учебный год 2023 / genezis-kontseptsii-mirovoy-yustitsii-na-zapade-i-v-rossii-ot-edinstva-termina-k-raznoobraziyu-institutov

его своеобразной «душой»80, стала концепция примирения, в соответствии с которой мировой судья представал в воображении идеологов реформы

вкачестве «некоего арбитра, некоего обитателя полей», существующего

врамках «сельского мира, занимавшего в то время 85 % национальной территории, и не имеющего ничего общего со слишком компетентными, слишком урбанистичными, слишком технократичными профессиональными юристами»81. Основной задачей мирового судьи было «постараться остановить каждый процесс в его зародыше»82, т. е. предотвратить судебное рассмотрение спора путем примирения сторон. При таком подходе мировая юстиция не должна была иметь ни малейшего отношения к уголовным делам. Более того, сама возможность уголовно-процессу- альной компетенции мирового судьи виделась чем-то глубоко противоречащим его роли примирителя83. Именно поэтому Закон от 16–24 августа 1790 г. не предоставил мировому судье никаких полномочий по рассмотрению уголовных дел84. Становится понятно, что с функциональной точки зрения французская концепция мировой юстиции, основанная на понимании последней как юстиции сугубо гражданской, не только существенно отличалась, но и была едва ли не прямо противоположна английской концепции мировой юстиции, развивавшейся

вкачестве важнейшего элемента юстиции репрессивной (уголовной). Что касается статуса мирового судьи, то здесь, напротив, при-

ходится говорить скорее о сходствах, нежели о различиях между французской и английской моделями. О полном их совпадении речь, конечно, не шла и идти не могла, памятуя особенно о всех колебаниях английского права по данному вопросу, но если деятели французской революции и заимствовали что-то из Англии помимо термина, то заимствования следует искать главным образом в видении мирового судьи как судьи sui generis, не входящего в традиционный судейский корпус. По Закону от 16–24 августа 1790 г. мировой судья избирался на 2 года в каждом кантоне85 населением из числа обладавших граж-

80Farcy J.-C., Petit J.-G. Conclusion. Justice de paix et justice de proximitе // Une justice de proximitе... P. 328.

81Bianchi S. La justice de paix pendant la Rе2volution. Acquis et perspectives // Une justice de proximitе2... P. 37.

82Ibid. P. 39.

83Pierre E. Les historiens et les tribunaux de simple police (XIX–XX siе1cles) // Une justice de proximitе2... P. 124.

84Впрочем, в этом проявилась абсолютная умозрительность теоретической конструкции французской мировой юстиции, т. е. несколько «кабинетное» восприятие права ее создателями, поскольку даже в то время уголовные дела и примирение отнюдь не были в реальности чем-то взаимоисключающим. Так, когда спустя очень короткий промежуток времени мировой судья все-таки приобрел во Франции полномочия по рассмотрению уголовных дел (см. ниже), выяснилось, что при производстве по этим делам примирительные функции мирового судьи ничем принципиально не отличаются от дел гражданских (Ibid. P. 136).

85В каком-то смысле он являлся «кантональным судьей», как его нередко называли

иназывают в литературе до сих пор (Lacassagne-Taveau M. Op. cit. Р. 3). Именно этим

23

данскими и политическими правами французских граждан, достигших возраста 30 лет. Юридическое образование обязательным не только не являлось, но и вовсе не вписывалось в концепцию «отцов-основа- телей», хотя на практике должности мировых судей нередко занимали именно юристы, как, например, в Париже, где на первых порах их среди мировых судей оказалось подавляющее большинство86. На концептуальном уровне мировой судья ничем не должен был отличаться от «рядового гражданина кроме внушаемого им доверия, приобретенного им жизненного опыта и имевшихся у него знаний местного уклада жизни»87.

Но вернемся к вопросу о полномочиях французского мирового судьи, которые мы пока рассмотрели только в самых общих чертах, обозначив лишь ключевые идеи «отцов реформы». Реализуя их замысел

вконкретной плоскости, Закон от 16–24 августа 1790 г. предусмотрел для мирового судьи три вида полномочий, хотя очень скоро к ним добавился и четвертый вид (к замыслу «отцов реформы» отношения не имевший).

Во-первых, мировой судья рассматривал по существу мелкие гражданские дела, к которым право того времени относило и трудовые споры88. В частности, это иски на сумму, не превышающую 50 ливров, без права апелляции и на сумму от 50 до 100 ливров с правом апелляции

вокружной суд; иски о требованиях по ущербу, причиненному людьми и их животными посевам; иски об оскорблении чести и достоинства неуголовного характера и т. д.

Во-вторых, мировой судья осуществлял примирение спорящих сторон. Пытаясь избежать длительных и дорогостоящих судебных процедур, стороны могли к нему обратиться по любому гражданскому делу, подсудному вышестоящему суду. Не обладая правом рассматривать такое дело по существу, мировой судья должен был выступать исключительно в качестве примирителя, содействуя развитию «братских взаимоотношений между согражданами»89 в рамках так называемых «бюро

объясняется терминология современного голландского права, где до настоящего времени существует заимствованный mutatis mutandis из Франции институт kantonrechter — кантонального судьи.

86Такая же ситуация нередко встречалась и в провинции, пусть она и не приобрела там парижских масштабов. Скажем, в одной из местностей на четырнадцать должностей мировых судей были избраны: 2 адвоката, 2 судебных чиновника, 2 нотариуса, 3 государственных служащих, а также 3 торговца, 1 хирург и 1 винодел (Bianchi S. Op. cit. P. 42–43).

87Lacassagne-Taveau M. Op. cit. Р. 2.

88О полномочиях мирового судьи по рассмотрению трудовых споров, которые он делил с действующими до сих пор так называемыми «советами прюдомов», и об их эволюции см. специальное исследование Н. Лебо (Liе2bault N. Le juge de paix face au droit du travail // Une justice de proximitе2... P. 165–180).

89Coquard C., Durand-Coquard C. Tе2moin, reflet, acteur? Le rôle social du juge de paix en Rе2volution // Une justice de proximitе2... P. 57.

24

мира и согласия», куда он входил вместе с двумя заседателями, весьма напоминавшими «народных заседателей» советского права90. Именно данное полномочие явилось основным и бесспорным обоснованием необходимости введения всего института в целом, давая ему полное право претендовать на наименование «мировая юстиция». И именно данное полномочие позволяет французским специалистам без малейших преувеличений постоянно напоминать об оригинальности французской конструкции мировой юстиции, где мировой судья выступал «не столько судьей, сколько примирителем»91. Оставляя в стороне революционную фразеологию, в рамках которой примирительные функции мирового судьи рассматривались как одно из средств достижения «свободы, равенства и братства (курсив мой. — Л. Г.)», отметим, что интересующее нас полномочие не осталось лишь плодом воображения пламенных трибунов революции, хотя число рассматриваемых мировыми судьями по существу гражданских дел почти всегда значительно превосходило число проводимых ими примирительных процедур. Так, в период с 1791 по 1798 г. в одном из вполне типичных французских кантонов мировой судья рассмотрел по существу 1492 гражданских дела и провел 129 примирительных процедур, причем только 24 из них успешно завершились реальным примирением сторон92. Впрочем, примирительная деятельность мирового судьи набрала во Франции обороты позже, достигнув апогея в 1860–1870 гг., когда имела место «одна попытка примирения на 10 жителей, а успех достигался в 3/4 случаев. Количество примирительных процедур, осуществлявшихся мировыми судьями, было в то время впечатляющим — более 20 процедур в неделю на одного судью»93. Подобный всплеск не в последнюю очередь объяснялся Законом от 2 мая 1855 г., упростившим процедуру вызова сторон для примирения.

В-третьих, мировой судья был наделен полномочиями в порядке особого производства, которые во Франции традиционно обозначаются термином «милостивая юстиция» (justice gracieuse). Речь идет о некоторых семейных делах бесспорного характера (утверждение отдельных семейных решений и соглашений), актах опеки, признании незаконнорожденных детей, вступлении в наследство. Сюда же относились дей-

90Вопрос о возможном влиянии французского института «заседателей» на соответствующий советский институт, также созданный в революционный период, нуждается, на наш взгляд, в специальном историко-правовом исследовании, учитывая к тому же глубокое знание всех деталей французской революции лидерами революции российской и неизбежное, подчас бессознательное, стремление эти детали заимствовать. Является ли также случайным совпадением тот факт, что «в голове законодателя 1790 г. мировой судья был народным судьей (курсив мой. — Л. Г.)» (Liе2bault N. Op. cit. P. 165).

91Petit J.-G. Une justice de conciliation dans le Maine-et-Loire au XIX siе1cle // Une justice de proximitе2... P. 111.

92Coquard C., Durand-Coquard C. Op. cit. P. 57–58.

93Rouet G. La justice de paix en France entre 1834 et 1950: une exploration spatiale // Une justice de proximitе2... P. 76.

25

ствия мирового судьи в качестве органа регистрации актов гражданского состояния (регистрация смерти, рождения, принятие в соответствующих случаях заявления о беременности и т. д.). Данные полномочия лишь усиливали «патерналистское» видение мирового судьи, отражавшееся уже в его роли судьи-примирителя, поскольку в рамках «милостивой юстиции» он выступал «одновременно в качестве морального и юридического авторитета»94, которого жители традиционных сельских местностей должны были «уважать и слушать»95, доверяя ему свои семейные тайны. Впоследствии эти функции мирового судьи, которые в литературе принято называть «несудебными»96 (в силу того, что здесь нет спора о праве), будут постоянно расширяться, но одновременно выхолащиваться и превращать его не столько в коллективного paterfamilias, сколько в заурядного администратора, вынужденного фиксировать несчастные случаи на производстве, заседать в кантональных комиссиях социальной помощи и т. д.

Наконец, в-четвертых, быстро столкнувшись с ирреалистичностью концепции мировой юстиции как юстиции сугубо гражданской, французский законодатель уже в июле 1791 г. наделил мирового судью полномочиями по рассмотрению уголовных дел. Более того, речь шла о достаточно серьезных делах об уголовных проступках с относительно высокими санкциями97, которые мировой судья рассматривал по существу вместе с двумя заседателями98. Но и это еще не все: мировой судья был также введен в состав так называемой «судебной полиции», став ее «офицером»99, в результате чего в рамках досудебного производства по уголовным делам оказался подчинен прокурору100. В таком качестве мировой судья обладал правом производить дознание, выдавать приказы о приводе, осуществлять допросы лиц по делам, подсудным вышестоящим судам, в том числе о наиболее опасных преступлениях. Но этот концептуальный вираж в сторону уголовнопроцессуальных полномочий мировых судей в свою очередь вскоре показался законодателю слишком резким: Закон от 3 брюмера IV года республики (25 октября 1795 г.) лишил мирового судью полномочия рассматривать по существу дела об уголовных проступках, оставив за ним лишь уголовные правонарушения (contraventions) — наиболее

94Coquard C., Durand-Coquard C. Op. cit. P. 59.

95Petit J.-G. Op. cit. P. 110.

96Ibid. P. 105.

97Bianchi S. Op. cit. P. 40.

98См. наше замечание выше об удивительных параллелях между советским судом

всоставе «народного» судьи и двух «народных» заседателей и опытами в сфере уголовной юстиции французского революционного законодателя.

99О понятиях «судебная полиция» и «офицер судебной полиции» подробнее см.: Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М., 1995. С. 18–24.

100Farcy J.-C. Les juges de paix et la politique au XIX siе1cle // Une justice de proximitе...

P. 148.

26

мелкие нарушения уголовного закона, причем с принятием Закона от 29 вентоза IX года республики (20 марта 1801 г.), упразднившего институт «заседателей», мировой судья начал рассматривать их единолично. Закон от 7 плювиоза IX года республики (27 января 1801 г.) изъял также у мирового судьи ряд полномочий по уголовному преследованию и расследованию уголовных дел. В то же время даже после принятия данного Закона мировой судья по-прежнему обладал важными функциями в рамках досудебного производства, оставаясь в иерархическом подчинении прокурора. Так, он регистрировал заявления о совершении преступления, производил дознание так называемых «неочевидных» преступлений101, совершал следственные действия на основании «отдельных поручений» (commissions rogatoires) следственного судьи и др. В дальнейшем уголовно-процессуальная компетенция мирового судьи не подвергалась во Франции «скольконибудь серьезному реформированию и, что самое главное, не увеличивалась в отличие от его компетенции по рассмотрению граждан- ско-правовых споров и дел в порядке особого производства»102.

Наделение французских мировых судей уголовно-процессуальными полномочиями оказалось не единственной законодательной мерой, заметно дезавуировавшей изначальную концепцию института. Другим важнейшим нововведением явился отказ от принципа выборности мировых судей населением. В результате проведенной в 1802 г. Наполеоном реформы мировые судьи стали назначаться главой исполнительной власти из списка кандидатов, предложенных кантональными собраниями. Не будем останавливаться на политической подоплеке данного новшества, которая очевидна103. Для нас интересно прежде всего то, что эта мера, как и наделение мировых судей уголовно-про- цессуальными полномочиями, в том числе в рамках досудебного производства, mutatis mutandis сближала французскую конструкцию мировой юстиции с конструкцией английской, но при этом отдаляло первую от романтических замыслов «отцов-основателей» периода Великой французской революции.

В целом умозрительная концепция мировой юстиции, задуманная французскими революционерами, в первозданном виде просуществовала не более года (до июля 1791 г.). В XIX столетие французская мировая юстиция вступала уже не только как «примирительная» гражданская юстиция, но и как полноценная юстиция уголовная, а мировые судьи более не избирались населением, а назначались центральной властью,

101О критериях «очевидности» преступления во французском уголовном процессе см.: Головко Л. В. Указ. соч. С. 30–32.

102Pierre E. Op. cit. P. 126.

103О политической роли французских мировых судей в XIX веке, которая простиралась достаточно далеко, включая сбор сведений о неблагонадежных лицах, вмешательство на местном уровне в избирательный процесс, уголовное преследование оппозиции и т. д., см. специальное исследование: Farcy J.-C. Op. cit. P. 143–163.

27

пусть и с учетом мнения местного сообщества (кантональных собраний). В этом смысле французская модель мировой юстиции (избираемый населением самый уважаемый член «общины», призванный мирить спорящие стороны), столь сильно повлиявшая на умы континентальных юристов, есть модель почти «легендарная», в классическом виде фактически никогда не существовавшая в реальной действительности, что сильно сближает ее с не менее легендарной английской моделью.

Но нельзя впадать и в другую крайность, видя во французской концепции мировой юстиции лишь нечто вроде «историко-юриди- ческого мифа». Преодолев достаточно неустойчивый период своего становления, в ходе которого она утратила несколько существенных элементов изначального замысла, французская мировая юстиция постепенно все-таки обрела достойную нишу в судебной системе Франции. Именно начало второй половины XIX в. (1850–1880 гг.) стало, по единодушному мнению историков права, «золотым веком» для французских мировых судей104, причем закономерно, что как раз в тот период достигла апогея их специальная примирительная функция, и это не позволяет говорить о полном отходе от концепции идеологов революции. С социальной точки зрения период расцвета французской мировой юстиции совпал с периодом расцвета во Франции сельскоаграрного общества, включавшего помимо крестьянства так называемых «нотаблей», т. е. представителей сельской буржуазии. Будучи одним из таких нотаблей, мировой судья выступал в качестве «социального регулятора, хранителя традиционных социальных отношений, умиротворявшего конфликты и примирявшего их стороны»105.

Однако «золотой век» французской мировой юстиции оказался недолог. За ним последовала ее «медленная агония»106, завершившаяся упразднением в 1958 г. самого института. В социальном плане упадок мировой юстиции отражает фундаментальные изменения, произошедшие во французском обществе, становившемся все менее и менее патриархальным. Массовая миграция населения из сел в города, урбанизация, индустриализация, индивидуализация социальных отношений — вот факторы, несовместимые с французской концепцией мировой юстиции, в результате которых стала очевидной «неадекватность института социальному развитию» конца XIX — начала ХХ в.107. О каком хранителе традиционных ценностей и примирителе безмерно его уважающих и хорошо знающих сторон конфликта, проживающих с мировым судьей бок о бок в течение многих лет, можно говорить в современном обществе с присущими ему постоянными миграциями, иммиграциями и эмиграциями, мегаполисами, «спальными районами», социальной отчужденностью населения и т. д.? В этой ситуации

104Petit J.-G. Op. cit. P. 102.

105Ibid. P. 120.

106Lacassagne-Taveau M. Op. cit. Р. 3.

107Rouet G. Op. cit. P. 99.

28

города начали задыхаться от переизбытка социальных конфликтов и судебных тяжб, тогда как загруженность традиционных мировых судей, практикующих на селе, пошла резко вниз, достигнув неприлично малых размеров. Скажем, в период с 1901 по 1951 г. число проведенных мировыми судьями во Франции примирительных процедур снизилось на 80 %, а число рассмотренных ими по существу гражданских дел — на 60 %108. Как следствие неизбежно возник процесс укрупнения судебных участков мировых судей, сопровождавшийся упразднением соответствующих должностей. Если изначально, напомним, мировой судья рассматривался как судья «кантональный», для чего в каждом кантоне необходимо было иметь отдельного мирового судью, то к середине ХХ столетия от этой идеи не осталось и следа. Так, например, в 45 кантонах департамента Нижняя Луара в конце XIX в. имелось еще 44 мировых судьи. Однако к 50-м гг. XX в. в тех же 45 кантонах данного департамента сохранилось только 11 мировых судей109. Цифры говорят здесь сами за себя.

Вюридическом плане упадок французской мировой юстиции связан

сее неизбежной профессионализацией, которая отражает «прогрессирующее увеличение»110 разнообразных полномочий мировых судей, прежде всего в сфере гражданского процесса (включая «особые производства»). Уже Закон от 25 мая 1838 г. заметно расширил компетенцию мирового судьи по гражданским делам, в результате чего последнему стали насущно необходимы юридические знания. Но это лишь один из частных примеров. Как отмечается в литературе, «в целом новое право, явившееся следствием наполеоновской кодификации, а также резкое изменение уклада социальной жизни привели в течение XIX в.

квсе большему усложнению судебных дел, что потребовало от мирового судьи соответствующей подготовки, дабы обеспечить уважение к закону. В силу этого многие мировые судьи в погоне за социальным и профессиональным признанием начинают вести себя как настоящие судьи общей юрисдикции. Подобное развитие обозначает упадок мировой юстиции, постепенно все более отдаляющейся от революционных идеалов»111. К концу XIX — началу ХХ в. потребность в профессионализации мировых судей, несовместимая с ортодоксальной концепцией института, только возрастает112, что понимают и сами мировые судьи, стремящиеся стать «подлинными специалистами»113, хотя до этого многие из них не имели не только юридического, но и просто высшего

108Banat-Berger F. La rе2forme de 1958. La suppression des justices de paix // Une justice de proximitе... P. 227.

109Defois S., Bernaudeau V. Les juges de paix de Loire-Atlantique (1895–1958): une magistrature de proximitе2? // Une justice de proximitе... P. 199.

110Bianchi S. Op. cit. P. 46.

111Lacassagne-Taveau M. Op. cit. P. 3.

112Rouet G. Op. cit. P. 67; Petit J.-G. Op. cit. P. 100.

113Bianchi S. Op. cit. P. 48.

29

образования114. В такой ситуации изменение законодательных требований к мировым судьям и отход от концепции непрофессиональной юстиции нотаблей были лишь вопросом времени. Первым шагом «мягкой профессионализации» стал Закон 1905 г.115, однако «жесткие» меры также не заставили себя ждать: в 1918 г. законодатель обязал кандидатов в мировые судьи сдавать профессиональный экзамен, а в 1926 г. — иметь диплом о высшем юридическом образовании как минимум первого уровня и стаж работы по юридической специальности не менее двух лет. С этого момента мировой судья стал во Франции назначаемым правительством юристом, что окончательно похоронило исходную идею избрания населением в качестве мировых судей наиболее уважаемых членов общества, не имеющих никакого отношения к судебно-бюро- кратической прослойке.

Совокупность социальных и правовых факторов привела к тому, что к середине ХХ в. французский мировой судья превратился в рядового члена судейского корпуса, мало чем отличающегося от остальных судей. Мировая юстиция настолько сблизилась с ординарной гражданской и уголовной юстицией, что между ними почти не осталось не только принципиальных, но и технических различий. Иными словами, в результате объективных тенденций мировая юстиция утратила во Франции всякую специфику, что не могло не вызвать один простой, но навязчивый вопрос: в чем смысл ее сохранения или, говоря более примитивным языком, зачем она нужна? Отсутствие рационального ответа на этот вопрос означало фактическую неизбежность принятия решения о полном отказе от института мировой юстиции — решения, увенчавшего медленный, но верный упадок французских мировых установлений.

Нелегкая миссия законодательного оформления упразднения просуществовавшего более полутора столетий и являвшегося одним из символов Великой французской революции института легла на плечи М. Дебре2 — министра юстиции генерала Ш. Де Голля, реализовавшего ее в ходе обширной правовой реформы 1958 г., ознаменовавшейся также принятием Конституции V республики и нового УПК. Реформе предшествовал доклад одного из видных чиновников Ж. Бардона, призванный оценить состояние французской мировой юстиции. Содержавшиеся в докладе выводы были для последней неутешительны. Здесь, в частности, отмечалось, что «концепция кантонального судьи, превентивного примирителя, миротворца и хранителя общественного спокойствия на сегодняшний день существует только в головах док-

114По оценкам С. Дефруа и В. Бернодо, в XIX веке 51 % французских мировых судей не имели высшего образования (Defois S., Bernaudeau V. Op. cit. P. 206), хотя процент тех, кто прежде не обладал опытом какой-либо юридической деятельности, пусть и не требующей высшего юридического или просто высшего образования, был все-таки ниже

идостигал 25 % (Ibid. P. 209).

115После его принятия доля мировых судей, не имевших никакого «юридического прошлого», снизилась с 25 до 7 % (Ibid. P. 209).

30

тринёров, так, вероятно, никогда и не удосужившихся ознакомиться с современной реальностью, а также в головах нескольких престарелых мировых судей, живущих воспоминаниями далекой молодости»116. После такого доклада участь французской мировой юстиции была окончательно решена.

Соответствующий законопроект оказался готов в кратчайшие сроки: с июня по июль 1958 г. Его основная идея свелась к упразднению мировых судей и так называемых «трибуналов первой инстанции», полномочия которых переходили к трибуналам большой инстанции, рассматривающим уголовные и гражданские дела коллегиально в составе трех профессиональных судей, и к трибуналам инстанции, обладающим компетенцией в отношении менее важных дел и действующим в составе одного судьи. При этом составители законопроекта категорически отказались от сохранения применительно к единоличному судье трибунала инстанции наименования «мировой судья» или «инстанционный судья» (juge d’instance) пусть даже в знак уважения к терминологической традиции, хотя такие предложения встречались. Для идеологов реформы было исключительно важно обозначить полный разрыв с концепцией мировой юстиции и исключить какую бы то ни было преемственность не только на сущностном, но и на терминологическом уровне117. Еще одним принципиальным нововведением стала полная унификация судейского корпуса, не допускающая более никакого дуализма с его делением по статусу на ординарных судей и судей мировых (местных). Любопытно, что законопроект за редким исключением118 почти не встретил сопротивления ни в судейской, ни в бюрократической, ни в научной среде: даже сами мировые судьи, к тому времени уже профессиональные, которых поэтому без труда включили в состав нового унифицированного судейского корпуса, не выразили протестов против упразднения мировой юстиции119. В итоге все выработанные летом 1958 г. положения нашли отражение в Законе от 22 декабря 1958 г. Он и положил конец революционному изобретению XVIII в. — французскому институту мировых судей и мировой юстиции.

После нескольких десятилетий забвения о мировой юстиции во Франции вспомнили в последние годы ХХ в., когда не только сама идея, но и термин «мировой судья» вновь всплыли в ходе дискуссий о мерах по обеспечению большей доступности правосудия120. На законодательном уровне первым результатом дискуссий стало принятие Закона от 19 января 1995 г., согласно которому судьями трибуналов инстанции — низшего на тот момент звена французской судебной

116Banat-Berger F. Op. cit. P. 228–229.

117Ibid. P. 233–234.

118Таким исключением стали сообщество секретарей мировых судей и профессиональный корпус судебных приставов (Ibid. P. 244).

119Ibid. P. 243.

120Ibid. P. 247.

31

системы — могли назначаться на временной основе сроком на 7 лет «лица, обладающие достаточными компетентностью и опытом для исполнения соответствующих обязанностей». Говоря конкретнее, речь шла о представителях других юридических профессий, коим разрешалось совмещать судейскую и иную юридическую деятельность. В литературе их остроумно назвали «судьями на полставки»121. Впрочем, принятие данного Закона окончательным решением вопроса не являлось и накала дискуссий отнюдь не ослабило.

Основная теоретическая проблема сводилась к необходимости

не восстановления мировой юстиции, а ее замены, т. е. мало кто ставил под сомнение целесообразность реформы 1958 г. и несоответствие «патриархальных» мировых судей современным социальным реалиям. Другое дело, что после упразднения мировой юстиции во французской судебной системе образовался вакуум, и потребность в его заполнении ощущалась все в большей и большей степени. Так во Франции возникла идея создания новой местной юстиции, или, что одно и то же, «доступной юстиции» (justice de proximite)2 122. При этом, как отмечается в литературе, между местной и традиционной мировой юстицией имеет место существенная разница: «Сила мировой юстиции покоится на примирении и справедливом разрешении гражданско-правовых споров непрофессиональным судьей (коим мировые судьи являлись добрую половину XIX в.) — скромным нотаблем, хорошо интегрированным в локальные структуры общества. На самом деле, современная концепция местной юстиции, будь то ее устройство, персонал, восприятие правосудия и менталитет тяжущихся, находится в совершенно ином контексте, сильно отличающемся от того контекста, в котором существовали мировые судьи в период своего апогея. Географическая близость к населению была тогда необходима в силу сбалансированной плотности последнего и сложностей коммуникации при дальних расстояниях. С созданием городских метрополий, концентрацией населения в городах пространственная близость суда становится вторичной: значение приобретает прин-

121Vincent J., Guinchard S., Montagnier G., Varinard A. Op. cit. P. 602.

122Термин justice de proximitе2 очень трудно точно перевести на русский язык. Дословно он означает «юстиция, близкая к населению», одной, хотя далеко не единственной, из форм которой является мировая юстиция. Термины «местная юстиция» и «местный судья» в наибольшей степени отражают традиции российской юридической терминологии, хотя соответствуют скорее французскому понятию justice locale, а не justice de proximitе2. Другим вариантом перевода может быть «доступная юстиция», но данный вариант опять-таки не слишком точен, поскольку «доступными» должны быть любые суды первой инстанции, учитывая универсальность принципа доступа граждан

кправосудию. Интересная версия перевода этого нового французского института предложена К. В. Балакиным — «суды близлежащей юрисдикции» (см.: Борисова Е. А. Некоторые проблемы теории и практики мировой юстиции // Российская юстиция. 2009. № 2. С. 25, 27). Правда, тогда также неизбежен термин «близлежащая юстиция», который много менее удачен с точки зрения русского языка.

32