новая папка 2 / 18967

Испорченный день

I

большого дома на Кирочной, необыкновенно веселый и возбужденный. Неудержимая улыбка

счастия и довольства светилась на его красивом, моложавом и умном лице.

Черные быстрые глаза искрились.

Он дал извозчику двугривенный на чай, как-то особенно приветливо улыбнулся рыжему швейцару Егору, которого еще вчера за что-то распек, и,

взбежав, не переводя духа, в четвертый этаж, нервно и сильно надавил пуговку электрического звонка у дверей своей квартиры.

-Барыня дома? - весело спросил он, тяжело дыша, молодую горничную Пашу, сбрасывая на ее руки шубу с заиндевевшим воротником.

-Дома-с.

-Никого нет?

-Никого.

-Отлично!

направился через гостиную и столовую в комнату жены.

В этом гнездышке, видимо свитом заботливой и умелой женской рукой, светлом, уютном и теплом, где весело потрескивали сухие дрова в камине,

между которыми сверкал ослепительной белизной ряд красивых зубов, улыбались ее большие, карие ясные глаза, глядевшие из-под густых ресниц с ласковой

мягкостью любящей и любимой женщины.

-Ну, поздравь, Катя, с большой новостью! - еще на ходу проговорил Черенин, спеша сообщить жене радостную весть. - Я назначен директором нашего банка.

-Ты, Митя? Директором! - взволнованно, словно не смея верить

этому известию, проронила молодая женщина, и щечки ее залились яркой краской.

-Пятнадцать тысяч в год и два процента с чистой прибыли! - продолжал Черенин слегка приподнятым торжественным тоном. - Это, Катя, значит еще по

меньшей мере десять тысяч!.. Контракт на три года...

И, присевши на диван, Черенин обнял жену и, целуя ее пухлую атласную щеку, на которой чернело маленькое родимое пятнышко, весело промолвил своим

мягким, несколько певучим голосом:

-Ну, что, довольна, Катя, а?

Праздный вопрос!

Она в первую минуту совсем обомлела от радости, эта миниатюрная

бородой, - свежему, румяному и веселому, казавшемуся совсем молодым, несмотря на свои сорок лет.

Вместо ответа, она обвила маленькими белыми ручками шею

мужа, крепко-крепко поцеловала его и горячо промолвила:

-Я рада и за тебя и за детей, голубчик...

-Не ожидала такого сюрприза, Катя?

-Не ожидала, Митя. Ведь у тебя нет связей в финансовом мире...

Нет протекции... Одна светлая голова, мой милый!

- Да, у меня бабушек нет! - горделиво подтвердил Черенин. - Пять тысяч, что они мне платили четыре года, как пригласили контролером, я получал

недаром. Работать я умею и дело понимаю... Это все в банке знают...

Признаться, и я не ожидал, что мне предложат такое место... Мало ли на него охотников среди родственников финансовых тузов! Однако наши банковые

патриции поняли, что я дело поведу хорошо. Этот миллионер Ковригин, председатель правления, даром что мужик, а умен и умеет оценивать

людей...

Он, кажется, меня и предложил...

-А Крафта куда?

-Крафт уходит. Не ладил он последнее время с нашими директорами.

Рутинер был этот старик немец. Рутинер и упрям. И обленился под конец.

правления, племянник бывшего министра...

-Теперь он, конечно, уйдет из банка? - предусмотрительно спросила жена, у которой сейчас же явилась мысль, что Ленский будет вредить мужу.

-А не знаю... Я его выживать не стану. Во всяком случае, ему придется очень долго ждать моего места, - усмехнулся Дмитрий

Александрович... Я своего места из рук не выпущу, будь покойна, Катя... С директорами ладить

сумею, а главное, дело понимаю лучше их всех. Они это знают... Да, Катя, не выпущу, пока мы не отложим себе состояние!.. - решительно прибавил он.

И, словно бы желая мотивировать законность такого намерения, Черенин с одушевлением произнес:

-Как там ни рассуждай теоретически о вреде капитала, а пока деньги, к сожалению, великая сила. Они дают человеку независимость. Мы и завоюем ее

для себя и для наших деток... Жизнь не книжная теория, и бедность в наши дни порок! Не правда ли, моя родная?..

Маленькая женщина лишь сочувственно улыбалась в ответ на эти здравые речи, вся переполненная счастием за мужа и за детей. Разумеется, она ни разу

не вспомнила теперь об иных, совсем иных, горячих и восторженных

речах своего мужа, которые когда-то заставляли биться ее сердце и волновали все ее существо...

II

Они заговорили о том, как устроят жизнь при новом материальном положении, и входили в разные подробности с радостным чувством людей,

впервые располагающих большими средствами. Этот разговор, видимо, доставлял им наслаждение, как детям, получившим необыкновенную игрушку.

Они решили проживать не более десяти - двенадцати тысяч в год. Этого за глаза достаточно, чтобы жить хорошо, конечно, не особенно роскошествуя, но и

не отказывая себе ни в чем. Остальные деньги они будут откладывать, помещая их в солидные бумаги. Лет через десять у них будет не менее

полутораста тысяч, т.е. тысяч девять годового дохода. А будут дела банка хороши, и

процентное вознаграждение увеличится, следовательно, и отложить можно более.

Он надеется, что так и случится.

Квартиру они с осени переменят, возьмут побольше, эдак комнат в восемь, чтобы у детей была большая, светлая детская с гимнастикой и отдельная

классная комната с рациональными столами и скамейками. Нужна тоже комната для гувернантки. Остановились на англичанке рублей в шестьсот, а

-На это не следует жалеть расходов. Ты ведь согласна, Катя?

-Конечно...

-Можно и лошадь свою держать, - продолжал Черенин. - Обойдемся

пока одной. Купим фаэтон и сани... Ты с детьми будешь кататься, а я ездить на

биржу... А лошадь куплю, конечно, серую в яблоках! - прибавил, улыбаясь, Дмитрий Александрович.

Жена его действительно когда-то мечтала о серой собственной лошади и говорила об этом мужу. А он вот теперь вспомнил!

-Милый ты мой! - шепнула Катерина Михайловна. - Надеюсь, Митя, ты только купишь смирную?

-Еще бы! самую смирную, чтоб ты не трусила за детей... Ну, а с

-А будуар твой, Катя, мы сделаем весь голубой... Хорошо?

-Еще бы не хорошо... Теперь есть отличные крепоны... Спасибо

тебе,

голубчик...

-Надеюсь, ты теперь не будешь скупиться на свои туалеты, Катя?

-Бог с ними!..

-Нет, все-таки...

-Разве я худо одеваюсь?

-Напротив, всегда мило, но тебе надо сделать несколько шикарных платьев. Я люблю, когда ты изящно одета... Ведь ты у меня такая хорошенькая

маленькая женщина! - нежно прибавил Черенин, целуя руку жены. Оба продолжали весело болтать, перескакивая с предмета на

предмет и чувствуя себя какими-то именинниками. Эти двадцать пять тысяч содержания

продолжала быть обаятельным созданием в глазах мужа.

И Катерина Михайловна, конечно, отлично знала это и с тонким

эгоистическое благополучие.

-Воображаю, как удивятся твои родные, Катя? - весело промолвил Черенин.

Катерина Михайловна усмехнулась, утвердительно кивнув головкой.

-Теперь они залебезят... а помнишь, когда мы женились и жили в

двух комнатах на Песках, получая семьдесят пять рублей в месяц? Как тогда

каркали твои братцы и сестрицы? Как жалели тебя?.. Теперь не то будет... Да, успех

покоряет людей! Теперь и твой старший братец найдет, что я очень умный человек! - с ироническим смехом заключил Черенин.

- И своего брата перевел бы к себе. Анатолий - умница... Вот бы на

твое прежнее место контролером...

- Я уж думал об этом, Катя, но решил подождать... Со временем все сделаем: и Толю переведем, и твоего брата пристроим... Но пусть только твои

родные не рассчитывают на места. Нельзя же насажать их всех в банк и сделать из него родственную обитель. Это было бы совсем не умно!

Сообразительная маленькая женщина согласилась с мужем.

В эту минуту в комнату вбежали мальчик и девочка, оба красивые, свежие и веселые, в щеголеватых костюмчиках. Они радостно бросились к отцу и стали

шумно его целовать, объясняя, что madame Durand* только что ушла, и они прибежали сюда.

______________

* мадам Дюран (фр.).

Дмитрий Александрович посадил обоих к себе на колени и, с особенной нежностью глядя на них, сказал не без радостного умиления:

- Да, Катя... Вот вырастут наши голубчики, получат хорошее образование и не будут нищими... Им легко будет вступать в жизнь.

Катерина Михайловна в безмолвном восторге тихо гладила руку мужа. А девятилетний первенец Костя, бойкий, видимо избалованный

мальчуган с умными черными глазенками, похожий на отца, спросил:

-Мы разве могли быть нищими, папа?.. Я не хочу быть нищим, - прибавил он с решительным видом.

-И я не хочу!.. Ни за что не хочу! - повторила младшая сестренка, похожая на херувима. - Нищие так скверно одеты. И им так холодно!

-И не будете, мои голубенькие! Не будете, мои ненаглядные! - проговорила мать, и радостные слезы показались у нее на глазах.

Паша доложила, что кушать подано. Все перешли в столовую. Обед прошел весело. Болтали и взрослые и дети. За жарким Черенин приказал подать

шампанского и чокался с женой и детьми, и всех перецеловал.

-Разве сегодня именины, мама, что у нас шампанское? - спросил

Костя.

-Нет, не именины... Но сегодня папа получил новое место, на

котором будет получать много-много денег! - весело отвечала Катерина Михайловна.

И дети, казалось, тоже прониклись важностью того, что папа

будет получать "много-много денег".

III

Вскоре после обеда Катерина Михайловна уехала. Ей ужасно хотелось поскорей сообщить новость матери и сестрам и похвастать перед ними успехами мужа.

-Я скоро вернусь, а ты, верно, подремлешь часок, Митя? -

весело говорила она, целуя мужа.

-Попробую.

сделает. Он будет главным воротилою.

-Отлично... Отлично! - громко проговорил он, увлеченный мечтами.

Ив голове Черенина уже носились проекты новых операций и мелькали грандиозные цифры ежегодной прибыли, два процента которой представляли собой

хорошенькую, уютную дачу в Петергофе или в Ораниенбауме, или дарил жене изящный

там говорит своим мягким, убедительным баритоном красноречиво-деловитые речи о

торговле и промышленности, о коммерческом флоте и тарифе.

-Да, ему повезло в жизни!

Иснова радужные мечты и надежды, чередуясь с воспоминаниями, продолжают приятно волновать счастливого Черенина.

Не вспоминает он только о прежнем Черенине, точно его и не было, когда, полный благородных стремлений, молодой, смелый и влюбленный, он звал свою

маленькую хорошенькую Катю, только что окончившую гимназию, на служение

Он женился и скоро взял место, чтобы не писать, как он говорил, "из-под палки". Первое время он писал какое-то исследование, жаловался на служебный

"хомут", но мало-помалу втягивался в него и тем более, чем более он приносил жалованья, забывая в заботах о собственном благополучии "служение ближнему"

и значительно понижая тон своих речей. Как-то незаметно он стал солиднее и менее восприимчив, все реже и реже говорил об "обязанностях порядочного

человека" и, занятый настоящим, понемногу забывал прошедшее.

Жизнь засасывала его без всяких душевных драм, а напротив, мягко и ласково, в счастии семейной жизни. Прежние друзья и приятели разбрелись.

Одни, как и Черенин, успокоились, других он потерял из вида и забыл о них.

Литературные знакомства давно порвались.

Шли годы, и Черенин, по-прежнему мягкий и добрый, стал уже скептически относиться к возможности "служения ближнему" и называл многое, чему прежде

поклонялся, "симпатичными, но ребяческими иллюзиями, не имевшими никаких научных оснований". И он сожалел "неуравновешенных людей", оставшихся на всю

жизнь "младенцами", и, почитывая в часы досуга разные серьезные книги, старался находить в них подтверждение своего скептицизма.

Но если б и тогда ему сказали, что он, прежний поклонник Маркса,

автор горячих статей против капитализма, станет сам банкократом и дельцом,

мечтающим о банковых операциях, и будет водить дружбу с Ковригиными, - Черенин первый рассмеялся бы, до того подобная будущность казалась ему

невероятной, оскорбляющей его нравственное чувство.

Все это как-то исчезло из памяти. Прежние "заблуждения" не портили счастливого дня своим напоминанием.

Но судьбе, как нарочно, угодно было напомнить прошлое, напомнить совершенно неожиданно и именно в этот вечер, когда Дмитрий Александрович,

ничем не смущаемый, переживал первые радости своего нового положения.

-Кто такой?

-Извините, запамятовала фамилию! - отвечала, краснея, Паша.

-Бывал у нас?

-Нет, кажется...

-Просите сюда! - приказал Черенин и в то же время подумал, что

нужно

нанять лакея, а то Паша довольно-таки бестолкова: или забывает, или перевирает фамилии.

IV

сшитую неважным портным, - Черенин в первое мгновение подумал, что перед ним искатель места, проведавший уже о новом его назначении, и глядел на

тою же улыбкой. - Видно, очень-таки постарел, а?..

То, что казалось давно уплывшим, забытым и словно чужим, - целая полоса жизни: молодость с ее горячей верой в свои силы и смелыми решениями

труднейших вопросов жизни; шумные споры в маленькой меблированной комнате, на Васильевском острове, у этой добрейшей квартирной хозяйки, старушки

Матрены Васильевны, всегда широко открывавшей кредит студентам и молодым людям без определенных занятий; жидкий чай с ситником и дешевая колбаса;

табачный дым, возбужденные лица приятелей, собравшихся вместе