новая папка 1 / 297181

КА. Наднеева

КУЛЬТ ПРЕДКОВ И РОДА ОДНА ИЗ СОСТАВЛЯЮЩИХ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ МОНГОЛОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ*

♦Статья написана в рамках гранта РГНФ № 13-23-03 002 «Культурная самобыт­ ность монголоязычных народов».

Аннотация. В статье «Культ предков и рода —одна из составляющих куль­ турного наследия монголоязычных народов» анализируются особенности культуры монгольских народов (калмыки, монголы). В частности, делается акцент на культе предков, рода, который характерен для этих народов. Крутейший представитель средневековья Рашид-ад-дин Фазлулах Хамадани подчеркивает, что монголы сохра­ няют происхождение рода, культ предков, ибо человек, не знающий своего рода по­ добенребенку, заблудившемуся в лесу. Немецкий философ Ницше, калмыцкие ученые Авляев Г., Митиров А., Сависько В. и др. тоже выделяют эту особенность культуры монголоязычных народов. Раскрывается, почему калмыкиуделяли большое внимание культуродов, так какрешался статусрода, человека, аймака, улуса, хотона, кото­ рые учитывались в конфликтных ситуациях при выборе зайсанга, аймачного стар­ шины, главы хотона; кроме того сохранялась связь поколений, преемственность. В статье анализируется влияние буддизма на культурумонгольских народов.

Изучение системы культовых представлений способствует открытию возмож­ ностей для более глубокого постижения образа жизни, менталитета монголоязыч­ ных народов, их вклада в мировую культуру.

Ключевыеслова: культ предков, калмык, монгол, самобытная культура, буддизм, сон и сновидения, монголоязычные народы, менталитет.

К.А. Nadneeva

THE CULT OF CLANS AND FOREFATHERS AS A COMPONENT OF THE CULTURAL HERITAGE OF MONGOLIAN-SPEAKING NATIONS

Annotation. The article deals with the specificfeatures ofMongolian culture (Kalmyk and Mongolian) and namely with the cult of clans and ancestors characteristic of Mon- golian-speaking nations. Rashid al-Dm Fadhl-allah Hamadani, thefamous scholar o f the Middle Ages, argued that Mongolians cultivated a memory ofthe origin o f their clans and had a cult oftheir ancestors because they believed that a man who did not know hisfathers was like a child lost in the woods. The German philosopher Nietzsche, as well as more recently, Kalmyk scholars G. Avlyaev, A. Mitirov, V. Savisko and others also point out at this characteristicfeature o f Mongolian culture. Thepresent paper examines the reasons for the great attention Kalmyks paid to the clan cult, arguing that the status o f clans, as well as ofindividuals as members o faimaks, uluses, khotons were taken into consideration in controversial situations, for example, at the elections ofchieftains and nobles. Besides, the continuity between generations was kept in this way where dreams and dreaming also played a role. The article analyses the influence ofBuddhism in this respect as well.

56

Thus the study o f the system o f cults and their concepts opens up new perspectives in understanding the lifestyle, mentality o fMongolian-speaking nations and their contribution to the world culture.

Key words: cult offorefathers, Kalmyk, Mongolian, unique culture, Buddhism, dreams and dreaming, Mongolian-speaking nations, mentality.

Одной из ценностных установок образа жизни монгольских народов был и остает­ ся культ предков. Это дань уважения великим представителям народа, восхищения их делами и подвигами, мыслями; значимости духовного вклада в культуру, историю эт­ носа. Желание следовать по их пути, прославления своего рода; формирования идеала общества, человека и осуществления связи поколений. В конце XIII - начале XIV в. крупнейший представитель средневековой исторической литературы на персидском языке Рашид- ад-дин Фазлулах Хамадани в своем всемирно известном «Сборнике летописей», рассказывая о далеких предках современных калмыков-ойратах, справедливо заметил: «У всех них выведенная и ясная родословная, поскольку обычай монголов таков, что они сохраняют происхождение предков и дедов своих; каждому новорожденному дитяти объясняют и растолковывают происхождение его, подобно тому, как другие говорят: «Из той же нации». По этой причине нет ни одного человека, который не знал бы своего племени и происхождения.

Спустя три века монгольская летопись «Шара Туджи» открыла свое повествование нравоучительной выпиской из сочинения «Пир молодежи» V Далай-ламы Агван Лубсан Джамцо, больше известного под сокращенным именем Аба Чанбо («Великий пятый»): «Если обыкновенный человек не знает своего происхождения, то подобен обезьяне, заблудившейся в лесу; если не знает своего рода, то подобен дракону, сде­ ланному из бирюзы; если не читает письмен, повествующих вообще о предках, то подобен потерянному, заблудившемуся ребенку». Родоплеменная связь при кочевом образе жизни, полном опасностей, способствовала сплоченности и единству. Калмык должен был знать своих предков до седьмого, а то и до одиннадцатого колена; историю семьи, рода, племени, осознавать свою роль и ответственность как звена в этой цепи, стараться, чтобы она не порвалась; стремится прославить свой род добрыми делами. В дореволюционный период был высок культ «верхов», которые в реальной жизни калмыцкого общества играли не меньшую роль в закрепощении простолюдинов к определенному роду.

Следует обратить внимание и на то, что содержание культовой деятельности определяется представлениями о предках, о функциях человека в мире, характере отношений культовой деятельности к человеку и человека к ней. Монголоязычные народы почитают прежде всего Чингисхана; всех феодалов, дворян, ханов; калмы­ ки - Аюку-хана, с которым связан расцвет буддизма. Наряду с этим каждый род, семья, человек имели и имеют своего покровителя-духа, к которому обращаются во время трудных обстоятельств, совершают умилостивительные и магические действияобряды. Больше распространен умилостивительный обряд, выполняющий защитную и культурологическую функции, хотя все это носит иллюзорно­ практический характер. Одновременно культ предков, традиции народа, тесно переплетенные с религией, формировали социально-значимые качества: честность, трудолюбие, послушание, выдержанность. Эти положительные черты личности легко воспринимались и передавались из поколения в поколение и, как считают исследователи K.JI. Корнеев, В.А. Сависько, способствовали тому, что калмыцкое общество отличалось сплоченностью, взаимопомощью, взаимосогласованносью. На­

57

мучимой неразрешимостью вопросов жизни: но этого мало, мы находим у каждого из монгольских племен даже целые песни с таким рядом вопросов. Певец обращается

вних и к солнцу, и к луне, и к животным, одним словом, ко всей природе.. [3]. Калмык

вмиропредставлении тоже не отделяет себя от природы, он оживляет все, к чему бы он ни прикасался, так как имеет жизненную энергию; все нуждается во внимании и заботе, бережном отношении; желательно не нарушать гармонию, которая есть во Вселенной. В то же время, характерная для калмыков созерцательность, попытки разгадать тайны вечно находящихся в движении природы и человеческого бытия, — своими глубокими корнями уходят в далекое прошлое, историю и культуру народа и не только вхождение буддизма махаянского толка в среду калмыков этому причина. Как справедливо отмечает А. Позднеев, религия могла лишь сковать пылкое, мятущееся в тщетной отгадке тайн мироздания сознание умудренного кочевника, «дав ему более или менее удачные ответы на тревожившие его вопросы», но окончательно разрешал свои проблемы он только сам, благодаря родовому сообществу, социальному усло­ вию существования.

Сдругой стороны, именно своеобразная черта мироощущения родившегося в седле наездника и его кочевой образ жизни создавали у калмыка предрасположенность к культу предков, чувственному восприятию мира. Религия не смогла вытравить древней, характерной для народного миросозерцания основы, выражавшейся в наивности и первозданной чистоте душевности, гибкости мышления, где критерием ценности было время. Мировоззрение отражало различные периоды в социальноэкономической жизни степняков - от первых, донаучных, добуддийских, буддийских отражений природы, бытия, смыслосуществования человека, межличностных суж­ дений, отношений внутри рода, - до откровенного выражения классового сознания, осознавания своего предначертания, конструктивности.

Калмыки в своей жизнедеятельности в основном исходили из пяти главных по­ ложений буддизма: не убивать, не воровать, не лгать, не прелюбодействовать и не пьянствовать. Они же сказывались и на пяти уровнях взаимоотношении между:

1)правителями и подданными; 2) отцом и сыном; 3) мужем и женой; 4) старшим

имладшим; 5) однохотонцами и друзьями. Эти пять принципов составляли и пять компонентов счастья: 1) мир; 2) здоровье; 3) любовь; 4) благополучие; 5) богатый урожай. Своего рода моральный кодекс человека и образа жизни.

Осмысление нравственных предписаний выражалось в образцовом поведении. Таком, чтобы не испытывать страдания самому и не дать повод страдать другим, ибо невыполнение данных установок приводит к несчастью, дисгармонии. В то же время человеческая личность не растворяется всецело в буддизме, а берет из егоучения самое лучшее, самое приемлемое для нее, - совершенствование самосознания и сознания; человеческого существования в преемственности исторического опыта людей, то есть духовных, социальных, нравственных, интеллектуальных, эстетических и иных ценностей. Процесс борьбы человека, его пребывания, подчас в самых тяжелых обстоятельствах, за обретение и развитие мира ценностей и есть процесс реализации смысла бытия.

Общим существенным моментом буддизма калмыков в их антропологической части является принцип рассмотрения природы человека и его сущности, предназначения в связи с абсолютом. Человек предстает и одномерным, и многомер­ ным, и противоречивым образованием, ядром которого является его тождественность с бытием - абсолютом (Будда). Буддареализация в этой связи выступает как высшее назначение человека, причем человек становится Буддой не в прямом смысле,

59

а открывает его в себе как просветленное сознание. Человек предстает не как обособленная, замкнутая структура, затерянная во Вселенной, и не как покоритель природы, а как динамическая система, имеющая многочисленные и загадочные связи с природой; микрокосм, репрезентирующий всю Вселенную. Такая «космическая» модель человека в последнее время находит все больше приверженцев на Западе, правда, чаще вне академической философии и науки, и оказывает влияние на глоба­ лизацию мышления. Степь коварна, надо надеяться не только на Будду, но и на себя, принимать стойко все невзгоды, не поддаваться унынию. Эту мысль подтвердил пи­ сатель А. Балакаев: «Калмыки - очень спокойные, беспечные, живущие сегодняшним днем люди («Манна хальмг эмтн ик санамр улс»), т.е. здравомыслие.

Буддизм уделял особое внимание культу Далай-лам, буддийским лидерам, также калмыцкой элите, соответственно, обожествление сохранялось и после смерти. Из­ вестны случаи, когда калмыки целовали шины машин, на которых приезжали князья. В первый приезд Далай-ламы XIV верующие целовали землю, по которой он прошел; след подошвы. Затем собирали землю в платочек и сохраняли ее как реликвию. Это почтение настолько высоко, что при проходе Далай-ламы XIV, взор людей должен быть опущен вниз, что не всегда соблюдается.

Исследователь буддизма Е. Блаватская в «Разоблаченной Изиде» пишет, что кал­ мыки пользуются трубами (музыкальный инструмент-К.Н.), сделанными из бедрен­ ных и локтевых костей покойных правителей и верховных жрецов [4]. Это давняя традиция: ламы и верующие так же используют пепел кремированных выдающихся буддийских лиц в качестве лекарств-пилюль; собирают мочу Далай-ламы XIV. Такие факты наличествуют. Известен музыкальный инструмент (труба) из берцовой кости восемнадцатилетней девственницы; изготовление капалы (чаши для священнодей­ ствия) из черепа человека, на темени которого просматривается рисунок в виде вось­ мерки (бесконечность или восьмеричный —благородный путь), своего рода узел сча­ стья. В Калмыцком республиканском музее имеются маленькие литавры, обтянутые человеческой кожей, и музыкальный инстумент из берцовой кости восемнадцатилет­ ней девушки-девственницы; и такой музыкальный инструмент встречается у верую­ щих до настоящего момента. Явления такого рода не имеют никакого кровожадно­ го оттенка: по завещанию, с согласия самого человека. К примеру, в Чехословакии, недалеко от Праги расположена церковь Костница, где использованы человеческие останки-скелета. Особенна интересна люстра, где использованы все части скелета от фаланги пальца до копчиковых костей, (ж. «Мила» № 3 март 2012.).

Е. Блаватская, которая лечилась у лам в Хошеутовском хуруле Калмыцкой обла­ сти, вспоминает, что у калмыков-буддистов астраханских степей «существует обычай делать своих идолов из пепла сожженных князей и жрецов» [5]. В частной коллек­ ции самой Е. Блаватской имелось несколько маленьких пирамид, сделанных из пепла костей выдающихся калмыков, подаренных князем Тюменем. Практика сожжения выдающихся людей, буддийских монахов (это почетнее, чем захоронение или остав­ ление в степи) встречается у калмыков и до настоящего времени (отдельные монахи, после кремации захоронены на территории хурула (Аршань) Целинного района ре­ спублики. Считается, что прах великих людей или святых якобы ограждает человека, территорию от «злых духов»; Во многих странах, к примеру в Бирме, Японии и Ти­ бете, существует обычай делать медальоны или статуэтки из пепла сожженных лиц, в основном из останков религиозных иерархов высокого ранга.

Вначале пепел смешивают со специальным составом на водной основе, чтобы получилась паста. Затем пасту заливают в специальную форму, её вынимают после

60

отвердения, обжигают и покрывают золотом. Вследствие этого полагают, что астраль­ ная сила этих буддийских лиц, находящаяся в медальоне, защищает его обладателя от воздействия злых сил, стаза. Е. Блавацкая не раз посещала калмыцкие хурулы, и имела длительные контакты с ламами-калмыками, ламой Калмыцкого народа, князем Тюменем, ибо её отец А. Фадеев находился на должности Главного попечителя Кал­ мыцкого народа в начале XIX столетия.

Традиционная культура почитания предков - уникальный и самобытный спосою сохранения любви к родной земле, знания истории и подвигов своих предков, жиз­ неспособности этноса. Ученый Н. Манджиев приводит легенду из литературного памятника «Сказание о четырех ойратах», которые воевали с монголами под пред­ водительством Убаши-хунтайджи. Монголы, захватив в плен мальчика-ойрата, пора­ женные его бесстрашием и умом, решают принести маленького героя в жертвоприно­ шение знамени [6]. Так они хотели передать его дух, вознесенный к небесам, своим воинам. Вера в духов - предков способствовала формированию и становлению духа этноса; воспитывала благородные качества, высокие моральные принципы, преем­ ственность и связь поколений.

Другим феноменом традиционной культуры монгольских народов является сон и сновидения как коммуникативная связь с предками, хотя калмыки считают, что сон - это «нююрин баасн» (чепуха), правда бытует и другое мнение, что сон - это образ, заданный культурой. К примеру, есть такое понятие, как «цаган тачал» (белое предназнаменование) и «хар тачал» (черное предназначение сна и сновидения). Яко­ бы, если человек умер с обидой в сердце или что-то не завершил в своих делах, - то сон своего рода способ заданного мышления и просьба о доведения начатого дела до конечного результата, или предостережение, сигнал, чтобы предотвратить беду, (это касается белого предзнамения). Наоборот, черное предзнамение - желание на­ вести на человека «порчу», отомстить и т.д.). Приписывание сновидениям сакраль­ ный характер и пророческих свойств является универсальным для любой культуры. Понимание сновидения для живых людей как пути в мир мертвых и, напротив, сна как двери из мира мертвых в мир живых, - считает ученый Е.И. Рабинович, - сле­ дует признать типичным [7]. Продолжая дальше, он считает, что пространство сна воспринимается как своебразная зона контакта межлу двумя мирами. Поскольку сон - дверь в мир мертвых, - он является путем в мир предков, ибо сон - единственное пересечение мира живых и мира мертвых, - доступное человеку. У калмыков бытует иной подход связи между мирами: возрождение предков в новорожденных детях; по всей вероятности, это связано с теорией реинкарнации буддизма и одновременно по­ пытка психологически снять боль и невосполнимость утраты; неслучайно калмыки про умершего говорят угас «унтрж одва», ушел в истинно правдивое место «унн газрт йовдж одва», стал божеством «бурхн болж одв».

Благодаря этому, культ сновидений сохранил свою уникальность и как средство коммуникации с миром предков, а после трансформации представлений о природе деторождения, - непосредственной связи с предками. Преемственность поколений - основа существования человека в обществе и в какой-то степени поддержка нарушен­ ного равновесия в момент трагедии, особенно это характерно для тибетцев, где офи­ циально существует Государственный оракул, предсказатель будущего через настоя­ щее. Он приезжал в Калмыкию, и когда его попоосили, чтобы он создал культурную модель бытия калмыков, он отказался. И это естественно, ибо оракуловедение —это знание культуры народа, истории, традиции, буддийских текстов, хроники событий, этноса и т.д., что за короткий период невозможно изучить. На монголоязычные на­

61

роды (монголы, калмыки), представителей северного направления буддизма, сильное влияние оказывает тибетская форма буддизма, но в то же время в республике не суще­ ствует хуралов, связанных с сновидениями, как в Бурятии. Есть обряд, посвященный нейтрализации плохих снов, в то же время можно зафиксировать расхождение между постулируемыми утверждениями о незначительности сна и его действительным ме­ стом в представлениях и повседневной практике верующих —калмыков.

Можно констатировать, что культ предков, рода прослеживается в период межулусных, межродовых разногласий, когда решается вопрос о выдвижении того или иного человека в качестве главы аймака, улуса, хотона, военноначальника, где статус рода, индивида имел решающее значение. Бывают случаи, когда пресекается наслед­ ственная линия, зайсанга и тогда главу аймака назначает царская администрация. Так, икичоносовцы, желали видеть (конец XIX в.) зайсанга Церена Дондукова во главе аймака, но царская администрация рекомендовала Карбуша Ходжигорова, человека уважаемого, богатого простолюдина, который и был избран аймачным старшиной. У К. Ходжигорова были сыновья: Ботик и Надня - мой отец [8]. Вот таким способом разрешались столкновения. Вопрос о культе родов—вопрос непростой, ибо решались непростые задачи: экономические, политические, моральные, право наследования, основа хозяйствования.

Положение рода было неоднозначным, особым статусом обладали дарханы. Этот род известен со времен правления Чингис-хана, это его подвижники-соратники. Дар­ ханы освобождались от податей и подвод, от наказаний до девятого колена; подчиня­ лись только хану; никто не имел права привлекать их к ответственности, кроме него; пользовались также независимостью в выборе кочевья, могли свободно распоряжать­ ся военной добычей. Исследователь Митиров А.Г. пишет, что институт дарханства существовал в калмыцком ханстве длительное ремя. Дархансгвом награждали за военные подвиги и другие услуги, оказанные хану, нойону, народу. Дарханство у кал­ мыков было закреплено статьей закона «Ик Цааджин бичик» 1640 г., в которой гово­ рится: «Если кто (в бою) спасет князя, того возвести в дарханы». Привилегия дарханов заключалась в «значении особого сословия военных людей» [9]. Перед дарханом должны были отворяться все двери. Как отмечает Митиров А.Г. и Ф.И. Леонтович, льготы дарханов заключались в «свободе перехода на службу от одного нойона к дру­ гому или из одного улуса в другой».

Таким образом, культ рода, предков - широкое явление в культуре мирового со­ общества, а особенно монголоязычных народов и свидетельствует о самобытной культуре этих народов, соеобразии их вклада в культуру мира.

Можно выделить некоторые общие философско-мировоззренческие принципы, составляющие основу диалога и интегративных тенденций в культуре монголоязычных народов:

-отказ от редукционизма в понимании сущности человека; преемственность по­ колений;

-подход к человеку как незавершенному существу, способному преодолевать себя, содержащему в себе потенциал дальнейшего развития, где здесь важен культ предков, рода;

-ориентация современного антропологического знания на разработку духовно­ практического изменения сознания, взгпяд во - внутрь;

-принципы дополнительности различных концепций, теоретических моделей человека, в том числе неординарность, креативность культуры монголоязычных народов. Синтез, интеграция выступают как регулятивные принципы, идеалы,

62

фиксирующие основную стратегию сущностного бытия, научных исследований; - необходимость и полезность диалога философии, науки и религии, этносной

культуры, в ходе которого, возможно, и будет формироваться неординарная личность будущего.

В рамках сказанного, изучение системы культовых представлений может спо­ собствовать открытию возможностей для более глубокого постижения образа жизни монгольских народов, их культурного наследия, менталитета, ментальности, духов­ ных ценностей, истории; интереса и толерантности к уникальной культуре.

Список литературы

1. Ф. Ницше. Соч. - Т.2. - М. 1990. - С. 646.

2.Там же.

3.Позднеев А.П. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства

вМонголии в связи с отношениями сего последнего к народу. - Элиста. 1993. - С.22-23.

4.Цит. по: С. Тостаев. Калмыцкий фактор Е. Блаватской. - Газета «Курьер». - № 6 .- 7 марта 2013г.

5.Цит. по: С. Тостаев. Калмыцкий фактор Е. Блаватской. - Газета «Курьер». - № 7 .-1 4 марта 2013г.

6.Бадмаев В.Н., Манджиев Н.Ц., Уланов М.С. Духовная культура калмыцкого эт­ носа (опыт этнофилософского исследования). —Элиста. 2012. —С. 33.

7.Рабинович Е.И. Сны и сновидения как феномен культуры. Автореферат на со­

искание ученой степени кандидата культурологии. - Екатеринбург, 2011. - С. 14.

8.Манджиев Н.Ц. Икичоносовские зайсанги. - Газета «Время Калмыкии». - 2007. - № 1 .-С .З .

9.Митиров А.Г. Избранные труды. // Из истории рода. - Элиста, 2012. - С. 159.

63