ИГПЗС учебный год 2023 / Вопрос 1 (1)-1

Возникновение единого древнеегипетского

государства

На основе фактов, полученных при археологических раскопках на египетской территории в последние десятилетия, можно сделать вывод о том, что процесс формирования государства совершался в Древнем Египте с 3 600 до 3 100 года до н. э. Современные египтологи называют эту эпоху «додинастическим периодом (Predynastic period)»¹. В древнеегипетском обществе данного времени уже существовало неравенство, выделялись устойчивые группы людей, обладавших более высоким статусом и материальным благосостоянием: это были клановые объединения, монополизировавшие в своих руках и сделавшие наследственными управленческие и религиозно-ритуальные функции. Они составляли высший класс древнеегипетского общества. Средний класс воплощали собой свободные земледельцы, искусные ремесленники, торговцы, лица, занимавшие невысокие должности в формировавшемся управленческом аппарате. К низшему классу относились слуги представителей высшего и среднего класса, простые работники, утратившие по каким-то причинам личную свободу, военнопленные, обращенные в рабов.

Нил создавал исключительно благоприятные предпосылки для ведения земледелия, особенно в южной части его долины. Периодические разливы этой реки удобряли и увлажняли почву, позволяя получать обильные урожаи при использовании простейших орудий труда, примитивных ирригационных систем и при минимальных затратах людских сил. С другой стороны, прилегающая к Нилу территория была богата глиной, позволявшей развивать гончарное производство. Вместе с тем, пространство Древнего Египта было удобным для развития торговли: на нем было немало точек, где сходились торговые пути из одних стран в другие. В этих местах и возникли первые древнеегипетские городские поселения, ставшие политические и религиозными центрами первоначальных государственных образований. Природа, климат и географическое положение Древнего Египта позволяли получать прибавочный продукт на довольно примитивном уровне развития экономики. Поэтому здесь раньше, чем в других странах возникла возможность для освобождения многочисленных групп людей от производительного труда и перехода их в разряд профессиональных управленцев и религиозных служителей.

Материалы археологических раскопок показывают, что формирование первоначальной государственности на территории Древнего Египта было сложным процессом, содержание которого составляли коренные перемены не только в социальной структуре и в механизмах управления обществом, но и в его духовной культуре: в религиозных верованиях, идеологии и психологии. Новый общественный строй, предполагавший заметные различия в имущественном положении и статусе различных групп людей, а также монополизацию управленческой функции определенным кланом мог стать устойчивым лишь при условии признания его со стороны большинства членов общества. Для обеспечения такого признания должна была возникнуть идеология, оправдывающая общественное неравенство, придающая носителям публичной власти качества, возвышающие их над обыкновенными людьми.

Формирование в Древнем Египте механизмов осуществления публичной власти стимулировало появление здесь письменности. По признанию египтологов, изучающих древнеегипетские иероглифы, многие из этих знаков применялись еще в додинастические времена. Самые ранние из дошедших до нас древнеегипетских письменных документов описывают торжественные церемонии правителей и наиболее значимые события их правлений, фиксируют объемы выращенных зерновых культур, оливок и других произведенных тем или иным способом продуктов². Письменность становится необходимой для осуществления публичной власти в особенности тогда, когда одной из важнейших ее функций делается контроль за производством, распределением и расходованием материальных продуктов. Появление и быстрое распространение в том или ином древнем обществе письменности служит поэтому явным свидетельством того, что в нем начал формироваться государственный аппарат.

Природные и климатические особенности Древнего Египта обусловили неравномерность в течении на его территории процессов классообразования и государствообразования. В южной части этой страны — в так называемом Верхнем Египте — данные процессы начались раньше и протекали стремительнее, чем в северной ее части — в Нижнем Египте. На территории именно Верхнего Египта появились в середине IV тысячелетия до н. э. первые государственные образования. Среди них самыми влиятельными были те, которые имели в качестве своих политических и религиозных центров городские поселения под названиями Некхен (Иераконполис)³, располагавшееся на юге, ближе всех к истоку Нила, Накада, находившееся дальше по течению Нила, и Тинит — самое северное из столичных поселений. В дельте Нила подобными центрами были городские поселения Маади⁴ и Буто.

Приблизительно в 3 200 году до н. э. произошло слияние двух главных государственных образований Верхнего Египта — Накады и Некхена (Иеранконполиса) в одно политическое сообщество. Во главе его оказался властитель, который стал носить двойную корону: красную — вождя Накады и белую — вождя Некхена.

Верховным божеством нового государственного объединения был объявлен бог Некхена Хор. Являлось ли это слияние результатом завоевания Некхеном Накады или следствием политического соглашения двух общин трудно сказать. Как бы то ни было, с этого момента берет свое начало процесс объединения мелких древнеегипетских государственных образований в одно крупное государство. Некхен (Иераконполис) был расположен на пересечении торговых путей, связывавших долину Нила с его дельтой и территорией, прилегающей к Средиземному морю, с Нубией, Палестиной, Сирией, Леваном, с побережьем Красного моря, Месопотамией. Выгодное географическое положение этого города способствовало быстрому обогащению правивших кланов и усиливало их могущество. Скорее всего именно по этой причине Некхен стал первым политическим и религиозным центром формировавшегося на территории Древнего Египта единого государства.

До последнего времени в исторической литературе доминировало мнение о том, что главным фактором, заставившим небольшие древнеегипетские государственные образования объединиться в одно крупное государство во главе с монархом была потребность в создании и поддержании единой для всей страны системы ирригации.

Это мнение неоднократно высказывали в своих работах и письмах К. Маркс и Ф. Энгельс. На нем строили свои объяснения процесса формирования единого государства в Древнем Египте многие историки. Так, С. Ф. Кечекьян писал, например, в 1944 году в первой части учебника по всеобщей истории государства и права, цитируя статью К. Маркса «Британское владычество в Индии»: «Таким образом, организация орошения “повелительно требовала вмешательства централизующей силы правительства”. Господствующий класс в целях извлечения прибавочного продукта должен был организовать публичные работы, т. е. создать систему ирригационных сооружений»⁵. Подобный взгляд выражал и историк И. В. Виноградов: «Силами отдельных номов, да и более крупных объединений было чрезвычайно трудно поддерживать на должном уровне все ирригационное хозяйство страны, состоявшее из небольших, не связанных или слабо связанных друг с другом оросительных систем. Слияние нескольких номов, а затем и всего Египта в единое целое (достигнутое в результате длительных, кровопролитных войн) позволяло совершенствовать оросительные системы, постоянно и организованно их ремонтировать, расширять каналы и укреплять дамбы, совместно бороться за освоение заболоченной Дельты и в целом рационально использовать воды Нила. Совершенно необходимые для дальнейшего развития Египта, эти мероприятия было возможно осуществить только общими усилиями всей страны после создания единого централизованного административного управления»⁶.

Мнение о том, что главным фактором возникновения в Древнем Египте единого государства с разветвленным административным аппаратом стала потребность централизованно управлять обширной ирригационной системой распространено и среди иностранных историков. Карл Виттфогель выразил его следующим образом: «Если ирригационное земледелие зависит от эффективного обращения с большими водными ресурсами, отличительное качество воды — ее тенденция собираться в массу — становится исходно решающим. Большое количество воды может быть помещено в каналы и сохраняться в пределах границ только посредством применения массовой работы и эта массовая работа должна координироваться, подчиняться дисциплине и направляться. Таким образом, множество земледельцев, жаждущих освоить засушливые низовья и равнины, вынуждены создавать организационные инструменты, которые на основе домашинной технологии дают им успех только в одном случае: если они будут работать в кооперации со своими товарищами и подчинять себя управляющей власти»⁷.

Приведенные высказывания имеют одну общую черту: они основаны не на фактах, а на умозрительном представлении о древнеегипетском земледелии. Их авторы исходят из того, что оно требовало создания централизованной и широкомасштабной системы ирригационных сооружений. При этом предполагается, что без такой системы древнеегипетское общество обойтись не могло и отсюда делается вывод о том, что она действительно была создана и существовала. Но кто мог создать централизованную и широкомасштабную систему ирригационных сооружений, кроме централизованного государства с сильной верховной властью и с обширным административным аппаратом?

Подобное государство в Древнем Египте существовало на самом деле, но это единственный достоверный факт в утверждениях тех, кто считает главной причиной его возникновения потребность в создании и поддержании единой для всей страны системы ирригации.

Существует множество убедительных свидетельств того, что основным способом ирригации возделывавшихся земель была в Древнем Египте природная ирригация, которая осуществлялась спонтанно в процессе разлива Нила. Искусственная же ирригация с помощью построенных сооружений для орошения почв являлась чаще всего лишь побочной, дополнявшей природную там, где это требовалось. Лишь во времена засухи, когда река мелела, и ее разливов было недостаточно для орошения почв, искусственная ирригация могла быть основной. Однако при этом устройство и поддержание ирригационных сооружений находилось, как показывают факты, в ведении местных правителей. Соответственно общей для всей страны ирригационной системы в Древнем Египте не создавалось.

Дошедшие до наших дней сведения о древнеегипетском государственном управлении не дают оснований считать, что в нем предусматривались органы и должностные лица, специально занимавшиеся организацией строительства ирригационных объектов и поддержанием их функционирования⁸. Современный исследователь древнеегипетской агрокультуры Дж. Д. Хью указывает в своей статье об использовании в ней ирригационных сооружений, что сохранилась маска властителя первой династии по имени «Скорпион», изображающая его копающим канал, но недавние разыскания обнаружили, по его словам, что «большая часть ирригационной работы находилась под контролем местных должностных лиц»⁹.

«Нет никаких признаков того, — пишет современный специалист по географии Древнего Египта Фекри Хасан, — что главной функцией централизованного правительства в Египте или его бюрократии было управление искусственной ирригацией. Несмотря на ссылки на производившиеся время от времени водяные работы в ответ на засухи и копание местных каналов для дренажа или ирригации возвышенностей, масштаб водяных работ в Древнем Египте едва ли сравнится с теми, которые предпринимались Мохаммедом Али в девятнадцатом столетии. Централизованное правительство в Египте являлось более заинтересованным в сборе налогов и более озабоченным монументальной демонстрацией царской власти и религиозных институтов, чем ирригацией. Бассейновой ирригации в местном масштабе было более, чем достаточно, чтобы удовлетворить нужды раннего населения Древнего Египта… Хотя создание искусственных каналов могло практиковаться в местном масштабе с раннего династического периода (3000–2700 гг. до н. э.), если не до этого, нет никаких признаков государственно-контролируемой ирригационной системы. Удивительно, что приспособления для подъема воды — такие, как применявшийся простой шадуф (основанный на принципе рычага), — были неизвестны до Нового царства, 1550–1070 гг. до н. э. Ирригационные работы предпринимались, таким образом, в местном или региональном масштабе, и могли приобрести особенное значение, когда уровень воды в Ниле падал»¹⁰.

«Широко масштабная культивация зерновых основывалась во все периоды на относительно примитивной, но эффективной бассейновой системе ирригации. Она была организована скорее на местном, чем на национальном уровне, но легкость и успех процесса всегда зависел от полноводья Нила, которое значительно варьировалось в древности»¹¹, — отмечает А. Б. Ллойд.

В работах по экономической истории Древнего Египта, выходящих в последние годы, преобладающей становится мысль о том, что ирригационная деятельность не была в Древнем Египте связана с существованием единого государства. «Связь между централизованным государством и ирригацией земли в Египте была всегда не прямой»¹², — к такому выводу пришел, например, современный египтолог Жозеф Маннинг.

Последние открытия археологов сделали очевидным, что формирование в Древнем Египте единого государства было процессом, который совершался под действием множества различных факторов. И какой из них был главным, вряд ли возможно установить. Уверенно можно утверждать лишь одно: объединение небольших государственных образований произошло вследствие появления у них потребностей, которые могли быть удовлетворены лишь в рамках крупного централизованного государства.

В исторической литературе преобладает мнение о том, что процесс этого объединения привел сначала к возникновению двух самостоятельных государств — верхнеегипетского и нижнеегипетского¹³. Резиденцией правителей первого, южного, был Некхен, столицей второго, северного, — якобы поселение под названием «Пе», находившееся в северо-западной части Дельты Нила¹⁴. Единое же древнеегипетское государство возникло в результате победы Верхнего Египта над Нижним.

Для такого представления имеются некоторые основания, но все они таятся исключительно в древнеегипетской мифологии. Материалами же археологических раскопок существование самостоятельного государства в дельте Нила не подтверждается. Эти материалы свидетельствуют скорее о том, что Нижний Египет до самого своего вхождения в состав общеегипетского государства не объединялся под эгидой какого-либо одного правителя, оставаясь раздробленным на несколько государственных образований, и, следовательно, единое государство возникало в Древнем Египте из одного политического и религиозного центра — города под названием Некхен (Иераконполис).

После подчинения Накады, правитель Некхена распространил свою власть и на Тинит. Сформировавшееся в результате этого новое государственное объединение продолжило свою экспансию на север, присоединяя к себе все новые и новые земли, как правило, те, по которым проходили торговые пути. Закономерно в связи с этим, что и резиденция верховных властителей расширявшегося таким образом государства переносилась все дальше на север — сначала в Тинит, а потом в Мемфис.

Когда, в какой момент данное политическое объединение превратилось в государство Верхнего и Нижнего Египта невозможно определить с точностью. Можно лишь предполагать, что произошло это еще в додинастический период. Такое государство, по всей видимости, уже существовало в Древнем Египте при монархе, имя которого состояло из звуков «н», «м» и «р» (N’r–mr). Египтологи назвали его условным именем «Нармер». Некоторые из дошедших до нас материалов (и прежде всего «палетка Нармера»¹⁵) дают основание считать, что именно он объединил или воссоединил Верхний и Нижний Египет.

Одним из символом монархической власти является, как правило, корона. Нармер имел две короны: белую — корону Верхнего Египта, в которой он был изображен на лицевой стороне палетки, и красную — корону Нижнего Египта, в которой он представал на обратной стороне палетки. Подобный символ уже использовался ранее и тоже для выражения власти над объединенными территориями. Правда, тогда это были территории Верхнего Египта — государственные образования с центрами в Накаде и Некхене (Иеранконполисе).

Именно в Накаде было обнаружено при археологических раскопках самое раннее изображение короны. На керамическом обломке черного цвета проступал рельеф этой царской инсигнии, и ее вид соответствовал облику красной короны¹⁶. Белая корона появилась явно позднее. Самое раннее из ее изображений, найденных археологами, дается на палетке Нармера.

Поскольку красная корона была древнее, она почиталась египтянами более священной, чем белая. Данный факт заставляет сильно усомниться в том, что единое древнеегипетское государство возникло путем победы Верхнего Египта над Нижним. Если допустить такой ход событий, то как тогда объяснить, что корона побежденного правителя возобладала над короной победителя? Все это наводит на мысль о том, что двойная корона древнеегипетского властителя отражала не столько реальное событие завоевания правителем Верхнего Египта территории Нижнего Египта, сколько представление о широком пространстве его власти, охватывающем обе части Древнего Египта — долину Нила и дельту. С этой точки зрения наличие у Нармера красной и белой короны является очевидным признаком того, что он уже был верховным властителем единого древнеегипетского государства. Во всяком случае, являлся таковым в тот момент, когда неизвестный нам искусный мастер вытачивал из камня палетку с его изображением.

Идея двойной короны монарха, дуализма в пространстве его власти поддерживалась на всем протяжении истории древнеегипетской государственности. Она стала неотъемлемым элементом официальной политической идеологии и воплощалась в целом ряде ритуалов и прежде всего в торжественной церемонии появления монарха на публике. Во время нее будущий носитель верховной государственной власти появлялся сначала в белой, верхнеегипетской короне, затем в красной, нижнеегипетской, и это действо рассматривалось в качестве акта, выражавшего единство всего Египта. Так, согласно краткой летописи древнеегипетских монархов первых пяти династий, начертанной на «Палермском камне», последний монарх второй династии¹⁷ совершал публичный выход в первый, во второй и в четвертый, предпоследний, год своего правления. Первое его появление на публике было связано скорее всего с коронацией. Запись этого события на «палермском камне» обозначала не только ритуальные действия монарха, но и смысл их. «Появление монарха Верхнего Египта. Появление монарха Нижнего Египта. Объединение двух земель», — таким было ее содержание¹⁸. Применительно ко второму году правления также говорилось о появлении монарха в коронах Верхнего и Нижнего Египта, но после записи об этом сообщалось о его вступлении в двойной храм. Подобные ритуальные действия совершал и последний властитель четвертой династии по имени Шепсескаф (Shepseskaf)¹⁹. И формула, которой обозначались эти действия на «палермском камне», была похожей. «Появление монарха Верхнего Египта. Появление монарха Нижнего Египта. Объединение двух земель»²⁰, — гласила она. После этого сообщалось о том, что монарх совершил обход «Стены»²¹. Властитель пятой династии по имени Нефериркар величался титулом «монарх Верхнего и Нижнего Египта, любимец двух богинь (далее в титуле приводились их имена)». Торжественная церемония, совершавшаяся им в седьмой день второго месяца первого года правления (по всей видимости, это была церемония восшествия на трон), обозначалась на «палермском камне» формулой: «Рождение богов. Объединение двух земель»²². Подобные примеры (а их можно привести много) явно свидетельствуют, что объединение Верхнего и Нижнего Египта в одно государство рассматривалось египтянами в качестве ритуальной функции верховного властителя, осуществлявшейся каждым из них на протяжении всего его правления. Данное представление отражало реально произошедшее в прошлом слияние различных частей Древнего Египта в единое политическое сообщество, но оно не содержало в себе информации о том, каким образом и когда случилось это объединение, какой из древнеегипетских правителей его совершил. Память о реальном историческом событии была стерта абстрактным политическим ритуалом.

Тот факт, что политическое объединение Древнего Египта произошло под эгидой верхнеегипетского властителя, был вполне закономерным. Верхний Египет опережал Нижний Египет в экономическом, политическом и культурном развитии — об этом свидетельствуют многие данные. И главным центром экономического роста являлся именно Некхен (Иеранконполис). В середине IV тысячелетия до н. э. главной отраслью его экономики было земледелие, базировавшееся на использовании вод Нила. Местные общины были настолько богаты и хорошо организованы, что могли строить речные дамбы, возводить и поддерживать ирригационные сооружения. Управленческая функция здесь поэтому рано получила повышенное значение, и люди, ее осуществлявшие, быстро приобрели привилегированный общественный статус. Земледельческая идиллия закончилась около 3 200 года до н. э. Нил обмелел и перестал питать своими наводнениями почвы Некхена²³. Строительство и поддержание ирргационных сооружений стало очень трудным и затратным делом. Дожди же не могли обеспечить земледелие водой. Резкое ухудшение условий для ведения успешного земледелия заставило жителей Некхена обратиться к занятиям ремеслами. Здесь стали возникать мастерские по изготовлению различных сосудов из глины, другой домашней утвари, фаянсовых ваз, статуэток, церемониальных палеток и т. д.

Эта перемена в характере экономики повлекла за собой перемену и в политике правящей элиты Некхена. Существовавшие прежде на территории этого государственного образования благоприятные условия для ведения земледелия привязывали к ней его правителей и население. Главные функции правящей элиты были также связаны с данной территории: на ней располагались участки обрабатываемой земли, были устроены ирригационные сооружения, питающие их водой. Защита данной территории от вторжений чужеземцев, поддержание порядка внутри общин, обеспечение надлежащей работы оросительной системы — эти и другие подобные им общественные функции таили в себе слишком мало побудительных мотивов для экспансии государственного образования с центром в Некхене на другие земли. Упадок земледелия резко ослабил связь его правителей и населения с определенной территорией. Выдвижение же на первый план в экономике Некхена ремесленного производства придало этому государственному образованию чрезвычайную мобильность. Для развития ремесел всегда необходимы по меньшей три условия: искусные мастера, сырьевые материалы и рынки сбыта произведенной продукции. Искусные мастера в Некхене имелись — об этом свидетельствует хотя бы «палетка Нармера», представляющая собой не просто изделие, но настоящее произведение искусства. На это указывают и многие другие изготовленные мастерами Некхена предметы, которые были обнаружены археологами при раскопках в этой местности. Но остальные два условия отсутствовали. Направленность государственного образования с центром в Некхене (Иераконполисе) на внешнюю экспансию была заложена в его экономике и в соответствовавшей характеру ее структуре общества. Данная экономика предполагала, однако, экспансию скорее мирную, чем военную. Более того, Некхен имел больше возможностей именно для мирной экспансии.

Поэтому даже если завоевание Нижним Египтом Верхнего действительно имело место при формировании единого древнеегипетского государства, оно не могло быть главным фактором в этом процессе. Материалы археологических раскопок последних лет показывают: долина Нила и его дельта не были землями, изолированными одна от другой. До того как обе эти части Древнего Египта слились в одно политическое сообщество, между верхнеегипетскими и нижнеегипетскими общинами происходил интенсивный обмен материальными и духовными ценностями, и вследствие этого шел быстрый процесс взаимопроникновения их культур.

В этих условиях возникновение на территории Древнего Египта единого государства было лишь политическим оформлением сложившейся естественным путем социальной, экономической и культурной общности. С другой стороны, политическое объединение долины и дельты Нила способствовало дальнейшему упрочению социальных, экономических и культурных основ данной общности.

* * *

Становление социального фундамента и организационного каркаса единого государства завершилось на территории Древнего Египта в эпоху «Раннего царства», когда сформировались основные институты государственной власти и основополагающие догматы государственной идеологии.

Начало этой эпохи совпадает с началом летописной династической истории Древнего Египта. Годы правления первых двух династий древнеегипетских монархов составляют временные рамки данной эпохи. Конечно, понятие «династии» является в данном случае весьма условным — называемые династиями группы монархов состояли не только из кровных родственников, но наследственный принцип передачи верховной государственной власти внутри одного кровно-родственного объединения являлся все же правилом, именно он применялся чаще всего при смене одного монарха на другого.

Согласно папирусному «Туринскому списку» и высеченному на стене храма фараона XIX династии Сети I Абидосской таблице картушей с именами древнеегипетских монархов²⁴, первым правителем всего Египта был Менес. Родоначальником первой династии древнеегипетских правителей его называли также «История» Геродота и «Египтиака» Манефона. «Мин, первый египетский царь, по словам жрецов, возвел защитную плотину у Мемфиса»²⁵, — писал Геродот. «Первая династия, — отмечал Манефон, — состояла из восьми монархов, первым из которых был Менес из Тинита; он правил 62 года и умер от раны, полученной от гиппопотама»²⁶.

Современные египтологи склоняются к мнению о том, что Менес являлся реальным историческим лицом. В 1896 году французский археолог Жак Жан Мари де Морган (Jacques Jean Marie de Morgan, 1857–1924) обнаружил при раскопках в местности Негада, расположенной южнее Абидоса, большую гробницу. В ней находилась дощечка из слоновой кости, на которой было вырезано имя «Хор-Аха (Хор-боец)» вместе с именем «Менес»²⁷. Указанная гробница принадлежала женщине по имени Нейтхотеп, которая, по всей видимости, являлась супругой Нармера и матерью — Менеса.

По древнеегипетскому преданию Хор-Аха, став правителем, перенес свою резиденцию на новое место, расположенное на западном берегу Нила, севернее Тинита. Стены этого города были построены из белого камня, оттого и город получил название Ineb Hedj («Белые стены»). Вторым его наименованием было слов, звучавшее приблизительно как «Анкхтарди», то есть «связывающий две земли». Во время правления шестой династии здесь был возведен Храм в честь Птаха, и город как центр этого бога стал именоваться «Домом души Птаха». На языке древнеегипетских иероглифов это звучало приблизительно как «Хат-кю-Птах». На древнегреческом языке это писалось как «Aί γυ πτoς» (Ай-гю-птос): впоследствии отсюда произошло название страны на европейских языках — Egypt, Египет. По названию же пирамиды древнеегипетского властителя Пепи I город еще именовали словом Мен-нефер или Менфи. Греки стали звали его словом Μέμφις (Мемфис), и это наименование сделалось позднее общепринятым в Европе.