из электронной библиотеки / 798626819625497.pdf

произвольной фрагментацией изучаемого текста сочетается и фрагментарность собственного письма позднего Б., возможно, связанная с мыслями Бланшо о дисконтинуальности ―множественного слова‖. Вопрос об организации фрагментов в единое целое заставлял Б. проявлять особенный интерес к таким традиц. алеаторным формам композиции, как дневник и словарь; словарная алфавитная структура фрагментов принята, например, в книгах Б. ―Удовольствие от текста‖ и ―Фрагменты любовного дискурса‖.

Баст (Бастет) – в египетской мифологии богиня радости, любви и веселья. Первоначально почиталась как дочь Ра, его око. Изображалась в виде кошки или женщины с головой кошки. Священное животное Баст – кошка. Празднества в честь Баст сопровождались музыкой и разнузданным весельем.

Бахтин Михаил Михайлович (1895-1975) - философ, принадлежащий постсимволическому периоду культуры серебряного века. Гимназич. образование получил в Вильнюсе и Одессе. В 1913 поступил в Новоросс. ун-т, через год перевелся в Петербург, ун-т на классич. отделение историко-филос. ф-та. Среди своих университет, учителей Б. отмечал Ф.Ф. Зелинского, наставлявшего студентов в духе эллинизма, отчасти пропущенного через призму воззрения Ницше, Н.Н. Ланге и А.И. Введенского, строго придерживавшегося кантовского критицизма вместе с психол. представлениями 19 в. Ориентированный на зап. науку характер университет. образования наряду со склонностью к свободным религ. исканиям сформировали у Б. европ. строй филос. мышления. Приверженец ―строгой науки‖, решительно порвавший с метафизикой, Б. противостоял рус. философии серебряного века, своим старшим современникам - софиологам Флоренскому и С. Булгакову, а также экзистенциалистам Бердяеву и Л. Шестову. Творч. путь Б. может быть расценен, по его словам, как становление и развитие единой филос. идеи. На рубеже 10-20-х гг. Б. владел замысел создания ―первой философии‖, беспредпосылочного учения о бытии. На основании нового бытийственного созерцания это учение в проекте должно было вывести из кризиса европ. мысль - преодолеть роковой разрыв между ―миром культуры‖ и ―миром жизни‖, в чем, по Б., состоял основной порок совр. ―теоретизма‖. Свое учение Б. представлял в качестве системы, имеющей, однако, характер не отвлеченной метафизики, но нравств. философии; вольно или невольно он следовал установке Канта на приоритетность ―практич. разума‖ в деле построения самообоснованного мировоззрения. Гл. категорией нравств. онтологии Б. стало понятие ―бытия-события‖, к к-рому был приравнен ―ответственный поступок‖ человека; гносеологич. проблема при этом решалась на основе интуиции ―участного‖, т.е. приобщенного к бытию мышления (―К философии поступка‖). Свое учение Б. изначально мыслил синкретическим; включая в себя этику и эстетику, оно определялось в качестве филос. антропологии. Хотя ―первая философия‖ Б. не осуществилась в качестве задуманной системы, ее ключевые представления выразились в конкретных разработках. Культурология, ―металингвистика‖, теория лит-ры, ―истор. поэтика‖ и т.д. суть модусы единой гуманитарной дисциплины Б., различные развороты фундаментальной проблемы человеч. бытия. Если говорить о культурологич. разрезе единой бахтинской ―идеи‖, то целью Б. было концептуальное соединение понятия культурной ценности с интуицией жизненной актуальности. Б. стремился преодолеть односторонности ―философии жизни‖ (Бергсон, Дильтеи, Ницше и др.) и ―философии культуры‖ (Риккерт), дав их своеобразный синтез в представлении о ―живой‖ в опр. смысле ценности, о культуре, - не дистанцированный от бытия, но являющийся его полновесной частью. Подразумевая категорию культурной ценности, Б. конкретно имел дело с худож. лит-рой и его культурологич. (и, шире, онтологич.) учение оказалось не отделимым от ―эстетики словесного творчества‖. В этом смысле ―идея‖ Б. в ее развитии прошла ряд ступеней, объединенных внутр. логикой. В филос. становлении Б. можно выделить этапы 20-х, 30-х

271

гг. и заключит, периода творчества. С др. стороны, Б. занимали проблемы, восходящие к его интуиции культуры как ―бытия-события‖. К области его культурологии могут быть также отнесены исследования филос. природы человеч. языка - первофеномена всякой культуры. В 20-е гг. проблему культурной ценности Б. сопрягал с поиском такой эстетич. формы, к-рая бы в своей ―завершительной‖ функции не умерщвляла, не ―парализовала‖ собою жизненное содержание. Он создал модель ―эстетич. объекта‖, принципом к-рой стала жизнеподобная ―архитектоника‖ ―взаимоотношений‖ автора и героев худож. произведения (―Проблема содержания, материала и формы в словесном худож. творчестве‖, 1924). Искомая ―ценность‖ связывалась с героем, свободно, без принуждения со стороны автора, осуществляющим свою собственную ―идею‖, раскрывающим свое внутреннее содержание, отождествляемое Б. с нравств. поступком. В трактате ―Автор и герой в эстетич. деятельности‖ Б. подвергает классификации формы, соответствующие разл. ―архитектонич.‖ принципам - принципам отношения автора к герою; критерием этой классификации он делает свободу героя от автора. Учению об идеальной в этом смысле форме - о герое, к-рый в равной степени принадлежит как худож. целому, так и - в своей свободе - жизненной действительности, - посвящена книга Б. ―Проблемы творчества Достоевского‖ (1929). Герой романа Достоевского видится Б. в равноправном ―диалоге‖ с автором; свобода героя означает исчерпание им до конца собств. идеол. потенций, полное обнаружение своих взглядов на ―последние‖ мировоззренч. проблемы. Герой, обладающий такой же духовной реальностью, что и автор (а вместе и ―полифонич. роман‖

вцелом, представляющий собой ―архитектонически‖ организованное общение подобных героев-протагонистов с автором и между собой), являются в культурологии Б. той самой идеальной ―ценностью‖, к-рая одновременно принадлежит и худож. миру, и реальной действительности, т.е. нравств. бытию-событию. В концепции полифонич. романа Б. достигает цели своей ―философии поступка‖ - примиряет ―мир культуры‖ и ―мир жизни‖; роман Достоевского является в глазах Б. ―культурной ценностью‖ совершенно особого, высшего порядка. Вывод о романе Достоевского как о своеобразной духовной действительности, причастной реальному бытию (утверждение более сильное, чем традиц. представление о ―жизнеподобии‖ романного мира), в 30-е гг. Б. переносит на жанр романа в целом. Роман в его концепции оказывается живой проекцией не только совр. ему нац. языкового универсума, но и осн. форм миросозерцания, обусловленных состоянием культуры. Параллельно исследованию худож. особенностей романа разл. эпох Б. приходит к выводу о принципиально разном переживании времени и пространства в изменяющихся культурных ситуациях (―Формы времени и хронотопа в романе‖, 1937-38). Если анализ поэтики Достоевского в 20-е гг. может быть лишь для спец. исследования отделен от его диалогич. онтологии (равно как и от концепции причастной бытию культурной ценности), то в 30-е гг. двумя сторонами одной и той же медали оказываются изучение Б. худож. природы ряда разновидностей романа и конкр. культурологич. наблюдения. Б. досконально исследовал многогранный комплекс категорий и ценностей, связанный с таким культурным феноменом, как традиция европ. карнавала; раскрытие худож. принципов романа Рабле, давшего Б. богатый материал для его культурологич. штудий, оказалось в целом подчиненным скорее культурологич. задаче. Карнавал, по мнению Б., представляет собой неофициальное, демократич. дополнение к господствующей культуре, осуществляющее релятивизацию официальных ценностей через их комич. снижение в нар. праздничных действах (―веселая относительность‖). На первый план в карнавале выступает неизбывная правда жизни, соотнесенная с телесным человеч. и мировым началом; иерархич. ценностная система претерпевает обращение, онтологические ―верх‖ и ―низ‖ в карнавальном мироощущении меняются местами, так что

всвоей тенденции карнавал предстает ―веселой преисподней‖. Б. видит корни ср.-век. карнавала уходящими в глубь веков, - в его концепции карнавал оказывается неким универс. культурным феноменом, тесно связанным с возникшим из него романным жанром. В филос. культурологии Б. в целом, занятой соотношением ―мира культуры‖ и

272

―мира жизни‖ (―К философии поступка‖), категория карнавала знаменует диалектич. победу ―жизни‖ над культурной ―ценностью‖: карнавальная стихия, будучи слепым витальным порывом, не обладает созидающей силой и не порождает новых ценностей. Не имея своего собств. внутр. содержания, она паразитирует на наличной культуре и, пародийно переворачивая ее духовные основы, стремится к их разрушению. Показав растворение - в сущности, духовную смерть человека в карнавальной толпе. Б., несмотря на свое эмоционально-положит. отношение к феномену карнавала, невольно представил его в качестве антипода христ. культуры, пафос к-рого в отношении ее верховных ценностей - не что иное, как агрессивная деструкция. Будучи обобщено, бахтинское понятие карнавализации широко применяется в наст. время для осмысления самых разнообр. культурных, социальных и худож. явлений. Посл. период творчества Б. для его культурологии ознаменовался введением представления о ―диалоге культур‖, родившегося под влиянием идей Шпенглера и, вместе с тем, полемически обращенного против них. Если мировые культуры суть в нек-ром смысле ―личности‖, то с т. зр. Б., между ними должен существовать, длясь в веках, нескончаемый ―диалог‖. Для Шпенглера обособленность культур, их замкнутость внутри себя приводит к непознаваемости чужих культурных феноменов; на культурологию Шпенглер переносит свою интуицию безграничного одиночества человека в мире. Для Б. же ―вненаходимость‖ одной культуры в отношении другой не является препятствием для их ―общения‖ и взаимного познания, как если бы речь шла о диалоге людей. Каждая культура, будучи вовлечена в ―диалог‖, например, с последующими культурными эпохами, постепенно раскрывает заключенные в ней многообразные смыслы, часто рождающиеся помимо сознательной воли творцов культурных ценностей. Б. вносит в культурологию свое представление о диалогической природе всякого смысла, благодаря чему его концепция трансформируется в своеобразную культурологическую герменевтику. Через все культурологич. работы Б. начиная с 30-х гг. проходит представление о культурной традиции, соотносимое Б. с категорией ―большого времени‖. За этой категорией стоит образ связной мировой истории культуры. Понятие ―большого времени‖ принадлежит бахтинской герменевтике, соответствуя восприятию и интерпретации культурного феномена, созданного в глубокой древности. При встрече с таковым ―большое время‖, разделяющее события творчества и рецепции, ―воскрешает‖ и при этом непрерывно преображает забытые, ―умершие‖ и погребенные в ―авторской‖ эпохе, в ―малом времени‖ культурные смыслы; ―большое время‖ - время ―диалога культур‖. Одна из целей введения Б. категории ―большого времени‖ - указать, в полемике со Шпенглером, на герменевтич. плодотворность временного отстояния интерпретатора от эпохи создания произведения. Когда поздний Б. настаивает на том, что в ―большом времени‖ ―нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения‖, то, возражая Шпенглеру, он постулирует герменевтич. ―открытость‖ ушедших с истор. сцены культур. Однако, несмотря на то что представление Б. о возможности культурологич. исследования принципиально расходилось со шпенглеровским пессимизмом, созданный им образ диалога - образ смотрящихся друг в друга ликов культуры - философски красиво согласуется с ―физиогномикой мирового бывания‖, как определил Шпенглер собств. философию.

Бахус, лат. - древнеримский вариант бога Диониса (Вакха).

Беллона, лат. – мать (вариант – сестра или кормилица) Марса, воинственно настроенная богиня, властительница подземного царства. В честь нее в V в. до н.э. был построен храм, перед храмом на площади происходила церемония объявления войны: жрец бросал копье на место, которое символически считалось вражеской территорией.

Белобог – божество добра, удачи и счастья в западнославянской мифологии, которому противостоял Чернобог, олицетворявший несчастья и беды.

273

Беовульф («медведь») – в англосаксонском эпосе юный воин-герой. Убивает чудовище Грендель, истреблявшее воинов короля Хродгара, затем еще более страшное чудовище – мать Гренделя. Будучи королем в стране гаутов, сражается и побеждает нападавшего на страну дракона, но гибнет от полученной раны. Верные друзья сжигают тело Беовульфа вместе с завоеванным им кладом дракона.

Бергсон (Bergson) Анри (1859-1941) – франц. философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1878, окончив Лицей Кондорсе в Париже, поступил в Высшую нормальную школу. После ее окончания преподавал в лицее г. Анжера (18811883), а затем - в Лицее Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В 1888 получил назначение в Париж, преподавал в лицеях Людовика Великого и Генриха IV, а с 1889 - в Коллеж Роллен и Высшей Нормальной школе. В 1900 стал профессором Коллеж де Франс, где читал курсы лекций по философии. В 1914 был избран президентом Академии моральных и политических наук и членом Французской академии наук. В годы Первой мировой войны занялся политической деятельностью, осуществлял дипломатические миссии в Испании и США. В 1922 стал первым президентом Международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству. В 1927 Б. была присуждена Нобелевская премия по литературе. В его ранних работах проблема культуры ставится как проблема соотношения культуры и свободы. Культура, по Б., немыслима вне свободного творчества личности; свобода же - изначальное, подлинное состояние человека. Развивая традиции Паскаля, Руссо, франц. спиритуализма и романтизма, Б. исследует глубинные дорефлективные пласты человеч. сознания, область длительности, конкр. времени - средоточие свободы, уникальности и творч. самореализации личности (―Опыт о непосредственных данных сознания‖, 1889; ―Материя и память‖, 1896). Длительность характеризует человека как существо историческое, бесконечно изменчивое; она определяет внутреннее Я, где человек может ощутить себя подлинно свободным. Свобода и культура взаимно обусловливают друг друга: хотя сама культура возникает на основе свободы и без нее невозможна, для осознания и проявления свободы необходим опр. уровень культуры. Б. рассматривает в связи с этим возможность гармонич. существования человека в об-ве, ставит вопрос о мере, гармонии в самой человеч. жизни. Опасна любая неприспособленность личности к об-ву, любые нарушения гармонии, среди к-рых Б. выделяет две крайние формы: самоизоляция, уединение человека, его отрыв от об-ва, и автоматизм и косность самой обществ, жизни. Существуют два осн. инструмента приспособления человека к об-ву: здравый смысл и смех. Идеал Б. - целостный человек, следующий велениям здравого смысла; его антипод - узкий специалист, чуждый глубокому и всестороннему постижению жизни, равнодушный к классич. образованию, к- рое есть непременное условие подлинной культуры. В ―Творческой эволюции‖ (1907) культура рассматривается в контексте философии эволюции, в центре к-рой - понятие жизненного порыва, целостного органич. процесса, охватывающего весь мир, в т.ч. и человека, и об-во. В этой работе достигает высшего развития органич. взгляд на мир, присущий Б. Человек здесь неотъемлемая часть единого целого - жизненного потока. Вселенной; он неразрывно связан со всей реальностью и ответствен за ее дальнейшую судьбу. Задача чаловека не властвовать над природой, а развивать и продолжать в бесконечность движение жизненного порыва, совершенствуя прежние формы культуры и создавая новые. Раздумья Б. о смысле эволюции, о роли человечества в эволюц. движении, о противоречиях развития науки и техники, об опасностях технократич. устремлений обозначили многие центр, проблемы философии и культурологии 20 в. В то же время натуралистич. тенденции Б. подвергались критике. Так, Риккерт отмечал, что жизнь сама по себе, ―жизненность как таковая‖, не содержит в себе оснований для собственно культурных оценок, из биологии нельзя вывести понятие ценности. Всякая же моральная оценка, с к-рой мы подходим к культуре, предполагает теор. отношение с позиций ценностей, содержащихся в культуре, а не в самой жизни. Понятия ―жизнь‖,

274

―жизненный порыв‖ аксиологически нейтральны и приобретают то или иное ценностное значение в зависимости от нашей оценки. Но эта реальная слабость философии Б. была оборотной стороной ее достоинства - целостного рассмотрения человека и культуры в системе всей реальности. В работе ―Два источника морали и религии‖ (1932) Б. предложил своеобразную культурологич. концепцию, основанную на принципах религ. морали, создав одну из элитарных теорий культуры: сохранение и развитие культуры возможно уже не в деятельности всего человечества (―Творческая эволюция‖); это дело избранных личностей, религ. и моральных наставников человечества, образующих т.н. ―открытое об-во‖ с ―динамической‖ моралью и религией. Это об-во свободно следует принципам любви и милосердия, но ему противостоят ―закрытые об-ва‖, опирающиеся на принцип национализма и фактически лишенные свободы. Б. отрицает возможность прогресса ―закрытых об-в‖, утративших стимул к развитию и подчиненных круговороту одних и тех же сложившихся форм и институтов. Единств, реальный путь прогрессивного движения человечества - культуросозидающая деятельность в духе Христа, активная пропаганда ценностей религ. морали, мистицизма и аскетизма. Своеобразие концепции культуры, развитой в ―Двух источниках...‖, определяется, в частности, переплетением в ней разл. философско-религ. традиций, сохранением в рамках общих христ. установок прежней метафоры жизненного порыва, созданной под влиянием неоплатонизма. Эта концепция Б. оказала существ, влияние на зап. философию и культурологию 20 в., в частности, на К. Поппера, Тойнби, Ортегу-и-Гассета.

Берегини – женские духи, охранительницы от злых сил, противостоящие упырям; охраняли от всего нежелательного, неожиданного; подательницы влаги, дождя, необходимых для плодородия земли.

Богатырев Петр Григорьевич (1893-1971) - этнограф, фольклорист,

литературовед. Д-р honoris causa Карлова ун-та в Праге и ун-та им. Яна Амоса Коменского в Братиславе. Окончил историко-филол. ф-т Моск. ун-та (1918). Один из основателей Моск. лингв. кружка. Совместно с Якобсоном организовал Праж. лингв, кружок. Был репрессирован, впоследствии реабилитирован. Поел. годы жизни проф. филол. ф-та МГУ. Научную деятельность Б. начал как исследователь нар. обрядов и магич. действ. В 20-е гг. Б. совершил неск. экспедиций в Закарпатье, где стремился применить статич. (синхронный) метод де Соссюра; ихрез-ты обобщены в книге ―Магические действия, обряды и верования Закарпатья‖ (1929, на франц. яз.). Синхронный анализ календарных и семейных обрядов и обычаев, рассказов закарпат. крестьян о сверхъестеств. существах и явлениях выявил постоянное изменение формы и функции этих этногр. фактов, позволил произвести классификацию обрядов в зависимости от актуальности в них магич. функции, проследить, как эстетич. функция при переходе мотивированного магич. действия в немотивированный обряд становится доминантной. Это приводит к важному для понимания эстетич. закономерностей в этногр. материале выводу о соотношении эстетич. и внеэстетич. функции в обрядовом действе. Др. область исследований Б. - народный театр (кн. ―Чеш. кукольный и рус. народный театр‖, 1923, ―Народный театр чехов и словаков‖, 1940). Значит, часть твор. наследия Б. составляют работы, посвященные отд. жанрам нар. творчества, а также составлению программ рус. и славян, фольклора, созданию учебников. Б. ставил задачи сравнит, изучения эпоса славян, народов. Сходство сюжетов укр., польских, чеш. баллад позволяет сделать вывод, что это не отдельные песни, а варианты одной и той же; близость в метрич. структуре, тропах, сходство строфики позволяют утверждать наличие не заимствования культурных богатств одним народом у другого, но сотворчества. Б. избрал для анализа фольклора функциональный метод: прежде всего определяется место, к-рое данное фольклорное произведение занимает в общем репертуаре, музыкальном и поэтическом. Что касается функции, то она не всегда бывает эстетической. Нельзя понять функции фольклорного произведения, не

275

зная культурной, полит, и экон. среды. Функции фольклорного произведения постоянно трансформируются: некогда доминантные становятся второстепенными и могут вообще исчезнуть; второстепенные становятся доминантными. Особенно благодарным материалом для изучения нек-рых худож. методов фольклора является нар. песня. Книга ―Функции нац. костюма в Моравской Словакии‖ посвящена рассмотрению структуры нар. костюма как особой семиотич. системы. Нац. костюм или крестьянский дом может сделаться знаком, но при этом приобретает значение, выходящее за пределы единичного существования. Б. - автор свыше 307 работ на рус., чеш., англ., нем. и франц. яз., а также свыше 20 переводов, в том числе Я. Гашека.

Бона деа – в римской мифологии богиня-мать («добрая богиня»), имя которой запрещалось называть. В священнодействиях в ее честь принимали участие только женщины. Еѐ почитали как кормилицу, целительницу, царицу и изображали с рогом изобилия и змеями. Бона деа считалась ученой дочерью Фавна, богиней растительности, леса и целебных трав.

Борей, греч. – бог северного ветра, сын Астрея и Эос, брат Зефира и Нота, отец Бореадов (Калаида и Зета). Однажды, проносясь над Аттикой, Борей увидел Орифию и полюбил еѐ. Напрасно он просил прекрасную девушку стать его женой. Отказал Борею и еѐ отец Эрихтей. Тогда Борей разгневался на них, ведь всѐ подчинялось его могуществу. Он мог с корнем вырывать деревья, содрогать землю, вздымать огромные волны, а теперь должен униженно молить смертных. Взмахнул борей могучими крылами, зашумели вековые леса. Все сокрушая на своем пути, Борей понесся в Афины, схватил Орифию и улетел с ней далеко на север. Так она стала женой и матерью двух детей. Подобно отцу, Бореады олицетворяли ветры, их действия быстры и стремительны, они участвовали в походе аргонавтов. Борей может превращаться в коня, от брака с эринией и гарпией у Борея лошадиное потомство. Греки изображали бога северного ветра крылатым, длинноволосым и бородатым мужчиной. После того, как от ветра рассеялись персидские корабли у острова Эвбеи, афиняне воздвигли в честь Борея алтарь. Они особо почитали Борея, так как его жена Орифия была афинской царевной.

Бочка данаид – сосуд без дна, стоявший в Аиде, который должны были наполнять 49 дочерей царя Даная в наказание за их преступление против своих мужей. Данай вместе с дочерьми бежал из Египта в Аргос от преследовавших его дочерей двоюродных братьев. Но и в Аргосе не наступил покой. Сыновья его брата Эгипта настигли девушек и склонили их к замужеству. Тогда Данай решил на словах согласиться на брак, и женихи по жребию получили дочерей Даная. Но отец раздал данаидам кинжалы и приказал убить своих нареченных. Женщины повиновались, за что и подверглись наказанию в Аиде, и только одной из них не было возле той волшебной бочки. Пятидесятая дочь Даная, Гипермнестра, не повиновалась отцу, ее муж Линкей остался в живых. Словосочетание «бочка данаид» употребляется в переносном смысле как бесполезное и бесконечное дело.

Боян – поэт-певец в мифологии восточных славян, «Велесов внук», слышавший и понимавший голоса зверей и птиц. Бояна называли вещим, так как он мог предсказывать судьбу человека, ибо умел истолковывать пророчества птицы Гамаюн, посланницы богов.

Брахма – в индуистской мифологии верховный бог главной триады богов наряду с Вишну и Шивой. Почитается как создатель Вселенной в отличие от Вишну, ее сохранителя, и Шивы, разрушителя. Брахма рождается из яйца, плавающего в первобытном океане. Делит яйцо на две половинки, из которых возникают небо и земля, а затем весь видимый мир и живые существа: боги, люди, животные и растения. Дни и ночи жизни Брахмы определяют ритм жизни всей Вселенной. Сыновья Брахмы становятся

276

родоначальниками богов и людей. Восхищенный красотой созданной из своего тела богини Савитри (Гаятри), Брахма приобретает пять лиц, чтобы постоянно видеть ее. В виде рыбы Брахма спасает первочеловека Ману от потопа, а из бедра Брахмы рождается знаменитый мудрец Нарада.

Брисеида, греч. – дочь Бриса, царя лелегов, подвергшихся нападению ахейцев. После гибели мужа и братьев она стала пленницей Ахилла. Вождь ахейцев Агамемнон пленился прекрасной Брисеидой и отнял еѐ у Ахилла. Они поссорились, впрочем, вскоре Агамемнон вернул красавицу Ахиллу. Эти события описаны в поэме Гомера «Илиада».

Брюнхильда (Брюнхильд) – в германо-скандинавском эпосе дева-богатырша, которую иногда относят к валькириям. В немецком эпосе выступает как правительница сказочной страны Исландии, где совершаются брачные испытания.

Буслаев Федор Иванович (1818-1897), русский языковед, фольклорист, историк искусства. Родился 13 (25) апреля 1818 в г.Керенске Пензенской губ. в семье судебного чиновника. В 1833 окончил пензенскую гимназию и поступил на словесное отделение философского факультета Московского университета (окончил в 1838). Большое влияние на формирование мировоззрения Буслаева оказали лекции профессоров С.Шевырева, М.Погодина и др. выдающихся ученых. Еще в студенческие годы стал полиглотом, овладел санскритом и древнееврейским. По окончании университета Буслаев преподавал русский язык в гимназиях Москвы и давал частные уроки. В эти годы начал публиковать

Впоследствии был избран действительным членом Российской Академии наук. В 1850-е

годы писал как труды по языкознанию (Опыт исторической грамматики русского языка,

1858, и др.), так и рецензии на произведения современных ему писателей — К.Аксакова, А.Хомякова и др. В центре его научных интересов находились проблемы изучения диалектов, связи истории языка с историей страны. Публиковал в печати многочисленные статьи на эти темы — Об эпических выражениях украинской поэзии (1850), О народности

церковнославянского и древнерусского языков. В Хрестоматию вошли 135 произведений,

некоторые были подготовлены к печати по рукописям и опубликованы впервые. В том же году была опубликована книга Буслаева Исторические очерки русской народной словесности и искусства — яркое свидетельство мифологической школы в русской науке.

мировоззрение, народная мораль проявляются в первую очередь в языке и в мифологии. Народная поэзия, в понимании Буслаева, является нравственным идеалом. Называя "славянофильскую самостоятельность" одной из ложных и вредных для науки крайностей, Буслаев тем не менее считал ее "гораздо достойнее подначального западничанья". В 1887 Буслаев издал еще один труд — сборник статей Народная поэзия. Исторические очерки. В книгу вошли статьи не только о русской, но и о европейской литературе —

Русские духовные стихи (1861), Русский богатырский эпос (1862), Песня о Роланде (1864), Испанский народный эпос о Сиде (1864), Сравнительное изучение народного быта и поэзии (1872) и др. Буслаев считал, что корни европейского фольклора следует искать на Востоке. В 1860-1870-е годы Буслаев совершил несколько заграничных путешествий — выезжал в Чехию, Германию, Италию, Францию, Швейцарию, где изучал историю искусства. Результатом этих поездок явилась статья Общие понятия о русской

277

иконописи (1866) и др. работы по истории живописи, иконографии, миниатюры, орнамента. Мировую славу принесла Буслаеву книга Русский лицевой апокалипсис. Свод

ифольклора. Буслаев обнаружил также связь между памятниками искусства Византии, Западной Европы и Древней Руси. В 1886 издал книгу Мои досуги, в которую вошли статьи о современной ему литературе — о произведениях Н.Карамзина, И.Крылова, М.Погодина и др. писателей, а также работа О значении современного романа и его задачах. Незадолго до смерти завершил работу над мемуарами Мои воспоминания (18901892), которые, потеряв зрение, надиктовал. В этой книге Буслаев описал свои детские

истуденческие годы, своих великих современников Н.Гоголя, Т.Грановского, П.Чаадаева, И. и П.Киреевских и др. Умер Буслаев в пос. Люблино под Москвой 31 июля (12 августа)

1897.

Бхагават («господь») – в индуистской мифологии имя многих высших божеств.

Вакх, греч. («восторженный, исступленный») – наиболее распространенное из прозвищ бога виноградарства и виноделия Диониса.

Вакханки, греч. – мифические женщины, посвятившие себя богу Дионису (Вакху), которые следовали за ним повсюду, одетые в шкуры диких животных, с венками из плюща и с тирсами (деревянными палками), также увитыми плющом и виноградными листьями, с еловой шишкой на конце. Празднества в честь Диониса назывались вакханалиями, а женщины на этих празднествах подражали вакханкам и менадам.

Валькирии – в скандинавской мифологии девы-воительницы, исполняющие волю Одина и дающие победу в битвах, а также определяющие участь тех, кто должен в них погибнуть.

Вальмики - мудрец, легендарный автор эпической поэмы «Рамаяна».

Ваны – в скандинавской мифологии боги плодородия, среди которых наиболее известны Ньерд, Фрейр и Фрейя. Война между ванами и асами положила конец золотому веку и разрушила беззаботную и счастливую жизнь живых существ.

Варуна – в древнеиндийской мифологии бог, главный из адитьев, владыка небесного и земного океана, бог истины и справедливости, один из главнейших богов ведийской религии. В древности почитался как бог, определяющий движение светил и вод во Вселенной, неумолимо карающий людей, которые нарушают законы справедливости. Позднее был оттеснен более молодыми богами, становится менее могущественным и иногда подчиняется даже людям.

Ватикан, лат. – божество первого крика ребенка и зарождения речи.

Ваю – в мифологии Древней Индии бог ветра.

Вековые игры – игры, проводившиеся в Риме раз в 100 лет. Они проходили ночью, так как были посвящены подземным богам Диспатеру и Прозерпине. При императоре Августе был установлен точный срок игр: три дня и три ночи; игры стали посвящаться наземным богам Юпитеру, Юноне, Аполлону и Диане. Праздник проводился в храме Аполлона на Палатинском холме.

278

Велес (Волос) - древнеславянский бог, покровитель скота, «скотий бог», следовательно - покровитель богатства, благополучия, зажиточной жизни, покровитель торговли и культуры. Культ Велеса связан с культом медведя. С принятием христианства образ Велеса оттеснен образом святого Власия.

Венера, лат. - богиня садов, плодов, «милость богов» у древних римлян; позднее была отождествлена с Афродитой. В последний период существования Римской империи Венеру стали отождествлять с Исидой и Астартой (Иштар).

Вера - состояние предельной заинтересованности, психол. установка, мировоззренческая позиция и целостный личностный акт, состоящие в признании безусловного существования и истинности чего-либо с такой решительностью и твердостью, к-рые превышают убедительность фактич. и логич. доказательств и не зависят от них вопреки всем сомнениям. В. тесно связана с ―доверием‖ и ―верностью‖, но не сводится к ним и сопровождается ими лишь после того, как Бог начинает пониматься в качестве личности. Сложность и неоднозначность феномена В. обусловила разнообразие истолкований ее сущности и функций. В. сопоставляется со знанием или противопоставляется ему. При этом В. понимается, прежде всего, как уверенность в недостоверном или недостаточно достоверном знании, т.е. таком знании, основания к- рого не даны или скрыты. Однако такое понимание очень легко превращается в абсолютизацию субъективного упорства и вытекающего из него своеволия, а В. сводится к верованиям. С др. стороны, верования далеко не всегда служат источником анархич. или просто индивидуалистич. своеволия. Ведь в данном случае следовало бы говорить, скорее, о галлюцинациях и навязчивых идеях, разлагающих саму ткань человеч. общности. Общие верования, напротив, образуют условие и фундамент совместной жизни людей. К таким верованиям относится, напр., уверенность в существовании внешнего мира, в неизменности действия законов природы, в том, что в опр. условиях люди будут действовать опр. образом и т.д. В конечном счете, речь идет о вероятности, о выборе из разных предположений того, к-рое наиболее приближено к знанию. Иными словами, верования - это знание, в к-ром В. должна присутствовать в минимальной степени, хотя и не может быть исключена полностью. Верования неразрывно связаны со знанием человека о мире и о самом себе. Однако если знание создается, то верования служат основой человеч. отношения к миру вообще - и созерцательного, теор., и практического, поскольку это отношение уже предполагает ―пребывание в уверенности‖. Именно верования обеспечивают такое отношение человека к миру, когда он может ―полагаться на что-то‖, и эта позиция является предпосылкой мысли и действия. Верования играют важную роль в конституировании человеч. реальности, поскольку исходный уровень ―реальности‖ состоит именно из того, на что человек в своей жизни ―полагается‖ и что исключает сомнения. От идей или даже от системы идей человек в состоянии отказаться или не принимать их с самого начала, но это означает, что он в них сомневается или не верит. Сомнение, в свою очередь, является аспектом верования, и в сомнении, как и в веровании, пребывают. Сомнение живет и действует по тем же законам, что и верование, и в сомнение верят так же, как, напр., в разум. Поэтому сомнение также участвует в конституировании человеч. реальности. Если верование конституирует реальность устойчивую и однозначную, то сомнение - реальность неустойчивую, неоднозначную, на к-рую нельзя ―положиться‖. Это столкновение двух верований, разрушающее устойчивость человеч. реальности и, стало быть, уверенность в ней. Следовательно, именно сомнение выступает источником мысленного конструирования мира, и мысленные конструкции сознательно создаются именно потому, что из соответствующей области ушли верования. Роль верований в человеч. жизни выявляет динамич. характер той реальности, в к-рой живет человек. Она не дана изначально и в качестве нек-рой первозданной реальности, а является плодом усилий и изобретательности людей,

279

создавших предшествующее состояние культуры. Эти усилия и приобретают вид верований, наслаивающихся на все то, с чем человек когда-либо сталкивался в себе и вокруг себя и что представляет собой загадочную незавершенную последовательность возможного и невозможного. Иными словами, мысленные конструкции, превратившиеся

вверования, составляют существеннейшую часть того наследия, к-рое ранние этапы развития культуры оставляют будущему. Так создаются разл. воображаемые миры, к-рые благодаря забвению истоков отождествляются с первозданной реальностью (в частности, таков механизм формирования представлений о времени и пространстве). Верование становится уверенностью, способ приобретения к-рой остается неизвестным или скрытым, но и верования подвержены воздействию культурной энтропии, они ослабевают или исчезают вовсе. Иначе говоря, они не существуют сами по себе, их поддержание требует опр. усилий от современников. Однако содержание понятия В. не исчерпывается верованиями. В конечном итоге, верования доступны проверке путем обращения к жизненному опыту. В. в целом относится и к таким областям, где опытная проверка невозможна. Тогда В. выступает как непроверяющая и неразмышляющая и оказывается рез-том послушания и доверия авторитету, т.е. инстанции, утверждения к-рой должны считаться непогрешимыми. Но авторитеты в качестве таких инстанций образуют иерархию, к-рая должна завершиться некоей последней и абсолютной инстанцией. Она выступает уже не как высший авторитет, а как источник всякого авторитета и условие его существования в качестве такового. Такой инстанцией признается Бог, к-рый не может считаться итогом простой экстраполяции представления об авторитете. Чтобы авторитет считался таковым, он должен выступать в качестве проводника и выразителя воли Бога, свободно открывающегося человеку как достоверный сам по себе без ссылки на какие-то иные инстанции. Поэтому В. неразрывно связана с откровением в качестве свободного самообнаружения Бога, его непосредств. воздействия на душу человека. В. соотнесена, прежде всего, с откровением как таковым, а не с теми носителями откровения, к-рые имеют более низкий уровень (напр., кодифицированные священные тексты). Но эта связь не есть обусловленность и доказанность В., поскольку в противном случае она ничем не отличалась бы от знания, хотя бы и ―непосредственного‖. Будучи целостным актом личности, а не аспектом знания, В. выражает предельную заинтересованность. Хотя слова ―интерес‖ и ―заинтересованность‖ также обозначают сложные феномены, они позволяют уточнить ряд существ, аспектов понятия В. Речь идет не просто о нек-рой ориентации воли, а об особом целостном акте, выражающем самую суть личности. Этот акт включает

всебя бессознат. элементы, но В. как таковаясознательна. В качестве живого существа человек заинтересован во многих вещах - материальных и духовных, к-рые необходимы для самого его существования. Многие из них могут претендовать на то, чтобы быть ―предельными‖, т.е. требовать от человека полной отдачи себя, вследствие чего должно полностью исполниться желаемое. Обещание предельного исполнения желания чаще всего выражается символически и сопряжено с требованием повиновения. В случае неповиновения отступнику грозит наказание, и желаемое им не исполнится. Именно так действуют боги. выступающие одновременно и как предметы предельной заинтересованности, и как надиндивидуальные принуждающие силы. Т.о., заинтересованность, требование, обещание и угроза - осн. компоненты акта В. Классич. понимание В., в устах апостола Павла, выглядит следующим образом: ―Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом‖ (Евр. 11:1). Под ―невидимостью‖ здесь понимается не только недоступность органам чувств, но и принудительная данность тех или иных явлений, событий, процессов. Напротив, всякое знание - будь это чувственное или логич. знание - принудительно и неотвратимо. Восприятие к.-л. вещи не зависит от воли человека и его желания воспринимать или не воспринимать ее. Как только он приходит с ней в соприкосновение, она, независимо от его желания, входит в его сознание. Логич., т.е. выводное знание, основанное на ―железной логике‖, также не зависит от волевого избрания, из одного суждения неотвратимо следует другое и т.д. Оба

280