новая папка 2 / 18145

К красавцу

Фортуна, властною рукою Бросая жребии людей, Души и тела красотою

Ипрелестьми тебя честей

Исердцем добрым наградила В любви и в брани для побед; Но тут же в младости судила

В войне тебе ужасный вред[1].

Увы! добра и зла смешенье Неразделимо в жизни сей. Коль часто скорби и терпенье Есть участь самых и царейа!

Что ж в свете есть славней сей доли, Как кровь по должности пролить? Теперь и зависть против волиб Должна в тебе героя чтить.

1794

Комментарий Я. Грота

К графу Валериану Александровичу Зубову, брату фаворита (см предыдущую пьесу). Валериан родился 1771 (следовательно был почти 30-ю годами моложе Державина), а умер 1804, на 35-м году от рождения. Подобно своему брату, он начал службу в конной гвардии. После внезапного возвышения первого императрица стала отличать и Валериана, которого в письмах к Потемкину называла милым ребенком, резвушей[2] и т. п. Вскоре Екатерина отправила его к Потемкину, при следующем письме 22 сентября : «Вручитель сего, подполковник В. А. Зубов, желая служить в армии, просит быть отправлен к тебе; в молодых его летах я должна ему отдать справедливость, что, сколько я приметить могла, он в самых добрых расположениях и полон усердием выполнить всего ему порученное. Он отнюдь не желал здесь жить празден и спешит теперь к тебе застать осенние важные действия. Я соверщенно уверена, что ты сего молодого человека будешь жаловать; il me parait a moi que c’est un enfant vraiment interessant; брат же его чрезвычайно любит и всю свою надежду на тебя кладет, что его не оставишь, в чем, надеюсь, и не обманется». — «Моего корнета», отвечал Потемкин, «я паче и паче люблю за его вам угодность; о брате его я все приложу попечение сделать его годным в военном звании, в котором проведу чрез все наши мытарства; не упущу ничего к его добру, a баловать не буду». 29 декабря 1790, в воскресенье, Храповицкий записал в своем дневнике : «Во время доклада моего приехал Валериан Александрович Зубов с донесением о взятии штурмом Измаила» (см. выше, стр. 335). К известию о его приезде Екатерина прибавляла в письме Потемкину: «По аттестатам твоим, я присланному от тебя Валериану Александровичу Зубову дала крест георгиевский 4-го класса. Его предостойный брат чрезвычайно обрадован, что ты брату его подал случай оказать его усердие». После того В. Зубов стал входит еще более в милость и получил в короткое время несколько наград. В 1794 г., уже генерал-майор и граф римской империи, он отправился в Польшу для участия, под начальством Суворова, в усмирении мятежа. Там, в этом самом году, y него ядром оторвало ногу. Узнав о том

чрез нарочного, Екатерина звала В. Зубова в Петербург. Она послала ему покойную английскую карету и 10,000 червонцев для этого переезда, a вслед затем он был произведен в генерал-поручики, пожалован еще двумя орденами, осыпан деньгами и сверх того получил в подарок дом в Большой Миллионной. О назначении его в Персию см. оду На покорение Дербента, под 1796 г. Валериан Зубов был, по словам Державина, «как лицом, так и нравами человек прекрасный» (см. примечания к оде, сейчас названной)[3]. По свидетельству Бантыш-Каменского (Словарь достоп. людей, М. 1836, т. I), он превосходил красотою своего брата Платона. Гельбиг в Russische Gunstlinge говорит: «При небольшом росте он был однакож прекрасный мущина. Особенно поражал он живостью своих глаз и приятностью взгляда. Потеряв ногу, он очень потолстел». В отношении к внутреннему достоинству Зубова, Гельбиг совершенно расходится с Державиным и говорит: «Он ничему не учился, был ограничен, легкомыслен, развратен, расточителен, непримирим во вражде и жесток». Который из двух отзывов справедливее

— решит история.

Стихи К Красавцу были написаны вскоре после возвращения В. Зубова из Польши.

В старых рукописях, как и в издании 1798 г., где эта пьеса в первый раз была напечатана, она носит заглавие: Храбрости и красоте, с означением года. В изд. 1808, см. ч. I,

XXXVIII.

К заглавию приложен сделанный Олениным портрет графа В. А. Зубова.

1. Но тут же в младости судила В войне тебе уже ужасный вред. — В позднейших Смирдинских изданиях ошибочно печаталось сулила вместо судила. О несчастии, постигнувшем Зубова в польскую войну, Л. Энгельгардт так рассказывает в своих Записках (стр. 135): «Мы уже настигали арьергард Гедройча при переправе его чрез Буг, близ деревни Поповки, как Черноморцы донесли, что Поляки, переправившись, ломают мост, а по той стороне в лесу засели их егеря с пушкою и не допускают Черноморцев тому воспрепятствовать. Граф Валериан Александрович был с софийским карабинерным полком и всеми при нем бывшими волонтерами; полковник Рарок, посадив своего полка гренадер на лошадей из фронтового обоза, прискакал к графу. Подъехав к берегу, чтоб узнать, в котором месте был тот мост, Рарок сказал: «Господа, разъезжайтесь: неприятель, увидя генерала, окруженного столь многочисленною свитой, будет по нем стрелять». Мы только что от него отъехали и я был от графа шагах в десяти, как вдруг роковое ядро, фунта в полтора, оторвало у графа левую ногу, а у Рарока правую, и то был от них последний выстрел. Графа отнесли в лощину; со всех сторон собрались медики и занялись отнятием его ноги, а Рарок оставался без малейшей помощи. Я велел его полка гренадерам положить его на плащ и отнес его в Поповку, в господский дом, тут находившийся, куда после операции и графа перенесли. Так как не скоро сделана операция была, и много вытекло крови, то Рарок на другой день и умер».

2. ... «Есть y него (у Платона) меньшой брат, который здесь на карауле теперь наместо его, сущий ребенок, мальчик писанный, он в конной гвардии поручиком, помоги нам со временем его вывести в люди». «C’est un enfant fort aimable»... «un enfant interessant». «Дитя нашей 19 лет от роду, и то да будет вам известно. Mais j’aime beaucoup cet enfant et il m’est fort attache, pleurant comme un enfant, если его ко мне не пустят». (П. Лебедева Материалы).

3. В стихах Волхов Кубре, писанных вскоре после смерти В. А. Зубова (см. под 1804 г.)