новая папка 2 / 14128

ЭПИСТОЛА К А. М. БАКУНИНУ ИЗ ПАВЛОВСКОГО,

ИЮНЯ 14, 1797

1

ФОРТУНА

Слепой очима, духом зрячий,

Любитель сельской красоты,

Друг истине и мне горячий,

Зачем меня опрыснул ты Кастальской чистою водою,

Идущего мечты тропою Лишаешь нужной слепоты,

В которой леший слух прельщает,

Червяк дорогу освещает До самой поприща меты?

Меня было ошаломило...

Ударясь в стену головой И став, как надобно, шальной,

Какой-то скользкою тропой Я шел и долом и горой;

И так было мне любо было В чаду, в тумане колесить!

За что ни попадя ловить Ту непоседную, благую Мадам летучую, нагую,

Пред коей жабой и ужом Премудрый мир наш суетится;

И думает: не черт их нес;

А завтра там же очутится.

Кольцом и умница кружится,

Затем, что ум и наг и бос.

«Фортуны для богатства жаждут,

В богатстве счастье видит свет.

От счастия бегут и страждут И ищут там, его где нет», —

Я так подумал и очнулся,

Из Талыжни черпнул воды,

Умылся, проглянул, встряхнулся,

Аи, батюшки, беды, беды!

Куда меня нелегка сила В чаду обманом затащила?

Отколь молитвой, ни крестом Никто не может отбожиться,

Лежать в грязи или кружиться Обязан каждый колесом.

Зачем? да мне зачем метаться?

Мне шаркать, гнуться и ломаться!

Ты, право, сослепу не в лад определил;

Лишь был бы я здоров и волен,

Я всем богат и всем доволен,

Меня всем Бог благословил:

Женил и дал мне всё благое.

Я счастье прочное, прямое В себе иль дома находил

И с ним расстаться не намерен!

Я истинно, мой друг, уверен,

Что ежели на нас Фортуны фаворит

(В котором сердце бы не вовсе зачерствело)

В Никольском поглядит,

Как, песенкой свое дневное кончив дело,

Сберемся отдохнуть мы в летний вечерок Под липку на лужок,

Домашним бытом окруженны,

Здоровой кучкою детей,

Веселой шайкою нас любящих людей,

Он скажет: «Как они блаженны,

А их удача не кружит!

Мое вертится всё, их счастие лежит.

У счастья своего с заботами моими Стоять я должен на часах;

Как Лыска добрая, их счастие за ними Гоняется во всех местах,

Усталости не знает,

Работает и припевает,

А в праздник пляшет как велят,

Не дремлет, как оне и спят!

Ну если б я вздремал, Фортуна бы заснула,

Нет, видно, ты меня, удача, обманула,

Ведь я для счастия тебя, мадам, искал;

А ты меня пустым набатом оглушила,

Дурманом окормила,

Гнилушкой осветила.

Я счастья не вкусил, а сед и дряхл уж стал,

На воина того похож я стал с тобою,

Что трудным ремеслом, войною,

Под старость нажил хлеб;

Но есть его пришел без зуб, без рук и слеп.

И я всё приобрел (признаться),

Чем можно счастливым, довольным показаться;

Но чувство потерял, которым наслаждаться И в неимуществе умеет человек.

Что был мой век?

Туман. Что счастие? Мечта.

Что должность первая из важных? Суета.

Она опасностью мой разум обуяла И радости прямой к душе не допускала;

Восторг ни каплей слез любви не оросил,

Ни искрой дружба кровь мою не согревала,

Меняя всё на всё, я сердце износил,

А к добродетели я потерял и веру.

Холодность до того мне сердце облегла,

Что делал только по примеру Без удовольствия и добрые дела.

Но добрым я рожден и счастливым быть стою.

О православные! я заклинаю вас Сей добродетелью святою,

Которой вам не чужд, конечно, сладкий глас.

Возьмите, что хотите,

Но к человечеству меня вы приютите И, чувство отворя,

Мне душу отведите,

С природой помиря.

Быть может, как весна с любовью возвратится,

Чувствительность и я опять приобрету,

Мой дух унылый оживится И сердцу сообщит природну теплоту,

Которой прелести поднесь я вспоминаю!

Я впечатления еще не потерял,

Как в сельской простоте с любовию одною Я радости обнять не мог моей душою.

Мой голос, взгляд и шаг изображал,

Что в сердце, не в уме я счастие питаю.

Теперь хочу вздохнуть; но, напротив, зеваю Средь почестей, забав, как будто век не спал».

Но я разнежился — язык сей непритворный И в штат не положен придворный;

Там глупость значится под титлом простоты,

Там сеном кормят тех, кто зелень да цветы Паркетам травчатым предпочитает.

Придворный вне двора и счастия не знает!

И если б улещать меня он эдак стал,

Вельможа сей шпынем бы, право, показался.

В ответ бы я ему ту басню прочитал,

Которой смысл давно в душе мне начертался: «В игольное ушко верблюду не пройтить,

Фортуны детищу с природою не жить»;

И счастья не вкусить прямого,

Затем что матушка чрезмерно бестолкова,

По матушке пошел и весь их знатный род,

И кто из них счастлив, тот в их семье урод.

Прочти в сей басенке (не говоря дурного),

Как зелье и тогда дела Свои вела,

Как с счастием она на пустоши жила.

2

СЧАСТЬЕ И ФОРТУНА

Когда-то с Счастьем жить Фортуна согласилась И вместе с ним переселилась

Вшалаш на бережок реки,

Вдолину мирную, где воздух ароматный Одушевляет край обильный, благодатный.

И толкам вопреки Живут они одни

Не месяц и не год, живут они два дни,

На третий день зевать Фортуна зачинает,

Ко Счастью обратясь, зевая, примечает И говорит: «Смотри, как тесен наш шалаш,

Ни с чем нельзя расположиться,

С моим приданым поместиться Места нет;

Богатство любит свет,

А знатность любит жить просторно,

Ведь их не в шкаф же положить». — «Неспорно, —

Счастье говорит, — но жить,

Мне кажется, без них бы можно было.

Смотри, как солнышко долину осветило.

Что блеск всей знатности пред ним?

Взгляни ты, как щедра природа к нам дарами:

Для глаз покрыла луг цветами,

Для вкуса клонится к нам целый лес плодами;

На что богатство там, где с нами Дышат все счастием одним?

Утехи и покой постель нам постилают Из роз, и розы обновляют Всечасно цвет и аромат!»

Фортуна слушала и, слушая, зевала,

Хотелось неотменно ей Иметь стада людей,

Которых бы она гоняла Для наполнения пустых больших палат.

Ей блеск и шум служили И Счастье всякий день будили Безвременно и без пути.

Хоть им оно и говорило,

Что время есть на всё: плясать,

Гулять, работать и поспать, —

Как слушать истину? не тут-то было.

Гремели так, что Счастие уйтить Принудили решиться,

Чтоб тем раздоры прекратить.

Чему другому быть?

Мне действие сие нечудно:

Фортуне с Счастьем тесно жить,

А Счастию с Фортуной трудно.

Фортуна любит шум, а Счастие покой. «Я вижу, мне пора с тобой, —

Сказало Счастие, — Фортуна, разлучиться,

Нет, Счастью только льзя ужиться В семье с Любовию одной».

Тут, взяв котомочку и подкрепя оборки,

Тихонько Счастие от пышности по горке

Пошло домой...