новая папка 2 / 18491

Эпистола И. И. Шувалову

НА ПРИБЫТИЕ ЕГО ИЗ ЧУЖИХ КРАЕВ В САНКТПЕТЕРБУРГ

1777 ГОДА СЕНТЯБРЯ 17 ДНЯ[1].

Предстатель росских муз, талантов покровитель, Любимец их и друг, мой вождь и просветитель, Который истинну хвалу себе снискал, Что в счастьи не одним лишь счастием блистал, Любил отечество, науки ободряя, Художества и вкус изящный насаждая, Елисаветиных средь радостных годов

Был в младости министр, в вельможе философ, Природой одарен и просвещен ученьем!

О ты, кто наполнял пиитов дух пареньем И был их Аполлон и стал безсмертен сим, Что песнь Петровых дел под именем твоим Чрез Ломоносова в концы гремяща мира Тобой ободрена[2], — хвала тебе та лира! Се славный памятник: не грады разорил — Садя училища, ты грады озарил!

Се паки днесь тебя отечество встречает; Как мать рожденного, на лоно принимает; Горящу грудь к тебе, горящий взор стремит; Полна любовию, с тобою говорит:

«Я сколько лет тебя, любезный сын, не зрела И видеть уж тебя надежды не имела, Просила небеса, чтоб ты во здравьи жил;

Но днесь ты, возвращен, мне радость в душу влил! Я прежним чувствием тобою услаждаюсь, Утехи от тебя и пользы дожидаюсь.

Но если сердцем чужд от чуждых стран пришел, Не стоишь ласк моих, которые нашел».

Нет, прежнюю в тебе мы узрим добродетель, Шувалов! коей всяк из Россов был свидетель. Во дни Минервины, в Екатеринин век, Достоинств таковых потребен человек.

Ты будешь, мудрою водим ея рукою, Блистать парнасскаго эдема красотою; Сады твоих доброт среди созрелых лет Размножишь более, чем где их видел свет; И словом, жизнь твоя согласна будет чину, Какая знатному прилична властелину;

Каков ты прежде был, не взлюбишь тщетный шум: Полезныя дела, не блеск, питают ум; Пресветел сан, коль им сияет добродетель; Любезна власть, когда ей блага кто содетель. От вредной праздности, от роскоши хранясь, Благими нравами, трудами веселясь, Ты будешь пользою народной отличаться,

Как Нил из скрытых мест блаженством проливаться: Незрим его исток, но польза всем видна.

Столпы отечества! се ваша цель одна, Идете ль явными со громом вы шагами,

Иль созидаете вы втайне мир с богами. Как Генрих Сюллию, иль Сюллий был ему Виной величия, не явно никому; Но если подвиг зрим мы духа превосходна,

Венчает обоих признательность народна.

В том важность всех вельмож, в том сила всех царей, Чтоб делать им уметь счастливыми людей.

Споспешник общих благ, друг царский и народный, Блаженны дни твои, коль общих благ виновны. Благословен тот год, благословен тот час, Как мудрый муж в совет на царский придет глас. При нем цветут поля и класы созревают, Безбурно корабли им в пристань прилетают, При нем полезен мир, полезна и война, Страна оливами и лаврами полна.

О Кольберты всех царств! коль в смертных исполины, Густавы, Людвиги, Петры, Екатерины, Сиянье ваших дел мрачат в своих лучах[3]: Потомство осветит и ваш по смерти прах.

Превыспренним душам до звезд колоссы низки: Достойны им в сердцах народных обелиски.

Кто мыслит хорошо, что мыслит, говорит И сказанное все со твердостью творит, От оного страна всего да ожидает, Чем только щедрый Бог ее благословляет.

Не стяжет он себе ни злата, ни сребра: Для общего живет и частного добра.

Благотворенья в нас двоякие суть виды: Кто силен, никому не делай тот обиды; Но кто бессилен, тот терпящим сострадай, Им руку помощи, сколь можно, подавай. От сих источников, повидимому скудных,

Впоследствий[4] океан исходит благ повсюдных.

Как начал прежде ты, Шувалов, так скончай. Правдив ты был — суди; был щедр — и награждай. Ты сердцем никогда не равен был железу:

Уйми ты бедных вздох, отри ты сирых слезу,

Впрелестной суете ты кроток был душой: Пленяй и днесь сердца единым лишь собой. Владычице своей в днях юности был верен: И в мужестве другой пребудь нелицемерен. Люби отечество, любил как прежде ты, Сияй сиянием его ты красоты.

Вдеяньях честности имея ум твой Богом И добродетель лишь душе твоей чертогом, Блистай рачением, науки кореня; Как прежде научал, ты научай меня,

Чтоб с малым я умом был обществу любезен, Талантов скудостью отечеству полезен.

О! жалкий полубог, кто носит тщетно сан: Пред троном тот ничто, на троне истукан.

Прости, что дерзок я, так изъясняться смея: Согласие стихов без истины — Цирцея. Божественный язык на похвалу людям, Без наставленья им, есть вредный фимиам. Ho если я и слаб подать кому советы,

На поприще другим в тебе достойны меты:

Ст. 14:

Тобой ободрена, — тебе хвала та лира.

Ст. 17:

Обратно днесь тебя отечество встречает.

Ст. 24:

Но днесь ты возвращен, ты радость в душу влил.

Ст. 27:

Но коль ты сердцем чужд от чуждых стран пришел.

Ст. 32—36:

Еще полезнее полезный человек. Ты будешь под ея рукою успевати,

Парнасские сады стараться угобжати; Сады твоих доброт, во спелость твоих лет,

Ты боле расцветишь, чем сколько видел свет

Ст. 38:

Какая знатному прилична господину.

Ст. 40:

Прекрасныя дела, не пышность, тешат ум.

Ст. 41—42:

Пресветел оный сан, в ком спеет добродетель; Любезна она власть, кто властью благ содетель.

Ст. 45—47:

Ты будешь пользою народною блистати, Как Нил из скрытных мест блаженство проливати: Не зрят его исток, но польза всем видна.

Ст. 49—50:

Хотя вы явными несете гром шагами, Хотя с земными втай речете мир богами.

Ст. 52—55:

Виной величества, не явно никому; Но если блещет дел их явно светозарность, Венчает обоих народна благодарность.

В том пышность всех вельмож, в том гордость всех царей.

Ст. 59—63:

Благословен тот год, благословен тот день, Премудрый как министр изыдет царству в сень! При нем бразды полей безбедно расцветают, При нем суда торгов безбурно прилетают, При оном светел мир, при нем славна война.

Ст. 66—68:

Христины, Людвики, Петры, Екатерины, Сиянье ваших дел в своих промчат лучах: Потомство освещать ваш будет после прах.

Ст. 73—74:

От оного народ все должен ожидати, Чем могут небеса страну благословляти.

Ст. 76—77:

Для общего живет и каждого добра.

Главнейшего добра в нас двойственны суть виды.

Ст. 79—80:

Бессилен если кто, тот жалостью страдай, От бедства ближнего сколь можно соблюдай.

Ст. 82:

Исходит океан опосле благ повсюдных.

Ст. 87:

В прелестной суете ты не мечтал собой.

Ст. 89:

Владычице своей в днях счастья был ты верен.

Ст. 97:

Чтоб с малым я умом был в действиях любезен.

Ст. 107—108:

Да в след твоих стезей, где возрасли цветы, Последует пусть всяк и будет каков ты.

Ст. 111—115:

С полей познания тебе явил что свет, Ты пользу собрал всю, чтоб нам устроить мед. Царица мудрая способность в том являет, Дары она умов распределяти знает; Подаст тебе твой путь и озарит она.

Ст. 120—122:

И света твоего лучами озарен, Се ревностный тебе я всех любви свидетель,

Из благодарности стихов моих содетель.

Ст. 125—126:

Довольно, лишь внимай ты истину высоку: Глас общий никогда не похвалял пороку.

(Эти два стиха могли служить хорошим

окончанием Эпистолы в первой ее редакции).

Ст. 129—131:

Двуглавный где орел, не вняв волшебств и стона Зюмбеки, растерзал треглавного дракона, Девору Иоанн; где в свет возвысил мурз (1779).

(В издании 1798, которому этот вариант также

принадлежит, вместо слова свет поставлено, вероятно без ведома Державина: сан, чем смысл стиха, и без того неясный, совершенно затемнен).

Комментарий Я. Грота

1. Иван Иванович Шувалов (род. 1727, ум. 1797) был куратором казанской гимназии, когда Державин воспитывался в ней (1759—1762). Поэт пользовался и после покровительством его. Еще при Петре III Шувалов, как бы осиротев по смерти императрицы Елисаветы, хотел отправиться в чужие края; но это удалось ему только по вступлении на престол Екатерины II. Его отсутствие продолжалось от апреля 1763 до сентября 1777 г. Возвращение его дало пищу производительности многих стихотворцев. См. у Сопикова ч. III и IV, №№ 3.742, 7.327, 11.371, 11.420, 11.421 и проч. Первым из приведенных здесь нумеров означена эпистола Фрязиновского. В Russische Bibliothek Бакмейстера (1778, ч. V, стр. 223) объявлено о появлении другой эпистолы неизвестного автора, написанной александрийскими стихами, на тот же предмет, при чем замечено, что слово эпистола входит, повидимому, в моду у Русских. Конечно к тому же случаю относилась эпистола, присланная вскоре после возвращения Шувалова Новикову для журнала Утренний Свет; но непринятая редакциею, как несоответствовавшая чисто

нравоучительной цели этого издания (Утр. Свет 1777, октябрь). Весьма вероятно, что как у Бакмейстера, так и в Утреннем Свете речь идет именно об эпистоле Державина, имя которого находится в списке подписчиков на Утренний Свет, и который, по словам Остолопова (Ключ к соч. Держ., стр. 13), действительно, издал свое послание отдельно. Эпистола Державина, судя по смыслу последних стихов ее, была окончательно дополнена в Казани в 1778 году, когда он, вскоре после женитьбы, ездил на родину. Дмитриев в своих Записках положительно говорит, что она была написана там. Впрочем Дмитриев в этом показании мог также основываться только на заключении пьесы. Возможно, что Державин уже и при первоначальной редакции ее в Петербурге придумал такой конец, чтобы полнее обозначить свое отношение к Шувалову. Эпистола была вторично напечатана в 1779 году, в августовской книжке С-петербургского Вестника (ч. IV, стр. 95). Потом она перешла, почти без изменений и против желания автора, в издание 1798, стр. 299 (см. письма его под 1797 и 1798 г.). В 1808 г. он исключил ее из собрания своих сочинений. Но в рукописях его есть позднейшая ее редакция, по которой она здесь и печатается с полным указанием вариантов по изданию 1798 г. «Эта эпистола», говорит г. Бартенев (Зап. Держ., Русск. Беседа, стр. 121), «весьма замечательна по независимости и смелости суждений и самых похвал: в ней уже подробно и резко излагается мнение Державина об обязанностях вельможи».

2.Что песнь Петровых дел —— тобой ободрена. — Ломоносов, окончив две первые песни поэмы Петр Великий, напечатал их отдельно в 1760 году, с посвящением Шувалову.

3.Сиянье ваших дел мрачат в своих лучах. — В издании 1798 г. напечатано промчат вместо мрачат, как было в С-петербугск. Вестнике. Вероятно, это одна из тех неисправностей, вкравшихся в московское издание, на которые жалуется Державин в «Предуведомлении к читателю». Мысль этих стихов та, что славою монархов часто затмевается слава лучших из их подданных.

4.Впоследствий океан исходит благ повсюдных. — Вначале Державин позволял себе употреблять в стихах: впоследствий, Россий, Марий и т. п., вместо: впоследствии, России, Марии.

5.Сомнения в том нет с заслугами твоими. — В позднейшей редакции вместо: с заслугами поставлено: с способностьми; но здесь мы позволили себе удержать прежнее выражение, как более удачное, по нашему мнению.

6.С пределов болгарских ... — Болгары — татарское селение в 120 верстах от Казани, развалины которого и теперь еще видны.

7.Эдигиреев трон и род где попраны. — Эдигиреев вм. Эдигеров. Эдигер, бывший царевич астраханский, был последним татарским царем в Казани.

8.Зюмбекиных не вняв коварств, волшебств и стона. — Зюмбека или Сумбека, дочь ногайского князя Юсуфа, вдова казанского царя Сафа-Гирея, была выдана Ивану Грозному вместе с ее сыном и отвезена в Москву. Прежде нежели решилась участь ее, она обращалась к волхвам и посылала знатнейшего своего духовного вопросить беса, одолеет ли она московского государя (П. Рычкова Опыт Казанской истории, стр. 130).

9.Где растерзал Орел треглавого Дракона. — Герб казанской губернии — черный змей с красными крыльями.

10. Тобой Елисавет где водворила муз — т. е. где Елисавета при твоем посредстве учредила гимназию.