложение было ранее направлено по правилам закона, но такое предложение оказывается не соответствующим всем требованиям закона; либо договор, заключенный на основании такого предложения, не соответствует требованиям закона (п. 6 ст. 84.3 ФЗ об АО) – во всех указанных ситуациях прежний владелец ценных бумаг вправе требовать от лица, направившего соответствующее предложение (исходя из толкования п. 6 ст. 84.3 ФЗ об АО в системной связи с п. 6 ст. 84.1 ФЗ об АО можно сказать также «от лица, не направившего соответствующего предложения»), возмещения причиненных этим убытков;

2)когда был осуществлен принудительный выкуп акций у миноритарных акционеров в порядке вытеснения (ст. 84.8 ФЗ об АО), однако миноритарный акционер не согласен с ценой выкупа у него ценных бумаг, а потому вправе обратиться в течение шести месяцев в арбитражный суд с иском о возмещении убытков, причиненных ненадле-

жащим определением цены выкупаемых ценных бумаг (абз. 5 п. 4 ст. 84.8 ФЗ об АО).

Не требуется обладать излишней прозорливостью, чтобы увидеть, что указанные случаи ответственности акционера перед акционером не имеют какого-либо самостоятельного значения, как, впрочем, и все иные случаи гражданско-правовой ответственности, в отрыве от тех институтов, которые они обслуживают и обеспечивают санкцией. В данном случае такими институтами являются обязательное предложение как таковое (п. 1 ст. 84.2 ФЗ об АО) и гарантированность получения вытесняемыми из ОАО миноритарными акционерами денежных средств за выкупаемые у них акции по цене, максимально приближенной к рыночной стоимости (абз. 1 п. 4 ст. 84.8 ФЗ об АО). Соответственно, если законодатель возлагает на вновь возникшего в ОАО мажоритарного акционера, собравшего более 30, 50, 75% голосующих акций, обязанность сделать прочим акционерам общества предложение продать принадлежащие им акции, а на мажоритария, владеющего более чем 95% голосующих акций и инициирующего вытеснение, обязанность обеспечить выкуп акций по наибольшей из возможных цен, то вполне логично, чтобы принуждением к исполнению указанных обязанностей (пусть опосредованно, в том числе че-

19 В этом смысле ответственность могут нести не только мажоритарные акционеры перед миноритарными, но и наоборот, например, когда миноритарии используют во вред другим лицам имеющееся у них право вето (при единогласном принятии решений или голосовании большинством от миноритариев за тот или иной вопрос повестки дня собрания акционеров, а также при использовании иных возможностей, допускаемых законом и в соответствии с ним учредительными документами).

К сожалению, данная проблематика, всерьез и давно обсуждаемая иностранными юристами, в отечественной литературе не затрагивалась даже в постановочном ключе. См.: Hetherington J.A.C. The Minority’s Duty of Loyalty in Close Corporations, 1972 DUKE L.J. 921 (1972).