новая папка 1 / 318375

Голубенко Наталья Борисовна

Проблемы современной литературы

Современная художественная литература переживает непростой период. В статье описаны основные проблемы этого процесса.

Ключевые слова: современная литература, фантастика ХХ века, популярная художественная литература.

Публиковалась статья в журнале «Сибирские огни», «Университетская библиотека онлайн».

Для широких кругов читетелей.

Тенденции, которые проявляются в современной литературе, вызывают тревогу. Из информационного потока сегодняшней поп-культуры можно составить представление об иллюзорной оптимистичности нашего бытия. Однако же ситуация радикально противоположна той, что нам пытается представить нынешняя "официальная культура". Следует рассматривать такую ситуацию как кризисную, и никак иначе. По этому поводу можно выдвинуть следующие тезисы.

Культура и наша социальная действительность взаимосвязаны, и мы не можем утверждать, что их влияние односторонне. Не только бытие определяет сознание, но и сознание формирует бытие. Материалистическая и идеалистическая точки зрения в этом отношении равноправны. Мы, люди ХХI века, имеем возможность наблюдать, во что выливается фанатичная приверженность лишь одной концепции. И сейчас самое время вспомнить классическую формулу: тезис+антитезис=синтез.

Первая мировая война, вторая мировая война, холодная война, взрыв ядерной бомбы - вот действительность, которая была рождена непримиримостью и

1

которая рождает современную культуру. Это и определило современный кризис культуры. Сейчас как никогда важно сызнова сформировать культурную традицию любви к ближнему, причем любви не в сартровском смысле, когда под человеколюбием понимается нейтральная позиция наблюдателя. Это и является основной нашей социально-культурной задачей: полюбить ближнего своего как самого себя, ибо Бог есть Любовь.

Самым большим достижением в художественном произведении традиционно считается герой. Нет смысла создавать произведение ни большой, ни малой формы, если художник не придумал яркого, живого героя, Личность, которая эволюционирует, живет собственной, неповторимой жизнью. Ходульность, схематизм героев - одна из самых серьезных проблем современного писателя. Герой, пытаясь быть оригинальным, становится то небритым мачо, целующим блондинку и стреляющим из револьвера во врага, то богатым метросексуалом - современным яппи, то феминисткой, то гомосексуалистом, - главное - привлечь внимание читателя яркой оберткой с пустым содержанием. А содержание - это Фрейд. Все поступки героя определяются низменными движениями его подсознания. Где высокие чувства, где глубина, где подлинно человеческие качества, чем он отличается от животного, которое живет лишь инстинктами? И писатель безупречно честен с нами, действия его героя определены детскими психологическими травмами, он не способен на высокие, человеческие и сверхчеловеческие мысли и поступки, но смело признается, что у него есть причины ненавидеть весь мир, хотя, в то же время, ему просто нравится быть тряпкой, он испытывает от этого ментальное мазохистское удовольствие. Современный герой не способен любить. Это единственный и главный его страх - то, в чем он боится признаться. Герой схематичен, обозначен лишь пунктирно, писатель пользуется трафаретом. Некоторые "оригинальные" формы были перечислены выше.

Все современное искусство, начиная от музыки, заканчивая самым массовым

- кино, носит весьма характерную особенность - мозаичность, фрагментарность.

2

Конечно, критически настроенный читатель возразит, что это - свойство постмодернизма, как доминирующего направления в искусстве. Однако же, чаще всего, такая фрагментация идет во вред произведению. За фрагментами теряется общий смысл, когда они становятся самоцелью. Мы не можем объяснить, чем вызвано использование этого приема. Конечно, первоначально художники пользовались этим приемом, чтобы описать рассыпающуюся действительность, но сейчас многие пишут так, не понимая, зачем они это делают - ведь есть уже красивое определение. Можно также объяснить излишне частотное употребление этого приема, во-первых, посредственностью автора, который не в состоянии продуцировать целостное, законченное произведение, а

во-вторых, китчем, необходимостью мимикрировать под популярных авторов, попросту показаться автором-интеллектуалом и... заработать денег.

Еще один принцип постмодернизма - внесение игрового элемента в искусство. Но, к сожалению, на деле ситуация складывается точно так же, как и

сфрагментарностью: авторы, закрывая глаза на объект художественного переосмысления, ставят во главу угла один лишь принцип, в данном случае принцип игры. Разумеется, игра как креативный прием используется с начала времён, более того, специалисты отмечают, что даже животным присуще понимание игровой ситуации. Но многие современные тексты можно сравнить

сбессмысленным броском костей. Читатель становится игроком, играющим с автором в интеллектуальную литературу, по придуманным автором правилам, причем исход игры заранее предрешен, он известен обоим участникам, и

автору, и читателю. А исход прост: обставить дело так, чтобы показать читателя в самом неприглядном свете, выставить его, читателя, дураком.

Продукт массовой, многотиражной литературы зачастую "собирается" не одним человеком, а множеством "литературных негров". Подобная ситуация имеет место и в высокой, "интеллектуальной" литературе постмодернизма. Открытие одного автора тиражируется множеством клонов.

3

Ранее существовала литературная традиция, но, к сожалению, ХХ век (в особенности 2-я половина) перестал воспринимать традицию как объект для художественного переосмысления. Традиция для современной культуры стала одним из многих объектов сарказма, выродившегося в модное словечко "стёб". Современная литература мифологична. В ней находят всё: от мифа об Эдипе до скандинавского Эпоса. Миф вырождается, вековая мудрость обращена в глупую шутку.

Ранее основатели модернизма, закрывшись в своей "башне из слоновой кости", писали исключительно для определенного круга, не претендуя на то, что их произведения станут общим достоянием. Они писали для избранных. Однако же постмодернисты пытались продвинуть в массы элитарную литературу, пользуясь всеми ценностями этой литературы, в то же время не гнушаясь беллетристическими приемами, придавая своим посредственным произведениям вид уникальных художественных явлений. Текст становится нормативной, обыденной дефиницией, служащей для коммерческих целей. Собственно, все современное искусство служит одной цели - получению прибыли, неотъемлемым элементом, модусом массовой, тиражируемой сотнями миллионов экземпляров популярной культуры. Где благоговейное отношение к Книге?! Творчество остается лишь звеном в цепи печатной промышленности.

Нужно переосмыслить значение символа в современном искусстве. Одно дело, когда символ - это некий второй этаж, культурная перекличка, доступная лишь узкому кругу избранных, когда ценитель искусства подмигивает автору, видя в этом тонкий намек и автоматически попадая в этот круг избранных. Мы всегда очень ценили эту тонкую, многогранную игру в прятки или шпионов. Также нужно определиться с позицией символа как метафоры. Здесь уже все сложнее. Почувствовать этот барьер, когда символ будет органично смотреться в контексте произведения, а когда символ перерастает в самоцель, и за

нагромождением переплетающихся символов совершенно невозможно понять,

4

что же все-таки имел в виду автор, - вот одна из сложнейших задач. Нужно найти это соломоново решение, эту золотую середину, потому как фотографическая передача окружающего пространства - вещь очень сомнительная с художественной точки зрения, а погоня за символизмом везде и всегда также вызывает большие сомнения, хотя, конечно, "на вкус и цвет..."

Автор должен точно определять свое отношение к символу, к метафоричности в своем тексте.[1].

Хочется особенно остановиться на фантастике.

Ограничен ли видимый мир и существует ли предел в его познании и изучении? Сегодня интерес человека, вооруженного знаниями, историческим опытом, совершенной техникой, простирается далеко за пределы ограниченного мира наших далеких предков, в иные миры, туманности, галактики. Перспектива открывается поистине беспредельная.

Как возникла фантастика?

Глядя с плодородных пашен, бурных морей и горных вершин на Солнце, Луну, Марс, Венеру, Млечный путь, кометы и звезды, люди со свойственной им любознательностью пытались понять диковинное устройство такого многообразия чудес. Родившись на Земле, они, казалось вопреки здравому смыслу в своих мыслях устремлялись в глубины прекрасного, но неведомого голубого пространства, талантливо, с большой выдумкой изучали его. Их мысли, чувства и мечты отразились в истории, в замечательных творениях культуры, искусства и, конечно же, литературы.

Особенно ярким и впечатляющим небосвод открывался людскому взору ночью. Всходила большая и холодная Луна, тускловато и заманчиво краснел Марс, чертили яркими вспышками хвостатые кометы. Вершились и др угие таинства. Например, сверкало и несло тепло Солнце, простирался Млечный путь, но все это казалось привычным, менее загадочным. И потом не будем

5

забывать, что в светлое время человек трудился, а труд в те далекие времена был тяжелым. Отдохновение наступало под вечер, у костра, где человек предавался не только трапезе и отдыху, но и размышлениям о своем бытие и мире вокруг.

Тогдато и привлекли внимание чудесные превращения лунного диска. Он сверкал подобно яркому волшебному шару и через некоторое время превращался в узкий серп, а затем вновь возрождался и наполнял черное небо

к более продолжительной - месяцу. Поняв периодичность смены лунных фаз, люди получили возможность измерить ход самого времени, считавшегося

подтверждалась природой. Именно Луна и приучила людей знать и понимать , ценить время.

В этом и состоял секрет изначального поклонения людей красавице Луне, а не Солнцу или другой планете, либо звезде. На основе лунной меры времени появился лунный год у народов Латинской Америки. Лунным календарем пользовались народы Древней Месопотамии и Средиземноморья, Арабского

младенцев возрожденной Луне. Такой же обычай был у древних греков,

персов, армян. В новолуние древние германцы и славяне сеяли и справляли свадьбы, покупали землю, закладывали новый дом. Во Франции даже существовал закон, по которому лес разрешалось рубить только после полнолуния, когда он наиболее сухой. Считалось, что такой лес не гниет. Под

поклонениями. К ней проявляли знаки особого уважения. Серебряная планета волей людей превратилась в богиню Селену.

Но когда Галилей направил на Луну свой телескоп, то вместо замысловатых пятен обнаружил горные хребты, цепи и кратеры. Потом Ньютон создал теорию движения Луны. Затем на планету упал советский звездный вымпел и, наконец, человек – американский космонавт Нейл Армстронг совершил первую прогулку по лунной пыли. События разделяли многие столетия, но первой на этом трудном пути заискрилась дерзкая мечта.

История свидетельствует, что герой поэмы Гомера « Одиссея» во время своих скитаний попадает на Луну. Пожалуй, это первое в мировой литературе описание межпланетного путешествия. Серебряную тропу начали творить воображением. На Луну отправлялись с ураганом и испаряющейся на солнце росой, в упряжке из птиц и на воздушном шаре, в снаряде из пушки и с привязанными за спиной крыльями.

Классическим примером устремленного в полет к другим мирам человека стала древняя легенда о Дедале и Икаре, крылья которых, как известно, растаяли под горячими лучами солнца. Однако Луна находилась значительно ближе. Порой казалась рядом и поэтому привлекала сильнее.

В произведении древнегреческого сатирик Лукиана, жившего во II веке до нашей эры, « Икароменипп, или Заоблачный полет», есть замечательное продолжение этой легенды. Менипп не просто подражает Икару, но и рассказывает, каким образом ему удалось подняться в воздух:

« Я старательно отрезал у орла правое крыло, а у коршуна левое и привязал их крепкими ремнями к плечам. Приладив к концам крыльев две петли для рук, я

стал испытывать свою силу: сначала просто подпрыгивал, помогал себе руками, затем, подобно гусям, летел над самой землей, слегка касаясь ее ногами во время полета. Однако заметив, что дело идет на лад, я решился на

7

более смелый шаг: взойдя на Акрополь, я бросился с утеса и … долетел до самого театра».

Мысли народной становится тесно, воображение и мастерство взывало к действию разума и мощной фантазии. Однако небесные явления еще продолжали вызывать у суеверных тревоги и опасения за судьбу человечества , как, например, о том свидетельствовал массовый страх столкновения Земли с кометой Галлея. И это хорошо отражается в событиях рассказа В. Одоевского

« Два дни в жизни земного шара». Но неуемное стремление лететь вослед мысли оказалось сильнее. Желание опережать события стремительно нарастало. И вот мы уже видим смелого Нарсима – героя романа В. Левшина « Новейшее путешествие, сочиненное в городе Белеве» на самой Луне. Левшин создал свой роман в конце ХVIII века.

А разве не привлекает конструкция «космического аппарата» Нарсима: « во сне обращает он взоры свои на стену, где висело у него несколько орлиных крыл. Берет из них самые большие и надежные: укрепляет края оных с амым тем местом, где они отрезаны, к ящику, сделанному из легчайших буковых дощечек, посредством стальных петель с пробоями, имеющими при себе малые пружины, кои бы нагнетали крылья книзу. С каждой стороны ящика расположил он по два крыла, привязав к ним проволоку и приведши оную к рукояти. Сие средство почитал он удобным к его измерению: что и в самом деле оказалось, ибо, вынеся сию машину на открытое место и сев в нее, когда двух сторон крылья опустил с ящиком горизонтально, а двумя других начал махать, поднялся он вдруг на воздух». Разве не похожий способ полета на Луну описывает Лукиан?

Далее следует обратить внимание на «Путешествие в космическое пространство» Н. Морозова. Оно совершалось на ином качественном уровне. Это тесное переплетение фантазии с попытками конкретного изучения неведомого прогнозирования. Как известно, герои летят на корабле в

8

«бездонную эфирную глубину небесного океана», «падают» на Луну у горы Коперника, обнаруживают «низко лежащую» атмосферу, животных и даже «продукт водного разложения» - глину и песок, наконец, любуются даже цирком Платона. Но одновременно с наивными представлениями герои высказывают гипотезу о происхождении лунных кратеров, возникших, по их мнению, от ударов метеоритов… И немалую роль при этом наверняка сыграли «лунные сны» наподобие того, который видят герои повестей К. Циолковского « На Луне» и «Грезы о земле и небе». Они - своеобразные модели планеты, вполне реальная программа для космонавтов после прилунения. Между прочим, автор, считая вопрос о путешествии по Луне делом ближайшего будущего, предлагал построить и запустить « для удобства» ис кусственный спутник Земли « вроде Луны».

«Грезы» К Циолковского простирались неизмеримо далеко. Луна светила лишь ярким надежным лучиком в открывающихся лабиринтах межзвездного пространства.

Поистине фантастические дали открывались основоположнику современной космонавтики. Идеи К.Э. Циолковского шли много дальше В. Левшина, тесно переплетались с прошлым и настоящим, с будущим. В тщетных поисках « земли праведной» - сказочного Беловодья – простые люди устремляли свои надежды к божественному небу. Однако прогрессивные умы России были полны страстного желания объяснить, подчас не без наивности, но искренне, что это небо – Вселенную и Землю, как ее составную часть, человек может и должен еще освоить, чтобы стать счастливым. И, возможно, в тесном содружестве с «братьями по разуму» с других планет.

Примечательно, что почти одновременно с К.Э. Циолковским над темой своеобразного «космического братства», продолжая традиции русской литературы , работал его современник В.Я. Брюсов. Почти четыре года он

9

трудился над сравнительно небольшим произведением – романом « Гора Звезды».

Брюсов В. не только интересовался работами К.Э. Циолковского, он знал о них еще будучи студентом, но и размышлял об их практическом применении. Возможно, при этом он брал свой потрепанный дневник времени написания «Горы Звезды» , на одной из страниц которого тогда молодой поэт нарисовал конус фантастической горы, вычислил ее объем, высоту ярусов, размеры залов,

а затем вычислил расстояние до Марса, скорость ракеты, сроки полета.

пионером нашей научной поэзии. Божественные заклинания, философско-

романтические идиллии о небе и звездах, наивные грезы отступали перед научным прозрением, осмыслением социальной сущности происходящего.

Довольно успешные попытки такого осмысления можно проследить в первом научнофантастическом романе в полном смысле этого слова – « Красная звезда». Его автор – А. Богданов – ученый и исследователь.

Не пренебрегая романтическими наивностями, автор намеренно противопоставляет им точные научные знания, основанные на данных астрономии, теории и техники воздухоплавания. Отправившиеся с Земли на далекую звезду красноватого цвета – Марс астронавты пролетают теперь уже « мертвую Луну», как установлено, ближайшую к нам « теллурическую планету». У них в руках географическая карта лунной поверхности, отдельные

происхождения Земли, Венеры и других планет.

10