новая папка 1 / 747935

Утверждено научно-методическим советом филологического факультета 14 января 2019 г., протокол № 5

Рецензент – доктор филологических наук, доцент Т.А. Тернова

Подготовлено на кафедре истории и типологии русской и зарубежной литературы филологического факультета Воронежского государственного университета.

Рекомендовано для бакалавров филологического факультета очной и заочной форм обучения.

Для направления 45.03.01 – Филология

2

Раздел I

Современный литературный процесс

и проблема национальной идентичности

Дать общую характеристику современному литературному процессу в зарубежных странах довольно затруднительно. Речь не идет об известной необходимости для ученого иметь некоторую временную дистанцию по от-

ношению к изучаемому материалу. Не имеется в виду и очевидная слож-

ность, противоречивость, запутанность литературных феноменов современ-

ности или их вполне предсказуемая незавершенность. Основная трудность заключается в том, что традиционные, проверенные опытом, термины исто-

рии литературы, к большому сожалению, оказываются практически непри-

годными для адекватной работы.

Например, если взять такое понятие как «направление», содержатель-

ная емкость и аналитическое удобство общепризнанно, то скоро выяснится чрезвычайно любопытный момент. В применении, допустим, к француз-

ской литературе последних десятилетий можно выделить всего лишь одно направление, которое к тому же еще и не является ведущим. Именно таков

«минимализм». Очевидное же отсутствие других направлений скорее сви-

детельствует о нерелевантности традиционного аналитического аппарата.

Примерно те же результаты получатся и в случае использования тематиче-

ского принципа, не говоря уже о жанровых модификациях литературных форм. Здесь можно упомянуть такое явление как «университетский роман»,

бывший одно время чрезвычайно популярным в английской и американ-

ской литературе. Однако при его внимательном изучении на уровне поэти-

ки очень скоро выяснилось, что никакой особенной художественной спе-

цифики этот тип романа не имеет. Его максимум – это «университетский» материал, с помощью которого создается то или иное произведение, обилие

«университетских» деталей, расчет на образованную публику и т.п. На

3

уровне же рабочих принципов это явление оказалось вполне себе традици-

онным феноменом.

Практически в таком же положении находится и немецкая литерату-

ра, которая хоть и объединяется общей глобальной идеей «непреодоленного прошлого» (рефлексией об истоках и природе национал-социализма), но при этом никак не оформляется во что-то более гомогенное с точки зрения художественного метода, направления или хотя бы движения.

Любопытно, что такая ситуация – ситуация своеобразной литератур-

ной анархии – как раз и может быть квалифицирована как специфическая черта современной словесности. В этом случае, думается, просто необхо-

димо сменить научную «оптику». Другими словами, стоит постараться про-

сто выделить наиболее характерные и важные «литературные факты» (Ю.Н.

Тынянов). Как известно, фактом литературы могут быть самые различные явления, дрейфующие от центра к периферии и обратно на протяжении всей истории. При этом, что довольно важно для поставленной здесь задачи, ли-

тературный факт по самой своей природе многосоставен. Следовательно,

общая характеристика современной литературы может быть представлена как сумма взаимосвязанных, но разнородных «литературных фактов», об-

ладающих ассиметричной значимостью, но при этом охватывающих прак-

тически все моменты нынешней «анархической» ситуации.

Одним из важнейших литературных фактов современного литератур-

ного процесса и является, с нашей точки зрения, вопрос национальной идентичности. Как известно, словесность издавна служила одной из базо-

вых площадок для сборки той или иной нации на протяжении последних столетий. Именно здесь проговаривались и оспаривались самые различные модели понимания, что такое «французскость», «английскость», «немец-

кость» и т.п. И на сегодняшний день этот вопрос продолжает оставаться чрезвычайно актуальным для всех европейских стран. Наиболее ярко этот

4

процесс представлен в английской литературе, где практически каждое вто-

рое произведение в разной степени посвящено проблемам прошлого Вели-

кобритании. Достаточно вспомнить таких авторов как Х. Мантелл, К. Ис-

игуро, М. Ондатже, Дж. Барнс и многие другие. Все они продолжают про-

работку прошлого своей страны, следовательно, тем самым постоянно до-

страивают его или перестраивают.

Такой пассеизм английской литературы в целом поддерживается и методичным процессом экранизации как классики британской словесности,

так и всех более или менее заметных новинок литературного поля. Это,

между прочим, можно также рассматривать как еще один литературный факт современного положения дел в мировой литературе. Действительно,

сегодня множество авторов (сознательно или бессознательно) ориентиру-

ются в своем творчестве на киноиндустрию, как на уровне метода, так и в коммерческом отношении. Книга должна быть легко переведена на язык кино, дистанция между текстом и сценарием резко сокращается. Значи-

мость современного писателя измеряется не только тиражами и общей со-

циальной известностью, но и количеством экранизированных (желательно,

конечно же, успешно) произведений, а также количеством купленных прав на экранизацию. И, конечно же, такое положение дел, в свою очередь, ска-

зывается на тиражах переизданий книг по свежим впечатлениям от про-

смотренного фильма.

Еще один чрезвычайно важный фактор современного развития лите-

ратуры связан с тем, что многие писатели выстраивает свою индивидуаль-

ную творческую стратегию, которая базируется на неких интуитивных представлениях о природе романа, авторства, успеха и т.д. В связи с этим стоит обратить внимание на изменение статуса писателя в последнее время.

Сохраняя привычную и столь ценимую во Франции связь с фигурой интел-

лектуала, современный писатель все меньше остается именно писателем.

5

Удачно обозначил этот процесс один из ведущих французских литераторов М. Уэльбек, который в беседе с популярным философом Б.-А. Леви обро-

нил следующую фразу: «Вот почему, собственно, я стал писателем (нет,

выразимся корректнее: вот почему я написал несколько романов)». Речь идет просто о пишущем книги человеке. Очевидно, что отказ от звания пи-

сателя продиктован стремлением избежать некоторых обязательных, а по-

тому и ограничивающих «обязанностей». Ведь писатель действительно должен претендовать и на определенное учительство, и на духовность, и на глубокое понимание человеческой природы. Писатель – это не совсем про-

фессия, здесь постоянно присутствует момент призванности. Уэльбек же находится словно бы в преддверии писательства, в бесконечном приближе-

нии к нему; он человек, который никогда писателем не станет. Можно ска-

зать, что современный писатель чрезвычайно скромен, он изначально нахо-

дится на краю традиционного писательства, полностью мигрируя на этот край. Интересно, что это происходит вне зависимости от тиражей, популяр-

ности, количества наград и даже имиджа писателя. Хотя последнее – имидж

– играет очень существенную роль и также может быть рассмотрено как специфический «литературный факт». Тот же Уэльбек тщательно работает над собой, отсылая всех своих читателей к образу «обычного человека».

Отсюда стандартизированное поведение, стремление не выделяться из тол-

пы, озабоченность бытовыми вещами, скромность в одежде и т.п. Совер-

шенно иначе строит себя Бегбедер, который задействует весь классический богемный арсенал, но с учетом современных реалий. Практически любое его выступление, появление на публике, участие в конференции оборачива-

ется хотя бы мелким скандалом, который все ждут и по поводу которого все

«обычные люди» возмущаются, получая от этого, как известно, удоволь-

ствие.

6

Думается, что здесь необходимо отметить еще один литературный факт – книжные премии. Можно смело утверждать, что в последние деся-

тилетия их статус и значение резко выросли. И дело не только в том, что с их помощью осуществляется финансовая и социальная поддержка творче-

ских сил общества. По сути дела премии стали выполнять роль читатель-

ского навигатора в обширном текстуальном пространстве мировой литера-

туры. Наличие у писателя ряда премий теперь четко свидетельствует об определенном знаке качества той художественной продукции, которую он производит. К этому «социологическому» фактору, как нам представляется,

можно также присовокупить наличие литературного агента, обязательные встречи с читателями, чтение публичных лекций, активное присутствие в социальных сетях и т.п.

Раздел II

«Английскость» как идеал и практика смыслопорождения

в романе М. Ондатже «Английский пациент»

Майкл Ондатже на сегодняшний день является одним из самых из-

вестных канадских писателей, пишущих на английском языке. Во многом такая литературная репутация сформировалась под влиянием двух факто-

ров: во-первых, его роман «Английский пациент» (1991) получил Букеров-

скую премию, а, во-вторых, через пять лет вышла исключительно «оскаро-

носная» экранизация этого произведения. К тому же необходимо заметить,

что в 2018 году этот роман получил так называемого «Золотого Букера» как лучшее произведение среди букеровских лауреатов за последние пятьдесят лет. Этот факт лишний раз подтвердил тот международный статус, который с годами приобрел М. Ондатже. Но действительно продолжает находиться в числе наиболее интересных и талантливых прозаиков нашего времени.

7

Будущий писатель родился в 1943 году на острове Цейлон (ныне это остров Шри-Ланка) в семье потомственной колониальной аристократии.

Именно поэтому он получил возможность продолжить свое образование в Англии. И только в 1962 году Ондатже переехал жить в Канаду. Таким об-

разом, становится очевидным, что интерес писателя к постколониальной проблематике, вопросам национальной и культурной идентичности имеют в его случае глубоко личное происхождение. И тема культурной памяти по-

является в его самом популярном произведении совершенно не случайно.

Действие романа, разворачивающееся сразу в нескольких временных пластах, в основном сосредоточено вокруг четырех персонажей, собрав-

шихся волею Второй мировой войны на заброшенной итальянской вилле Сан-Джироламо около Флоренции. Это канадцы Хана Льюис и ее дядя Дэ-

вид Караваджо, индус Кирпал Сингх (Кип) и собственно «английский паци-

ент», получивший такое прозвище по ряду причин, среди которых посте-

пенно выходит на передний план его нежелание возвращаться к собствен-

ному имени (другими словами, его стремление раствориться в общеевро-

пейском пространстве культуры). Только ближе к концу произведения Ка-

раваджо удается опознать полностью обгоревшего и постепенно умираю-

щего человека. Им оказался венгр Ладислос де Олмаши, ученый-географ,

много лет занимавшийся изучением Ливийской пустыни и работавший в годы войны на немецкую разведку.

Этот слегка детективный момент, призванный поддерживать напря-

жение в тексте Ондатже, постепенно выводит читателя на более важную проблематику, затрагивающую экзистенциальные основы человеческого существования. Писатель пытается проанализировать, как возможно остаться человеком во время и после войны, что такое европейская цивили-

зация, в каких отношениях находятся отныне культура и мораль и др.

8

Для начала стоит обратить внимание на место действия, где Ондатже собрал своих персонажей. Старинная вилла оказывается настоящим «ме-

стом памяти», если воспользоваться известным выражением французского историка П. Нора. Действительно, по мнению английского пациента, имен-

но здесь собирались и беседовали одни из самых известных деятелей ита-

льянского Возрождения XV столетия: Анджело Полициано, Лоренцо Вели-

колепный, Пико делла Мирандола, молодой Микеланджело и др. Все здесь напоминает об этой эпохе: и сам феномен загородной виллы, и росписи стен, и огромная библиотека, и стремление облагородить, то есть окульту-

рить окружающий ландшафт. Именно здесь, по мысли писателя, лежит фундамент будущей европейской цивилизации, ее ценностей, установок,

правил и обязательств. Немудрено, что на этой вилле собрались люди са-

мых разных национальностей, которые оказались, если можно так выра-

зиться, захвачены этой культурой, стали помимо своей личной воли ее но-

сителями. Отныне они воспринимают это чужое наследие как свое, причем со временем ощущение этой фундаментальной инаковости начинает у пер-

сонажей пропадать. Так, во время своих чуть ли не бесконечных монологов,

английский пациент начинает путать времена, теряется в формах повество-

вания, примеряет на себя разные национальные традиции и способы иден-

тификации.

В рассматриваемом здесь контексте не стоит забывать и тот очевид-

ный факт, что в заголовок романа писатель поместил именно фигуру ан-

глийского пациента. Для Ондатже эта фигура постепенно превращается в некий обобщенный символ всей европейской цивилизации и культуры. Его манера увлекать историческими рассказами, постоянная обращенность в прошлое, стремление запоминать буквально все вокруг, превращать реаль-

ность в некоторое подобие культурного палимпсеста явно корреспондиру-

ют общим представлениям о западной цивилизации. Только в ее рамках

9

возможно возникновение столь необычного подхода к окружающей дей-

ствительности. Именно здесь любое событие, имеющее историческое или глубоко личное значение, моментально преломляется сквозь культурную память.

Такой подход, с одной стороны, позволяет разглядеть смысл даже в тех действиях, которые, казалось бы, на первый взгляд, их вообще не име-

ют. Например, обсуждая с Караваджо его удивительную «итальянскую» фамилию, английский пациент тут же вспоминает знаменитую картину это-

го художника «Давид с головой Голиафа». И чуть далее проецирует сюжет живописного полотна на свои отношения с Кипом, индусом-сапером: «Ко-

гда я увидел Кипа в ногах моей кровати, то подумал: вот он, мой Давид»1

[145]. С учетом последующего развития романного действия, можно ска-

зать, что Олмаши, благодаря своей удивительной культурной памяти, смог предугадать дальнейшую судьбу этой необычной дружбы. Да и само появ-

ление Кипа в жизни других жителей виллы напрямую связывается автором,

хоть и задним числом, с чтением романа Киплинга «Ким» (1901): «Тогда в их жизни еще не появился сапер, словно сошедший со страниц этой книги.

Как будто книгу Киплинга потерли ночью, словно волшебную лампу Алад-

дина. Источник чудес» [117].

Помимо прогностической функции, неоднократно обыгрываемой Он-

датже на протяжении всего романного действия, можно обнаружить и иное предназначение культурной памяти. Она призвана наводить порядок в тех случаях, когда не осталось, казалось бы, уже никакой надежды. Эта «фун-

дирующая» функция, особенно ярко проявляет себя как раз при изображе-

нии военных действий. Война – это время, когда «люди утратили себя, тон-

кое искусство быть собой осталось только в книгах или на стенах церквей»

1 Ондатже М. Английский пациент / М. Ондатже ; Пер. с анг. Н. Кротовской. – М. : Изд-во Независимая газета, 2002. – С.145. Здесь и далее текст произведения цитируется по этому изданию. Страницы указаны в квадратных скобках.

10