новая папка 1 / 295840

Осуществление крестьянской реформы 1861 года на Южном Урале: характер, содержание, проблемы.

Манифест о реформе и «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» были подписаны Александром II 19 февраля 1861 г., и обнародованы 5 марта того же года. Что же касается Оренбургской губернии, то это произошло десятью днями позже. В Уфе 15 марта в присутствии флигель-адьютанта Г.А. Кригера, командированного в качестве доверенного лица императора для содействия губернскому начальству в практическом осуществлении «Положений», и в обеспечении «порядка и спокойствия» в губернии.[1]

Уже факт присутствия в губернии чиновника, облеченного доверием императора, говорит об ожидании правительством возможных выступлений крестьян. Более того, оренбургский генерал-губернатор заранее произвел перемещение воинских команд в места наибольшего сосредоточения сельского населения.

Сам откровенный крепостнический характер реформы вызывал у крестьян даже сомнение относительно его подлинности. Разочарование крестьян связано с их надеждами на то, что они «получат землю даром и гораздо в большем размере. [2]

Для практической реализации объявленной реформы в Уфе было открыто губернское по крестьянским делам присутствие. Одновременно губернская администрация приступила к созданию института мировых посредников, которые, как правило, назначались из потомственных дворян, обладавших земельным цензом от 150 до 500 дес. земли. В некоторых случаях назначались и личные дворяне при условии двойного имущественного ценза. Уже к маю в уездах Оренбургской губернии подбор и назначение мировых посредников были в основном завершены. Вновь созданные органы крестьянского управления – сельские и волостные призваны были оказывать помощь мировым посредникам в проведении в

жизнь реформы 1861 г. а также сельских и волостных крестьянских управлений.

Важнейшей текущей задачей реформы являлось установление размеров душевого надела и наделение ими крестьян. Необходимо отметить, что наделы существенно отличались в зависимости от того в какой полосе происходило наделение. Так во второй (черноземной) полосе в Уфимском, Мензелинском уездах высший надел составлял 4 дес., а низший – 1 дес. земли. В Белебеевском, Бирском, Челябинском, части Стерлитамакского уездов эта норма составляла соответственно от 5 до 1 дес. В черноземной части Оренбургского уезда размер высшего надела составлял от 4,5 до 6 дес.,

низшего – от 1,5 до 2 дес.

В третьей полосе (степной) высший и низший надел не устанавливался, но указная норма в части Стерлитамакского уезда составляла 6 дес., части Оренбургского – 7 дес. земли. [3]

Составление уставных грамот в Оренбургской губернии началось во второй половине 1861 г. К 27 сентября 1862 г. в помещичьих имениях губернии было введено в действие 238 уставных грамот, которыми водворено в сельских обществах 24 039 душ крестьян. В постоянное пользование этих крестьян было отведено по уставным грамотам 119 092 дес. В Оренбургской губернии, за исключением Мензелинского уезда, почти все крестьяне получили высший душевой надел.

Общая площадь отведенной по «Положениям 19 февраля 1861 года» надельной земли у бывших крепостных крестьян Уфимской и Оренбургской (в 1865 г. губерния разделена на Уфимскую и Оренбургскую губернии – В.Г.) губерний (по данным 1877 – 1878 гг.) составляла 302 805 дес., что было на 3,3 % больше, чем до начала реформы. Очевидно, что прибавка не столь существенная. Сохранялась огромная диспропорция между землевладением бывших помещичьих крестьян и помещиками. Последние продолжали владеть огромным земельным богатством. По данным 1877 – 1878 гг. на

долю 1151 помещика Оренбургской и Уфимской губерний приходилось 2 712 537 дес. земли, или в среднем 2 357 дес. на одно имение.

Таким образом, очевидно, что крестьянская реформа сохранила один из главных пережитков крепостничества – помещичье землевладение.

частных горных заводов Оренбургской губернии проводилось на основе «Дополнительных правил о приписанных к частным горным заводам людях ведомства Министерства финансов», обнародованных одновременно с манифестом 19 февраля 1861 г.

Все горнозаводское население делилось на два разряда: мастеровых и сельских работников. К мастеровым относились рабочие, занятые основной

вспомогательные работы при заводах и одновременно занималось хлебопашеством.

Для мастеровых и сельских работников устанавливались разные нормы душевых наделов, а также выкупных платежей. Мастеровые подлежали обязательному наделению усадебными землями за выкуп из расчета 6 руб. с десятины в год. Наделение сенокосными наделами в пользование за определенные повинности в пределах одной десятины на душу. За мастеровыми сохранялись также пахотные земли, которыми они владели до реформы 1861 г. Оброки за наделы мастеровых определялись уставными грамотами по нормам временнообязанных крестьян. Но в отличие от помещичьих, они имели право отказаться и не получать в надел сенокосных и пахотных земель.

Размеры земельных наделов и повинностей сельских работников были такими же, как и временнообязанных крестьян данной местности. Сельские работники в течение трех лет после введения уставных грамот должны были перейти с барщинной заводской работы на оброк.

С отменой крепостного права возникла проблема с посессионныими заводами, например, Кагинским и Узянском заводах купца Никифорова и др. Здесь прекратился обязательный труд крестьян. Заводы переводились на положение владельческих с тем чтобы воспользоваться определенными льготами в части уплаты податей: владельческие заводы платили десятинную подать, а посессионные – в полтора раза больше.

Правительство не препятствовало переводу заводов из посессионных во владельческие, но уже в 1862 г. Горный департамент потребовал от заводчиков предоставлять состоящим при заводах мастеровым усадьбы в собственность безвозмездно, покосы же и топливо на первые три года в безвозмездное пользование, а на последующие три года за половину установленной платы. [4]

Необходимо отметить, что разделение горнозаводского населения на мастеровых и сельских работников производилось по усмотрению самих заводовладельцев. Последние были заинтересованы в сохранении за собой максимально большого количества земли. На горнометаллургических заводах преобладали мастеровые, поскольку их полагалось обеспечить усадебными землями, что было гораздо меньше, чем выделение пахотной земли. На медеплавильных заводах преобладали сельские работники.

Подобный подход к наделению горнозаводского населения землей в ходе реформы привел к массовому обезземеливанию рабочих. При составлении уставных грамот заводовладельцы отрезали от дореформенных участков горнозаводского населения лучшие земли. Например, по Архангельскому заводу графини А.И. Коссаковской эти отрезки составили 98%, Миньярскому заводу князя Белосельского-Белозерского и Симскому заводу Балашовых – 95 %, Верхотурскому заводу А.И. Пашкова – 78 %, Богоявленскому заводу А.В. Пашкова – 52 %.[5]

На Южном Урале оставалась проблема поземельного устройства удельных и государственных крестьян. Указом императора от 15 марта 1861 г. министру императорского двора и уделов предписывалось приступить к

разработке проекта закона о поземельном устройстве удельных крестьян. Удельных крестьян в Уфимской губернии числилось 41 938 душ м.п; они имели 100 514 дес. земли. В Оренбургской губернии удельных крестьян было гораздо меньше – всего 1036 душ м.п., и им принадлежало 6 479 дес. земли. При наделении удельных крестьян землею были установлены те же нормы,

что и для помещичьих. Однако фактически удельные крестьяне получили значительно меньше. Это объяснялось тем, что основная масса удельных крестьян до реформы 1861 г. имела гораздо меньшие наделы, чем помещичьи. Кроме того, значительная часть удельных земель не была четко размежевана с территориями башкир и их припущенников. И это объясняет почему почти 60 % удельных крестьян при освобождении вообще не получили земли, хотя им было обещано что границы надела будут описаны в то время, когда состоится и будет утверждено постановление утвержденной комиссии для наделения землей башкир и их припущенников.[6]

Таким образом, можно констатировать, что на территории Южного Урала наделение землей удельных крестьян было не проработано царской администрацией к моменту начала реформы. Только к 1866 г. лишь примерно 2/3 удельных крестьян проживавших в Уфимской губернии смогли получить землю.

По прошествии пяти лет с момента начала реформы правительство приступило к вопросу наделения землей государственных крестьян. Государственных крестьян в Уфимской губернии насчитывалось 98 557 душ м.п. В их владении имелось 660 502 дес. земли. В Оренбургской губернии было 123 349 душ м.п. и они владели 2 023 592 дес. земли. [7]

По закону от 24 ноября 1866 г. «О поземельном устройстве государственных крестьян в 36 губерниях» государственные крестьяне получали все земли, находившиеся до этого времени в их пользовании. Надел отводился всему селению в общинное пользование, а затем уже по приговору общества земля делилась по количеству мужских душ. За пользование землями они должны были платить в казну оброчную подать, а не выкуп, так

называемое право частной собственности на государственных крестьян не распространялось. Оброк взимался не как эквивалент арендной платы, а как поземельная подать. В законе 1866 г. говорилось, что для приобретения государственными крестьянами земли в полную собственность «должен быть указан путь в будущем». Таким образом, перспектива получения государственными крестьянами земли в собственность была весьма туманной. Если соотнести земельные наделы государственных крестьян с другими категориями, то видно, что их среднедушевой надел составлял в Уфимской губернии 6,7 дес., а в Оренбургской – 16 дес. И это не от щедрости реформаторов, а от желания сохранить доходы, поступаемые от

государственных и удельных крестьян последовала реформа и в отношении башкир и их припущенников – мишарей, тептярей и бобылей. Башкиры и их припущенники составляли войско, которое в 1858 г. насчитывало 981,3 тыс.

человек. В административном отношении башкирское войско делилось на 28 кантонов. Башкиры и припущенники несли военно-феодальные повинности, выражавшиеся в охране оренбургской пограничной линии, почтовой гоньбе, выполнении различных казенных работ и т.д. Однако по мере превращения края из пограничной территории во внутреннюю область империи необходимость в военной службе башкир уменьшилась. Не оправдывал себя обязательный труд башкирских рабочих команд в силу его небольшой

сельскими обывателями. Башкирские феодалы, утвержденные в дворянском звании согласно Положению от 14 мая 1863 г пользовались всеми правами и преимуществами, дарованными русскому дворянству, и подчинялись общим законам о дворянах.

Положение башкир в результате реформы было намного лучше, чем всех выше упоминавшихся категорий крестьян и это непреложный факт.

Они не лишились вотчинных прав на принадлежащие им земли. Военные припущенники (мишари, тептяри и бобыли) получали по 30 дес. земли, гражданские припущенники (татарские, чувашские и другие крестьяне, числившиеся за казной и удельным ведомством) – по 15 дес. на душу. Земли эти предоставлялись припущенникам не в собственность, а в пользование.

Сами вотчинники-башкиры получали не менее 40 дес. на душу. Продажа и сдача в долгосрочную аренду душевых наделов не разрешалась.

Итак, отмена крепостного права и проводившиеся реформы на Южном Урале, безусловно, способствовала более активному вступлению огромного региона Российской империи на рельсы капиталистического развития. Были

подорваны, но отнюдь не уничтожены» главные основания крепостнического сельского хозяйства: натуральное хозяйство, замкнутость и самодовлеющий характер помещичьей вотчины, власть над крестьянами помещиков, горнопромышленников, государства. Однако, отмечая, несомненно, прогрессивное значение отмены крепостного права необходимо отметить,

что многие проблемы остались нерешенными на Южном Урале. Попытаемся

заводчиков, чиновников. Губернская власть цинично утверждала, что громадное скопление в руках башкир земельной собственности тормозит развитие края.

Оренбургский генерал-губернатор отмечал в 1867 г.: «Для пользы самих башкир нельзя не желать возможно успешного ограничения их поземельных богатств».[8]

В конечном итоге был открыт доступ к расхищению земель полученных населением края после 1861 г. Реформа не внесла кардинальных изменений в характер землевладения. Огромная часть земель по-прежнему находилась в руках помещиков, казны, удела, т.е. вчерашних крепостников.

К ним добавились чиновники администрации края, земельные спекулянты, зажиточные переселенцы. Значительная часть надельных земель оставалась в введении башкир лишь юридические, а фактически перешла путем долгосрочных аренд в руки золотопромышленников, горнозаводчиков, местных богатеев.

Второе, усилилась крестьянская колонизация обширного региона. За период с 1861 по 1897 г. в Уфимскую губернию переселилось 26 086 семей (168 773 души обоего пола), Оренбургскую – 23 142 переселенческих семьи (125 313 душ обоего пола).[9] Несомненно, что крестьянская колонизация способствовала оживлению хозяйственной жизни окраины империи, но вместе с тем и усложняло вопросы землепользования и землевладения в связи с притоком населения и возросшим спросом на землю.

Третье, в результате реформы не была устранена эксплуатация крестьянства. Она стала еще более изощренной. Сохранились полукрепостнические методы ведения помещичьего хозяйства при помощи отработок и испольной аренды.

Примечания

1.Крестьянское движение в 1861 году после отмены крепостного права. - М - Л., 1949. - С. 3.

2.ЦГИАРБ. Ф. 397. Оп. 1. Д. 45. Л. 2.

3.ЦГИАРБ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 531. С.12.

4.Гудков, Г. Ф. Из истории южноуральских горных заводов XVIII – XIX веков. Историко-краеведческие очерки. Часть вторая / Г. Ф. Гудков, З. И.

Гудкова. – Уфа: Башк. изд. «Китап», 1993. – С.70.

5 .ЦГИАРБ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 858. Л. 50, 124, 129, 150, 187 – 188.

6.ЦГИАРБ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 290. Л. 3 об.

7.Янсон, Ю. Опыт статистического исследования о крестьянских наделах и платежах / Ю. Янсон. – СПб., 1881. С. 6 – 7., приложения, табл. 2.

8.ЦГИАРБ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 867. Л. 3.

9.Никитин, М. Основные моменты колонизации Башкирии / М. Никитин // Хозяйство Башкирии – 1928. – № 6 – 7. – С. 81.