новая папка 2 / 18355

Ода на день рождения ея величества

СОЧИНЕННАЯ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ И БУНТА 1774 ГОДА.

Се красный день, твой новый год; А ты еще не утружденна, Еще ни в чем не упражненна,

Кроме побед, доброт, щедрот, Кроме, чтоб милость нам являти И час потерянным считати Без милосердиев твоих.

Любовь и удивленье света, Что делал Петр, Елисавета; Твой век, Екатерина, — их!

Се новый путь блистать лучам, Тебе в безсмертие стремиться, Еще превыше возноситься, С тобою восходить и нам.

Но, в яры дни теперь вздыхая, Дней прошлых кротость вспоминая, Ужель не ждать их вспять с небес? Эх! можно ль в оном сумневаться И льзя ли Россу удержаться От пения твоих чудес !

Младая муза, вспрянь, бодрись,

ИЭвр как, крыла простирая, Полеты стрел предускоряя, Дерзай, теки, стремись, несись,

Ив быстром вихре скоропарном, В теченьи солнца светозарном, Приближь к нему свой орлий взор, Сдержи его крутизн в вершине, На самой выспренней стремнине Пловущих синих, светлых гор.

Сдержи и рцы: о князь планет, Веществ чувствительных живитель, Цветов, весны, зарей родитель, Светило, льюще душу в свет!

Со лучезарной колесницы Весь день низводишь ты зеницы На росский небу равный край;

Не в гнев тебе, царю златому, — Равен ли солнцу ты другому, Кем светел Норд? Скажи, вещай!

Разжженный как в горну халкид[1], Таков тут сын Латонин зрится, В лице багряным цветом рдится

Исвой желает скрыти стыд. Трясет горящими кудрями

Ижарких бьет коней возжами, Претечь их нудит горизонт. Пустившися с высока юга, Всего эмпира чрез полкруга,

В единый миг он скрылся в понт.

Когда б средь варварства ночей Еще, монархиня, мы жили, Мы в солнца чин тебя б вместили, Поставя правдой вымысл сей;

Но, днесь уж Ольгой освященны, Тобою паче просвещенны, Мы баснями тебя не чтим; А если к оным прибегаем,

Живей лишь мысль представить чаем, В тебе его что образ зрим.

От век горящий Окиян Возвешен в тверди сей над нами, Дабы светящими реками Земных он был лампада стран: Так ты, во блещущей короне, На боголепном предков троне, Екатерина, — росский свет:

Ты нам премудростью сияешь И ею там ты озаряешь,

Где с мраком лед борьбу ведет.

Любезный зрак как светит сей, Как зрим его перед глазами, Безвредными тогда стезями Мы ходим средь своих путей:

Так ясный день твое владенье, Твои доброты — охраненье От всех нам зол в стране твоей:

Законы, казни всей вселенной Не могут жизни дать блаженной, Как благ один пример царей.

Полезной всюду теплотой Оно плоды произрастает, Богатых с скудными питает

Ивсяку плоть живит собой: Так ты героев награждаешь

Икупно бедным помогаешь Во воспитаньи оных чад. Торги, художества, науки, За милости воздевши руки, Тебя одну благодарят[2].

Оно обилием лучей Ползущих тварей оживляет: Твоя рука нам поднимает Из пыли верженных детей.

Ha зданья зданья все мемфисски Тебе поставим в обелиски, Благодаренья мал то знак: Носили горы исполины, А человека, взяв из глины,

Один лишь Бог соделал так.

Когда угрюмых облак сонм Хотят лицо его покрыти, Оно, дни ясны продолжити Зажегши пар, бросает гром: В завидших нашему покою

Победоносною войною Перун и ты пустила свой. Уже пламеноносны стрелы

Ниспали в вражески пределы, Стеснившись, как туман густой.

Уже, как зык в лесах ловцов Елениц робких ужасает, Срацын так слух один сражает, Монархиня, твоих полков. Доколь в них молнии летают, Они уж то в триумф считают, Где если бег им жизнь спасет: Господь твоей помощник воле. Не будет несть земля их боле И память с шумом их минет.

Но скопы жирных, черных туч Как солнце жаром разрывает, Желанный дождь всем проливает, Журчащих вод сугубить ключ: Так ты всем матерь равна буди. Враги, монархиня, те ж люди: Ударь еще и разжени,

Но с тем, чтоб милость к ним пролити, В свое владенье покорити, Как нас, покоить их в сени.

Как нас всегда храня собой, Покроя орлими крылами, Златыми осчастливя днями, Весь мир возвесели тобой; Тобой борей зефиром будет,

Злодейство злобствовать забудет, Сокроет зависть яд в себе; Приидут царие вселенны, Твоею славой восхищенны,

Учиться царствовать к тебе[3].

Тогда ни вран на трупе жить, Ни волки течь к телам стадами Не будут, насыщаясь нами, За снедь царей благодарить: Не будут жатвы поплененны, Не будут села попаленны, Не прольет Пугачев кровей. Твоя кротчайшая природа Утешит все страны народа,

Коль будет в власти все твоей.

Ужель на сей один конец Все твари только и созданны,

Вели чтоб брани непрестанны? О Боже благ, щедрот Отец!

Не льзя ль из хаоса злосчастьев Нам свет Тебе соделать счастьев И слезы наши отереть?

Подай, да царствует едина Над светом всем Екатерина:

Им должен тот, кто благ, владеть.

Ея и благ и кроток дух:

Пришельцев сенью та покрыла, От казни винных свободила, Она нам щит от сильных рук: Кого ж, кроме ея, Содетель, Твою прославить добродетель Пошлешь к исправе Ты людей?

Удвой ей гром, спасай вселенну, Везде от злобы утесненну, И воцари ее над ней.

1774

Вариант, рукопись

Между стр. 11 и 12:

Но в новых звуках чтоб побед Возвысить глас свой паче лир, О Муза! пролетай в эфир, Взирай триумфов прежних след, Дабы, тем тя воображая, В сей вести радость умножая,

Громчай воскликнуть: с нами Бог! Срацыны, знайте, покоряйтесь, Что день, то грома дожидайтесь: Сотрем, сразим, ваш свержем рог.

Сугубый жар мой дух вознес; Я зрю с востока в север хладный

Византски рыщут скимны гладны, Но тут их Росс как серн разнес. Как только слух един зарницы Заслышат нощи хищны птицы, Спешат, разсеясь, по норам; Так имем тут твоим единым, Монархиня, в бою взгласимым,

Средь фурий враг хребет нам дал.

Где Порты злость на нас? где яд? Где конники-тристаты яры?

Где злобой дышущи янчары?

Вглазах их огнь, средь сердца ад;

Вкинжалах молнию зрю скору,

Но в Россе каждом вижу гору: Сперва стоит, недвижно ждет, Потом несется, подавляет И пыль лишь только оставляет

Вослед себя, где их сотрет.

Из зефра вихрь как став крутящ, В свирепстве бурном пролетая, Матерый дуб принагибая, К себе его упорств незрящ,

На кедр, что твердостью гордится

Ибыт не преломимым мнится, Напал, подул, — пошел лишь треск,

Илес, за ним стоящ, свалился. Уж вихор в путь свой устремился Явить еще где силы блеск.

Из лона мирных дней так Росс, Врагом ко мести принужденный, В военну бурю устремленньй, Возстал, пошел, огонь понес, Являя страшну всем судьбину, Преклонну жизнь дарит Хотину, Его себе покорность зрящ; Бендеры горды в прах стрясает; От страху Крым весь упадает...

Летит еще, побед ищащ.

Еще ль, Силистрия, стоишь, Когда за брег дунайск в дорогу Занес свою Румянцов ногу?

Еще ль, как ступит, не слетишь? Не дай лишь, небо, ты преграды, Стамбульской ждем тотчас осады, Сорвем верхи Вятарских[4] гор. Не зрилось Росса где и вида, От Даго за столпы Алкида, Его днесь блещет меч и взор.

Кто знает Россов грудь и дух, Екатерины мудрость, твердость, Не счел бы тот в неимоверность, На целый свет пошли б хоть вдруг! Когда нас правда воружает, Когда нас должность провождает, Любовь к отечеству велит, Когда мы веру защищаем И Бога в помощи взираем,

Так кто нам свой поставит щит?

Пернатый спутник грома стрел, Не Зевсом, но Петром рожденных, Тобой, богиня, изощренных, Орел российский возлетел,

Прострясь от нощи в день крылами, Парит Марморы над морями, Взирает добычи своей

И вдруг, как плинф[5] летящ из пращи, Спустившись с визгом в понт ярящий, Он рвет драконы средь зыбей.

Уже пронзен, окровавлен, Когтьми растерзан как носами, Преядовитыми зубами Вотще к защите ополчен,

Поддержан мочью над волнами, Трясет и бездной и брегами И с ревом рвется от вреда; Взнесен на землю, издыхает, Орел чудовище снедает:

Се кости моет уж вода.

К брегам с пучины флот врагов Так снес, чрез страшных жерл удары, В морях блистатель молний ярый, По имю, по делам Орлов.

Тут с волн в плеяды дым стеснился, Луцфер как град летущ валился,

По искрам твердь и хлябь текла; Еще, еще чесменски волны, Стенанья, зарев грома полны,

Ревут в нас ............ [6]

Стр. 14—16 отсутствуют

Между стр. 17 и 18:

На то ль, на то ль сей только свет, Чтоб жили в нем рабы, тираны, Друг друга варварством попраны, С собою свой носили вред?

Ни тигры тигров не терзают, Ни львы на львов не нападают, Себя губит лишь человек:

В скудельной жизни бренной Он враг себе первостепенный, Короткий свой коротит век.

Примечания В. Грота

Екатерина II родилась 21 апреля 1729 года. Эта ода, в сохранившейся первоначальной рукописи, состоит из гораздо большаго числа строф нежели в книжке Читалагайских од. Мы помещаем ниже в примечаниях пропущенныя в печати места.

1.Халкидон — драгоценный камень, род агата; но здесь халкид то же, что "Халкос" (греч.) = медь.

2.Тебя одну благодарят — Ср. Том I, стр. 147, примеч. 34 к Фелице.

3.См. Том I, стр. 288.

4.Не ошибка ли в тетради, писанной дурным писарским почерком и со многими неверностями?

5.Плинф, или плинфа, церк.-сл. (греч. ???????) — кирпич.

6.Этот стих в рукописи не разобран.