Учебный год 2023 г. / Документ Microsoft Office Word-1

Идея отказа от того, чем не умеешь пользоваться, - проста и баналь­на. Но здесь, важно в очередной раз не ошибиться, принимая карди­нальные решения. Как и всегда в таких случаях, весьма полезно обра­титься к историческим аналогиям и попытаться понять, почему боль­шинство стран континентальной Европы, столетиями ругая своих "шеффенов", не торопятся от них отказываться.

С.В.Познышев в начале XX столетия, рассуждая о социально-правовой сущности этого института, озвучил два оригинальных немец­ких прозвища шеффенов, получивших в германском обществе широкое распространение: "Beischlafer" (буквально - "спящий при ком-либо, рядом с кем-либо") и "Jasager" (буквально - "говорящий "да"")⁵. При этом С.В.Познышев, последовательный сторонник суда присяжных, не видел оснований противопоставлять присяжных и шеффенов, считал целесообразным ввести институт шеффенов (или их русского подобия) в российский уголовный процесс с возможным увеличением их числа в коллегии¹. Какой же смысл видный российский правовед мог усмот­реть в том, чтобы вводить в пореформенный русский уголовный про­цесс, не знавший шеффенского суда, "кивал" и "сонь", а тем более уве­личивать их количество в коллегии?

Смысл определялся тем, что многие недостатки института шеффенов, в том числе и те, что дали основания для оскорбительных прозвищ, не воспринимались ни С.В.Познышевым, ни И.Я.Фойницким, ни боль­шинством западноевропейских учёных как главная характеристика такого правосудия. Главным было совсем другое - шеффенский суд был значительно менее дорог, чем суд присяжных, и позволял благодаря этому обеспечить участие народного элемента в большинстве уголов­ных дел, тогда как суд присяжных мог осуществлять правосудие лишь по самым сложным делам о наиболее тяжких преступлениях.

И.Я.Фойницкий, завершая анализ отличительных признаков суда шеффенов, констатировал: "В прочих чертах шеффенский институт сходен с институтом присяжных заседателей. Тем и другим к участию в судебной деятельности привлекаются полноправные лица всех сосло­вий. Должность присяжного, как и шеффена, признана почётной; тот и другой по делу являются судьями в полном смысле слова. Но требуя меньшей затраты личных сил и денежных средств, шеффенский инсти­тут возможен и по делам маловажным, между тем как привлечение при­сяжных заседателей ограничивается делами большей важности²". Ска­занное раскрывает истинную причину того, что шеффенский суд, ино­гда наряду с судом присяжных, иногда сменив его, перешагнул через столетие критики (пусть даже во многом обоснованной), остался в со­временной Германии, в других странах континентальной Европы и ак­тивно используется по сей день.

Обосновывая целесообразность сохранения института народных за­седателей в российском уголовном процессе, проще и продуктивнее всего рассмотреть проблему "от противного" и ответить на два связанных между собой вопроса: 1) возможно ли в современных условиях пе­редать все дела, подведомственные этой судейской коллегии, другим, предусмотренным действующим законодательством составам суда; 2) возможно ли в принципе сконструировать такую модель состава су­да, который мог бы принять на себя рассмотрение всех этих дел?

Альтернативных процессуальных форм рассмотрения уголовных дел по первой инстанции в действующем уголовно-процессуальном законо­дательстве России (равно, как и в проекте УПК РФ) три: 1) единоличное рассмотрение дела федеральным или мировым судьёй; 2) суд присяж­ных; 3) коллегия профессиональных судей.

Думается, что каждая из этих форм в оптимально организованном правосудии имеет собственное предназначение, и суд с участием народ­ных заседателей ни одна из них заменить не может.

Единоличное рассмотрение уголовного дела требует наименьших временных и организационных затрат, но безграничное расширение пределов компетенции единолично действующих судей, как уже отмеча­лось, неприемлемо: возрастает опасность произвола и бесконтрольного процессуального упрощенчества, "свёртывания" процессуальных га­рантий прав личности.

Суд присяжных создаёт действенные гарантии от единоличного про­извола судьи, но организовывать заседание суда присяжных по каждому уголовному делу о преступлении, максимальная мера наказания за ко­торое свыше пяти лет лишения свободы¹, немыслимо дорого и техниче­ски сложно. Российский эксперимент по возрождению суда присяжных оптимизма на этот счёт не добавляет². Однако даже, если такое было бы возможно, суд присяжных по делу о малозначительном преступлении в силу длительности и трудоёмкости процедуры рисковал бы из самой демократичной формы отправления правосудия превратиться в свою

² В упоминавшемся выше Заключении по результатам парламентских слу­шаний "О ходе реализации концептуальных положений судебной реформы в Российской Федерации" отмечено, что "из-за отсутствия финансирования не реализуется конституционное право обвиняемого в совершении преступления на рассмотрение его дела судом присяжных. Распространение суда присяжных на всей территории России "заморожено", в результате чего не выполняется конституционная обязанность государства" (См.: Рос. юстиция. 1999. №2. С.3). Изначально планировавшееся в Концепции судебной реформы введение суда присяжных на уровне районных судов вообще отложено на неопределенное время, если не сказать - навсегда (Там же. С.4).

  противоположность: огромная масса таких уголовных дел рассматри­валась бы в судах годами.

Коллегия профессиональных судей - это, разумеется, самая юриди­чески грамотная коллегия, способная к слаженной и высокопродуктив­ной работе, но она полностью исключает участие представителей обще­ства в правосудии, а это в условиях его демократизации требует зако­нодательных ограничений для использования суда профессионалов и, как представляется, возможности выбора между ним и коллегией с участием народного элемента¹. В противном случае важное, признан­ное всем цивилизованным миром начало уголовного процесса - участие представителей общества в отправлении правосудия - существенно ог­раничивается.

Возможные пути реформирования института народных заседателей можно подразделить на два блока: судоустройственный и судопроиз­водственный. В свою очередь, в судоустройственном блоке можно вы­делить два элемента: 1) правовые основы формирования корпуса на­родных заседателей; 2) правовой статус народного заседателя, его по­ложение в судебной системе России. Судопроизводственный блок обра­зован нормативной регламентацией собственно уголовно-процессуальной деятельности народного заседателя.

Понимая, что в случае законодательной ликвидации самого инсти­тута, все исследования по его поводу утратят всякую актуальность, всё же рассмотрим оба блока несколько подробнее.

До введения в действие Федерального закона от 2 января 2000 г. №37-ФЗ "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдик­ции в Российской Федерации" система формирования корпуса народных заседателей была основана на началах выборности: в России (как и ранее - в СССР) они избирались трудовыми коллективами, общест­венными организациями и иными подобными объединениями (ст.69 Закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР" от 8 июля 1981 г. с измене­ниями и дополнениями, внесенными до 2000 г.), призывались к испол­нению своих обязанностей (ст.70 того же Закона) и могли быть отозва­ны "если они не оправдали доверия избирателей ... или совершили дей­ствия, недостойные высокого звания ... народного заседателя" (ст.72 того же Закона)².

¹ Ни действующее законодательство, ни названный выше проект УПК РФ (ст.34) необоснованно, на наш взгляд, такой альтернативы профессиональной коллегии не допускает.

Начало выборности как судей, так и народных заседателей оценива­лось в литературе социалистического периода истории и других стран бывшего "социалистического лагеря" и не просто как процедурная ка­тегория. Выборность всех народных судей, как профессиональных, так и непрофессиональных, считалось принципом социалистического пра­восудия¹, его типологической характеристикой². До конца 1980-х годов никому и в голову не пришло бы открыто критиковать выборное нача­ло в формировании корпуса народных заседателей (как, впрочем, и судей). Ситуация изменилась в связи с проведением судебной рефор­мы. Обоснованно критикуя институт народных заседателей за низкую эффективность, научные и практические работники называли систему их выборов "формальной процедурой", исчерпавшей и дискредитиро­вавшей себя³.

Закономерно, что накал этой критики заметно возрос с появлением института присяжных заседателей, корпус которых формировался на принципиально иной основе: случайность отбора, неподотчётность никому и невозможность в связи с этим отзыва по инициативе кого бы то ни было. Кроме того, Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР" в редакции ФЗ от 16 июля 1993 г. предусматривал весьма обширный перечень требований к присяжным заседателям, соответствие которым для народных заседателей не было обязательным.

Некоторые авторы видели одно из направлений решения проблемы реформирования института народных заседателей в законодательном закреплении нового порядка их отбора по аналогии с заседателями присяжными⁴, то есть с использованием методов случайной выборки и жеребьёвки.

Давно назревшая проблема изменения процедуры формирования корпуса народных заседателей была решена именно так названным  

Федеральным законом от 2 января 2000 г. №37-ФЗ, с одним весьма заметным отличием: "Отбор народных заседателей для исполнения обязанностей судей по конкретному делу в районном суде производится судьёй, рассматривающим данное дело, путём жеребьев­ки" (п.3). Она проводится среди народных заседателей, отобранных в указанном выше порядке. Народные заседатели, таким образом, должны были включаться в судейскую коллегию по единоличному ре­шению профессионального судьи, в чьём производстве находится дело, тогда как коллегия присяжных формируется при активном участии сто­рон обвинения и защиты, участие же судьи-профессионала сводится к организационному минимуму.

Допустимость внешне привлекательной аналогии в отборе соответ­ственно присяжных и народных заседателей вызывает некоторые со­мнения. Хотя бы потому, что присяжных 12, а в сумме с двумя запасны­ми - 14, а народных заседателей - всего 2, и они обладают равными правами с профессиональным судьёй, что существенно влияет на сте­пень значимости каждого голоса для принятия решения по уголовному делу. Приемлема ли здесь случайность отбора, да ещё и в условиях, ко­гда исключён безмотивный отвод, отвод тенденциозной коллегии (как в случае с присяжными - соответственно ст. 439 и ст.441 УПК РСФСР), когда основания отвода народного заседателя аналогичны основаниям отвода профессионального судьи (ст.59 УПК РСФСР). Напомним, что шеффены в Германии (при значительном совпадении требований, предъявляемых к ним в сравнении с требованиями, предъявляемыми к присяжным) не были случайно отобранными людьми, это были из­вестные в своей социальной группе (общине) люди, обладающие ста­бильным имущественным и личностным статусом, в силу которого эта социальная группа доверила им участие в правосудии. И.Я.Фойницкий писал: "Правоспособными к отправлению её (должности шеффена -А.Т.) признаются все германские граждане в возрасте свыше 25 лет, проживающие безвыездно не менее двух лет в общине, где происходит избрание, и не пользовавшиеся для себя или для своей семьи в течение последних трёх лет вспомоществованиями из общественной кассы для бедных. Лица, находящиеся в услужении, а также страдающие телесными или душевными недостатками, делающими их неспособными к отправле­нию шеффенской должности, не приглашаются к отправлению её¹".

Случайность отбора народных заседателей, решающих вопросы факта и права совместно с судьёй-профессионалом на равных с ним правах, вполне может привести к тому, что по одну сторону от предсе-

дательствующего будет сидеть наркоман или алкоголик, по другую -проститутка или бандит, и они будут вершить правосудие от имени народа. Известно, что наркоманы и алкоголики - это не совсем то же самое, что "лица, состоящие на учёте в наркологических диспансерах", которые не могут быть народными заседателями в силу п.5 ст.3 назван­ного Закона. То же можно сказать и о лицах с патологическими нару­шениями психики, которые не попали в сферу внимания соответствую­щих медицинских учреждений и потому не состоят "на учёте в психо­неврологических диспансерах" (тот же п.3 ст.3 Закона).

Сказанное даёт основания для двух выводов.

Во-первых, аналогию с присяжными в отношении шеффенов надо проводить до конца - в процедуре отбора народных заседателей долж­ны участвовать стороны обвинения и защиты, наделенные правом от­вода народных заседателей после выяснения (на основе личного опроса) интересующих их обстоятельств, касающихся личности заседателя. Нельзя сказать, что эта мера способна в полной мере обеспечить отбор таких народных заседателей, которые способны вершить правосудие в самом высоком смысле этих слов: для этого в зале судебного заседа­ния слишком мало времени и возможностей. Однако участие в отборе народных заседателей сторон обвинения и защиты наверняка помогло бы не допустить в судейскую коллегию того, кто не в состоянии делать что бы то ни было, требующее интеллектуальных усилий и минималь­ного нравственного здоровья: адекватно оценивать происходящее в его присутствии, здраво рассуждать, наконец, просто прилично вести себя, находясь в судейском кресле.

Во-вторых, формирование корпуса народных заседателей на основе случайного отбора требует более детальной проработки, нежели фор­мирование списков присяжных заседателей: народные заседатели в сво­ей массе должны отвечать более высоким требованиям, нежели заседа­тели присяжные.

В литературе ещё до появления нового закона одновременно с пред­ложениями об использовании для формирования корпуса народных заседателей принципов отбора присяжных заседателей (по аналогии) высказывались предложения об установлении дополнительных требо­ваний к народным заседателям: например, образовательного ценза¹, запрета на привлечение к правосудию безработных². Предложения пра-

вильные, но главная проблема состоит вовсе не в том, чтобы перечис­лить критерии отбора "шеффенов" в законе, а в том, что сами эти тре­бования далеко не всегда удаётся чётко формализовать. В частности, не допустить в народные заседатели безработного юридически означает исключить из числа народных заседателей лицо, состоящее на учёте в этом качестве в службе занятости населения (в смысле ст.26 Закона "О занятости населения в РФ"), хотя в современной России эти понятия не тождественны¹.

Формирование корпуса народных заседателей на основе случайного отбора было известно российскому советскому законодательству до принятия Конституции СССР 1936 года. В соответствии с Положе­ниями о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г. и от 31 октября 1920 г. списки очередных народных заседателей составлялись и утвер­ждались из числа граждан, пользующихся избирательным правом, а из этих списков по жребию избиралось необходимое число заседате­лей для участия в сессии народного суда. В Положении о судоустройст­ве РСФСР от 11 ноября 1922 года была предусмотрена процедура отбо­ра кандидатов из общего числа лиц, отвечающих требованиям, предъ­являемым к заседателям. Избрание народных заседателей путём прове­дения выборов было установлено Конституцией СССР 1936 года и Зако­ном о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик 1938 г. Установление единого с народными судьями порядка избрания народ­ных заседателей поднимало авторитет и значение избираемых как пол­ноправных судей². Сейчас трудно судить, какие именно мотивы обусло­вили такую динамику изменения законодательства о народных предста­вителях в советском правосудии. Однако с учётом всего сказанного думается, что случайный отбор того, кто садится в судейские кресла, пусть на непродолжительное время и на непрофессиональной основе -это не лучший способ обеспечения народного участия в правосудии, если речь идёт о полноправных членах судейской коллегии.

Не предлагая вернуться к выборности народных заседателей, отме­тим всё же, что случайность их отбора должна быть ограничена гласно­стью составления их списков с предоставлением права любому желаю-

___________

¹ Прав Н.А.Колоколов, связывающий неспособность безработного судить кого-то вовсе не с его формальным статусом, а о его социальной отчуждённо­стью (См.: Колоколов Н. Институт народных заседателей: отвергнуть или ре­формировать? С.9).

щему обратиться в орган, формирующий эти списки, с заявлением об исключении из них конкретных лиц¹.

Значение системы формирования корпуса народных заседателей для эффективности функционирования данного института достаточно ве­лико, но нельзя не заметить, что это - совсем не главная проблема "шеффенского правосудия" в России. Главное, что вызывало критику шеффенов и народных заседателей всё время их существования - это их пассивность в процессе, при которой коллегиальность рассмотрения дела и равенство прав всех участников коллегии, как правило, превра­щаются в пустой звук. Не решается проблема и укреплением статуса народного заседателя как полноправного представителя отечественной судебной системы и распространением на него всех гарантий независи­мости судей².

В литературе высказано оптимистическое предположение: глобаль­ные изменения в обществе периода реформ сделали людей другими, значит, другими должны бы стать и народные заседатели³.

Хотелось бы в это верить, однако, во-первых, не вполне ясно, какими именно стали "все мы" в условиях возрастающей взаимной отчужден­ности граждан и государственных институтов⁴, во-вторых, с позиций психологической науки пассивность народных заседателей (то есть не­профессионалов, разрешающих профессиональные вопросы как бы наравне с профессионалом) в каком-то смысле закономерна. Она имеет социально-психологическую природу, нейтрализовать которую законо­дательными и организационными мерами чрезвычайно трудно.

___________

¹ Предложения такого рода в литературе тоже высказывались (См.: Ветрова Г.Н. Нужны ли правосудию народные представители? С. 191).

² Ст.1, п.1 ст. 11, ст. 12 ФЗ "О народных заседателях...", распространившие на него в этой части действие Федеральных законов "О судебной системе РФ" от 31 декабря 1996 г., "О статусе судей в РФ" от 26 июня 1992 г. (с последующи­ми изменениями и дополнениями), "О государственной защите судей, должност­ных лиц правоохранительных и контролирующих органов" от 20 апреля 1995 г.

⁴ По данным политологической науки, новая Россия переживает сейчас "антропологический кризис", одной из основных черт которого является недо­верие ко всем публичным институтам (См.: Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность: исследование клиентарных отношений, их роли в эволюции и упадке прошлых форм российской государственности, их влияние на политические институты и деятельность властвующих групп в со­временной России. М: Московский общественный научный фонд, 2000. С.299). Едва ли суд является исключением.

Эффективное функционирование нашего "шеффенского" правосу­дия, при котором народные заседатели найдут, говоря приведёнными ранее словами К.Г.Юнга, "свой собственный способ существования", обеспечивающий им социально-психологическую "включенность" в принятие решения по поводу вверенной им человеческой судьбы, тре­бует создания такой правовой среды, в которой народный заседатель рядом с профессионалом-юристом чувствовал себя не "попутчиком", а истинным народным судьёй.

Коммунистам довольно долго (и не только в Советской России¹) удавалось решать эту проблему с помощью идеологических мер - созда­вая в массовом сознании красивую и одновременно жестокую иллюзию причастности всех и каждого к реализации глобальной идеи борьбы с контрреволюцией, мировой буржуазией и её приспешниками в лице внутренних врагов². Большевистский опыт социально-психологической идентификации индивида и общества уникален в том плане, что огром­ная масса населения, сменив несколько поколений, жила плодами идео­логических мистификаций, в том числе и касающихся "народного пра­восудия". Однако эта система рано или поздно не могла не рухнуть, идея возрождения суда присяжных возникла именно в связи с негатив­ной оценкой "советского суда шеффенов", а точнее - того, во что он превратился со временем³. Однако на деле оказалось, что в части на­родного доверия к правосудию, современная российская судебная сис­тема существенно уступает советской, иллюзорное доверие сменилось полным его отсутствием.

В литературе периода "развитого социализма", то есть в те времена, когда сама по себе попытка поставить эффективность института народ­ных заседателей под сомнение была крамолой, приводились данные

___________

¹ Типичным для той эпохи было восхваление института народных заседателей как главного показателя силы социалистического суда (См.: Гробовенко Я.В. Основные черты уголовного процесса стран народной демократии. По мате­риалам некоторых европейских стран народной демократии. М.: Изд-во МГУ, 1964. С.14).

² В обоснование такого подхода обычно использовали знаменитую ленин­скую фразу: "Нам надо судить самим. Граждане должны участвовать поголов­но в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся" (Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.36. С.53). 

исследований его проблем в зарубежных социалистических странах. Выводы из этих исследований, как и ожидалось, были сделаны оптими­стические: "институт народных заседателей полностью себя оправдыва­ет, обеспечивает выяснение объективной истины по делу и вынесение справедливого приговора¹".

Однако детальный анализ данных этих исследований давал основа­ния считать, что современные проблемы института народных заседате­лей возникли довольно давно. Так, в социалистической Польше "в 59,7% случаев дела были разрешены судьями, по существу, единолич­но, т.е. заседатели не высказывали своего мнения и присоединялись к мнению судьи²". В оставшихся 40,3% случаев, "народные заседатели выражали свои личные мнения и оценки относительно разбираемого дела", но касалось это, главным образом, размера наказания, поскольку по вопросу о вине разногласия являлись редкостью³. "Почти в 40% слу­чаев мнения заседателей имели видимое влияние на окончательное со­держание приговора. В 6% случаев мнение заседателей восторжествова­ло над мнением судьи при голосовании⁴". Последнее, видимо, и было главным аргументом в пользу окончательного оптимистического вывода.

Но что значит, "влиять на приговор" или "восторжествовать над мнением судьи", если речь идёт вовсе не о главном вопросе уголовного процесса - о виновности либо невиновности, а о наказании, соразмер­ность которого деянию и личности виновного судья-непрофессионал может оценивать только по весьма примитивной житейской шкале: "долго сидеть в тюрьме хуже, чем недолго"? Из сказанного не следует, что народные заседатели не могут высказать обоснованных суждений о мере наказания, но степень их обоснованности существенно зависит от того, насколько активно и ответственно народный заседатель участ­вует в обсуждении других вопросов, и насколько его мнение по этим другим вопросам имеет вес для принятия судебного решения.

Коллегиальное осуществление правосудия - это, прежде всего, пра­вовая и реально обеспеченная возможность влиять на принимаемое решение по существу дела, а не по частным вопросам, путём голосова­ния как "за", так и "против", это возможность постановления пригово­ра большинством голосов народных заседателей, когда председательствующий остался в меньшинстве (такое в практике не встречается во­все¹). В противном случае народный заседатель - не участник коллегии, а именно "попутчик и последователь".

Ещё более красноречивы данные о практике заявления народными заседателями особых мнений. Польский исследователь А.Мужиновский сетовал на судей, "которые, видя расхождение между ним и народными заседателями, предупреждают их, что им придется самим писать моти­вировочную часть приговора", в силу чего народные заседатели, не искушенные в юридических вопросах, вынуждены уступить. Такая практика названа порочной². Можно, конечно, свести причину этого негативного явления к волюнтаризму отдельных судей. Однако думает­ся, что это было бы неверным: предложение народному заседателю юридически мотивировать то, что сам он считает правильным, ничуть не более порочно, нежели склонять судью-профессионала, юридически обосновывать решение, с которым сам он не согласен.

Проблема редких особых мнений народных заседателей была пред­метом обсуждения в литературе в контексте реализации судебной ре­формы³. Трудно не признать закономерным того обстоятельства, что включение профессионала в одну коллегию с непрофессионалами, фор­мально наделенными равными с профессионалом правами, обречено на то, что непрофессионал не будет иметь своего мнения, способного сколько-нибудь серьёзно влиять на исход дела. Равенство прав судей "от государства" и судей ''от народа" в сложившейся системе выглядит фиктивным, а общая ситуация - безвыходной. Однако напомним, что в профессиональных судейских коллегиях особое мнение судьи-заседателя - явление не такое уж частое.

Полагаем, что главный враг института народных заседателей - это стереотип профессионального юридического мышления, в силу которо-

___________

¹ Из 236 изученных нами дел, рассмотренных в судах Самарской области с участием народных заседателей, большинством голосов народных заседателей приговор не был постановлен ни разу.

³ См., например: Петрухин И.Л. Реформа судебного разбирательства по уго­ловным делам // Становление судебной власти в обновляющейся России. М.: ИГПРАН. 1997. С.29; Рустамов X. Надо ли расставаться с народными засе­дателями. С.5; Колоколов Н. Указ, статья. С.9. По данным проведённого иссле­дования, особые мнения народных заседателей излагались в 13% изученных дел. Случаев отмены приговоров по мотивам, сходным с мотивами особого мнения народного заседателя, в изученных делах не встретились. 

го все рекомендации по совершенствованию института народных засе­дателей нацелены на решение неосуществимой задачи - "подтянуть" народного заседателя до уровня профессионального судьи и по знани­ям, и по активности, и по ответственности. Наиболее распространён­ными из этих рекомендаций в советские и первые постсоветские годы были такие: организовать для народных заседателей юридическое обу­чение, обеспечить предварительное ознакомление с материалами дела, повышать ответственность и принципиальность, требуя от председа­тельствующего судьи не оказывать давления на заседателей и т.д. Край­ним вариантом "решения проблемы" было стремление привлекать для работы в качестве народных заседателей только лиц с высшим юриди­ческим образованием¹, или даже с учёной степенью кандидата юридиче­ских наук². По сути, на этом же основана рекомендация о том, чтобы обязать председательствующего судью оформлять особое мнение на­родного заседателя³.