новая папка 2 / 17136

Призрак

Проходят годы длинной полосою, Однообразной цепью ежедневных Забот, и нужд, и тягостных вопросов; От них желаний жажда замирает,

Игуще кровь становится, и сердце, Больное сердце, привыкает к боли; Грубеет сердце: многое, что прежде В нем чуткое страданье пробуждало, Теперь проходит мимо незаметно;

Ито, что грудь давило прежде сильно

Ичто стряхнуть она приподнималась, Теперь легло на дно тяжелым камнем;

Ито, что было ропотом надежды, Нетерпеливым ропотом, то стало Одною злобой, гордой и суровой,

Одним лишь мятежом упорным, грустным, Одной борьбой без мысли о победе;

Излобный ум безжалостно смеется

Над прежними, над светлыми мечтами, Зане вполне, глубоко понимает, Как были те мечты несообразны С течением вещей обыкновенным.

Но между тем с одним лишь не могу я Как с истиной разумной помириться, Тем примиреньем ненависти вечной, В груди замкнутой ненависти... - Это Потеря без надежды, без возврата, Потеря, от которой стон невольный Из сердца вырывается и треплет Объемлет тело, - судорожный трепет!..

Есть призрак... В ночь бессонную ль, во сне ли Мучительно-тревожным он предстанет, Он - будто свет зловещей, но прекрасной Кометы - сердце тягостно сжимает И между тем влечет неотразимо,

Как будто есть меж ним этим сердцем Неведомая связь, как будто было Возможно им когда соединенье.

Еще вчера явился мне тот призрак, Страдающий, болезненный... Его я Не назову по имени; бывают Мгновенья, когда зову я этим Любимым именем все муки жизни,

Всю жизнь... Готов поверить я, что демон, Мой демон внутренний, то имя принял И образ тот... Его вчера я видел...

Она была бледна, желта, печальна, И на ланитах впалых лихорадка Румянцем жарким разыгралась; очи Сияли блеском ярким, но холодным,

Безжизненным и неподвижным блеском...

Она была страшна...была прекрасна...

"О, вы ли это?", - я сказал ей. Тихо Ее уста зашевелились, речи Я не слыхал, - то было лишь движенье

Без звука, то не жизнь была, то было Иной и внешней силе подчиненье - Не жизнь, но смерть, подъятая из праха Могущественной волей чуждой силы.

Мне было бесконечно грустно... Стоны Из груди вырвались, - то были стоны Проклятья и хулы безумно-страшной, Хулы на жизнь...Хотел я смерти бледной Свое дыханье передать, и страстно Слились мои уста с ее устами...

Имне казалось, что мое дыханье Ее на сквозь проникло, - очи в очи

У нас гляделись, зажигались жизнью Ее глаза, я видел...

Смертный холод Я чувствовал...

Ицелый час тоскою

Терзался я, и тягостный вопрос Запал мне в душу: для чего болезнен

Сопутник мой, неотразимый призрак? Иль для чего в душе он возникает Не иначе...Иль для чего люблю я Не светлое, воздушное виденье,

Но тот больной, печальный, бледный призрак...

Август 1845