новая папка 2 / 17008

Кавказская быль

Кавказ освещается полной луной; Аул и станица на горном покате Соседние спят; лишь казак молодой, Без сна, одинокий, сидит в своей хате.

Напрасно, казак, ты задумчив сидишь, И сердца биеньем минуты считаешь; Напрасно в окно на ручей ты глядишь, Где тайного с милой свидания чаешь.

Желанный свидания час наступил, Но нет у ручья кабардинки прекрасной,

Где счастлив он первым свиданием был И первой любовию девы, им страстной;

Где, страстию к деве он сам ослеплен, Дал клятву от веры своей отступиться,

Искоро принять Магометов закон,

Искоро на Фати прекрасной жениться.

Глядит на ручей он, сидя под окном, И видит он вдруг, близ окна, перед хатой,

Угрюмый и бледный, покрыт башлыком, Стоит кабардинец под буркой косматой.

То брат кабардинки, любимой им, был, Давнишний кунак казаку обреченный; Он тайну любви их преступной открыл: Беда кабардинке, яуром прельщенной!

"Сестры моей ждешь ты? - он молвит. - Сестра К ручью за водой не пойдет уже, чаю; Но клятву жениться ты дал ей: пора!

Исполни ее... Ты молчишь? Понимаю.

Пойми ж и меня ты. Три дня тебя ждать В ауле мы станем; а если забудешь, Казак, свою клятву, - пришел я сказать,

Что Фати в день третий сама к нему будет".

Сказал он и скрылся. Казак молодой Любовью и совестью три дни крушится.

Икак изменить ему вере святой?

Икак ему Фати прекрасной лишиться?

Ивот на исходе уж третьего дня, Когда он, размучен тоскою глубокой,

Уж в полночь, жестокий свой жребий кляня, Страдалец упал на свой одр одинокий, -

Стучатся; он встал, отпирает он дверь; Вошел кабардинец с мешком за плечами; Он мрачен как ночь, он ужасен как зверь, И глухо бормочет, сверкая очами:

"Сестра моя здесь, для услуг кунака", - Сказал он и стал сопротиву кровати, Мешок развязал, и к ногам казака Вдруг выкатил мертвую голову Фати.

"Для девы без чести нет жизни у нас; Ты - чести и жизни ее похититель -

Целуйся ж теперь с ней хоть каждый ты час! Прощай! я - кунак твой, а бог - тебе мститель!"

На голову девы безмолвно взирал Казак одичалыми страшно очами; Безмолвно пред ней на колени упал, И с мертвой - живой сочетался устами...

Сребрятся вершины Кавказа всего; Был день; к перекличке, пред дом кошевого, Сошлись все казаки, и нет одного - И нет одного казака молодого!

1815