Учебный год 22-23 / Принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела
.docxПринцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела
По сути дела, этот принцип представляет собой самоограничение государства, которое тем самым обязуется не вмешиваться в дела и отношения, являющиеся сферой частных интересов. Государство обязано пресекать действия иных лиц, представляющие собой произвольное незаконное вмешательство в чьи-либо частные дела.
Само понятие частных дел в ходе экономических преобразований в России существенно расширилось. Если раньше под частной серой понималась сфера личной жизни граждан, то теперь это все дела и отношения, в которых государство не участвует в качестве стороны. В ст.1 ГК не случайно говорится о недопустимости произвольного вмешательства в частные дела. Под произвольным следует понимать вмешательство, основанное на законе. Для допущения вмешательства нужно, чтобы оно было прямо предусмотрено законом в виде определенных законом полномочий того или иного государственного органа или представителя власти
Пункт 2 ст. 1 ГК прямо указывает на то, что гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона, но только в той мере, в какой это необходимо для целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Ограничение прав, о котором идет речь, представляет собой, следовательно, во-первых, установление определенных правил законом и, во-вторых, возможность принятия государственными органами определенных решений, касающихся частных дел, если эти акты и решения основаны на законе.
Суханов считает, что этот принцип характеризует гражданское право как частное. Он обращен прежде всего к публичной власти, прямое, непосредственное вмешательство которой в частные дела, в том числе в хозяйственную деятельность участников имущественных отношений - товаровладельцев-собственников, теперь допустимо только в случаях, прямо предусмотренных законом. В сфере личных неимущественных отношений данный принцип конкретизируется в положениях о праве на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну граждан (ст. 23 и 24 Конституции РФ). Ему корреспондируют правила об имущественной ответственности органов публичной власти за убытки, причиненные их вмешательством в гражданские правоотношения (ст. 16 и 1 6 .1 ГК) , а также о возможности признания недействительными актов публичной власти или их неприменении судом при разрешении спора (ст. 12 и 13 ГК).
Недопустимость произвольного вмешательства в частные дела означает, что любое ограничение свободы усмотрения субъектов гражданских правоотношений в приобретении и осуществлении своих гражданских прав или получение информации о частной сфере этих субъектов помимо их воли допустимо лишь на основании и в порядке, установленных законом. Конституция РФ (ст. 23) закрепила право каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Положения указанной статьи конкретизируются в гл. 8 ГК РФ, которая посвящена нематериальным благам и их защите. Действие указанного принципа распространяется, прежде всего, на государственные и муниципальные органы, которые могут вмешиваться в частные дела только в случаях, прямо предусмотренных законом (например, в случаях, предусмотренных законом, допускается прослушивание телефонных разговоров).
Статья Рыженкова
Хотя принцип невмешательства в частные дела появился впервые на законодательном уровне лишь в части первой ГК 1994, фактически эта идея имеет гораздо более раннее происхождение. В дореволюционной российской юриспруденции невмешательство в частные дела рассматривалось не сколько как принцип гражданского права, сколько как его характерная особенность, что прямо вытекало из отождествления гражданского и частного права. По крайней мере, такая позиция читается в классическом труде И.А. Покровского «Основные проблемы гражданского права». Раскрывая природу гражданского права, он указывает: «Здесь государственная власть принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений; здесь она не ставит себя мысленно в положение единственного определяющего центра, а, напротив, предоставляет такое регулирование множеству иных маленьких центров, которые мыслятся как некоторые самостоятельные социальные единицы, как субъекты прав... Все эти маленькие центры предполагаются носителями собственной воли и собственной инициативы, и именно им предоставляется регулирование взаимных отношений между собой. Как видим, И.А. Покровский даже не считает необходимым формулировать особый принцип или требование невмешательства в частные дела — оно рассматривается им в качестве необходимого признака самого гражданского права как сферы, отличной от права публичного.
Особенности принципа невмешательства:
Он относится к разряду запретительных норм гражданского права: иначе говоря, он имеет ограничительную направленность и призван исключить определенные формы поведения со стороны субъектов гражданских правоотношений.
Принцип требует специального толкования, в частности такие термины как вмешательство, частные дела и произвольность требует дополнительного толкования и раскрытия.
Таким образом, для уяснения смысла этого принципа необходимо раскрыть и связать между собой три понятия: «частные дела», «вмешательство» и «произвольность». Судебная практика без колебаний относит к числу частных дел предпринимательскую деятельность (например, Высший Арбитражный Суд РФ именно ссылкой на недопустимость вмешательства в частные дела обосновывает возможность лица получить компенсацию нематериального вреда, причиненного вмешательством государственного органа или иного субъекта в осуществление предпринимательской деятельности). Вторым значимым смысловым компонентом исследуемого принципа является понятие «вмешательство». По всей видимости, вмешаться в какие-либо отношения — значит совершить действие, влияющее на ход этих отношений, не будучи их изначальным участником. Иначе говоря, вмешаться в частные дела не может то лицо, которое было их субъектом с самого начала. Кроме того, следует отграничить вмешательство от обычного вступления в гражданско-правовые отношение — например, путем заключения договора. Основная отличительная черта вмешательства состоит в том, что оно происходит помимо желания других участников соответствующего правоотношения.
См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 17.07.2012 № 17528/11 по делу № А45-22134/2010 // Вестник ВАС РФ. 2013. № 1.
Однако в судебной практике этот принцип чаще всего находит свое применение в тех случаях, когда вмешательство осуществляют органы государства или местного самоуправления. При этом в качестве вмешательства обычно квалифицируются три основных формы деятельности этих субъектов: нормотворчество, индивидуальное регулирование (правоприменение) или интерпретация (толкование) правовых норм.
Следовательно, при определенных обстоятельствах такое вмешательство является юридически дозволенным. Произвольным в данном контексте должно считаться действие, лишенное правовых оснований. В свою очередь, эти основания можно подразделить на нормативные и фактические. Нормативным основанием для вмешательства в частные дела является то законодательное положение, которое определяет допустимость соответствующих действий. Значит, произвольным будет такое вмешательство, которое осуществляется субъектом без специального на то правомочия; принцип «разрешено все, что не запрещено законом» здесь неприменим, поскольку функционирует законодательный запрет, так что необходимо прямое нормативное дозволение или обязывание. Чаще всего в качестве такого нормативного основания выступает компетенция государственного органа или должностного лица. Как уже указывалось, принцип невмешательства в частные дела был применен ВС РФ при проверке законности п. 3.14 Инструкции ЦБ РФ. Решающим аргументом в пользу того, что принцип невмешательства не был нарушен, стало именно признание того, что Банк России, закрепляя в Инструкции ЦБ РФ требование к резидентам о предоставлении в банк документов для оформления паспорта сделки не позднее «иного исполнения обязательств по контракту (кредитному договору)», не вышел за пределы своей компетенции, установленной законом (решение ВС РФ от 02.03.2007 № ГКПИ06-1457.
Еще один критерий допустимости вмешательства в частные дела предложен КС РФ. В Постановлении от 03.07.2001 № 10-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона “О реструктуризации кредитных организаций” и пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций” в связи с жалобами ряда граждан» КС РФ отметил, что публично-правовое вмешательство в частноправовые отношения должно основываться на общеправовом принципе соразмерности и пропорциональности вводимых ограничений. Как представляется, основной смысл этого принципа — соответствие между нормативными основаниями вмешательства и его фактическими основаниями, т. е. теми обстоятельствами, которые вызвали необходимость такого вмешательства.
Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2021 N 36-П "По делу о проверке конституционности абзаца пятого пункта 6 статьи 213.25 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой гражданина П.Л. Чепкасова"
В других случаях суды указывают ст. 1 ГК РФ не только в мотивировочной, но и в резолютивной части решения, но также без использования их в процессе аргументации.
Такая ситуация, бесспорно, свидетельствует о несовершенстве существующего правового механизма действия принципов гражданского законодательства. При этом, казалось бы, такая нормативная модель достаточно четко закреплена в ст. 6 Гражданского кодекса РФ: если гражданско-правовые отношения прямо не урегулированы ни законодательством, ни соглашением сторон, ни обычаем, причем не удается найти даже норму, регулирующую сходное отношение («аналогия закона»), то права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства («аналогия права»).
Разумеется, хотя в данном случае возможны разночтения относительно соотношения понятий «основные начала» и «общие начала», в целом ясно, что основные начала гражданского законодательства в данном случае также имеются в виду, хотя не исключено, что к «общим началам» могут относиться и еще какие-либо законодательные положения.
С одной стороны, само их название, как и место в тексте закона, вроде бы означает, что перед нами принципиальные, ведущие, первостепенные по своему значению нормативные идеи, которые определяют дух гражданско-правового регулирования. С другой стороны, из п. 2 ст. 6 вытекает, что основные начала гражданского законодательства — это, напротив, сугубо вторичные, служебные по своему характеру предписания.
Существуют принципы ГП, заимствованные из Конституции (а именно, неприкосновенности собственности) и Все остальные принципы, или основные начала гражданского законодательства (равенство участников, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечение восстановления нарушенных прав, добросовестность, действие своей волей и в своем интересе) имеют своим основным источником ст. 1 Гражданского кодекса РФ и применяются со ссылками на нее.
Во-первых, из буквального толкования п. 2 ст. 6 ГК РФ не вытекает, что суд может применять общие начала гражданского права лишь в том случае, если отсутствуют нормы, регулирующие сходные отношения. Действительно, п. 2 ст. 6 гласит, что при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства. Однако это не означает, что суду запрещено применять общие начала гражданского законодательства при других условиях — например, когда «аналогия закона» возможна.
Во-вторых, по смыслу п. 1 ст. 6 ГК РФ сама аналогия закона используется в тех случаях, когда гражданско-правовые отношения прямо не урегулированы законодательством. Однако если данные отношения принадлежат к сфере действия какого-либо из основных начал гражданского законодательства, то нет никаких оснований считать, что они «не урегулированы», поскольку правовое регулирование общественных отношений происходит как на уровне норм, так и на уровне принципов.
Таким образом, обнаружив пробел в гражданско-правовом регулировании, суд может поступить одним из двух способов: либо применить нормы по аналогии закона в силу п. 1 ст. 6 ГК РФ, либо разрешить дело в соответствии с основными началами гражданского законодательства, содержащимися в ст. 1 ГК РФ.
В арбитражный суд обратился истец с требованием признать сделку недействительной и применить правовые последствия в виде изменения размера уставного ка$ питала общества и исключения его из числа акционеров путем принятия судебного решения. Прямого ответа на вопрос, может ли суд принять такое решение, в законодательстве не содержится; и ответ на него также не может быть получен путем толкования отдельных норм права. Констатируем про$ бел в праве. Суд обращается к п. 1 ст. 1 ГК РФ и для решения дела избирает норму-принцип недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, в котором «ключевым является понятие частные дела как деятельности гражданина или юридического лица, основанной на частном интересе в сфере применения частного права. Частное дело должно быть защищено от произвольного вмешательства любого лица, в том числе государства. Заявленные истцом требования… не могут быть признаны законными, поскольку они означают вмешательство суда в сферу частного предприни мательства».32 Норму-принцип «недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела» суд конкретизировал в правило «суд не может произвольно вмешиваться в частные дела». Изменение уставного капитала и состава акционеров — это сфера частных дел. Следовательно, суд не может произвольно изменять уставный капитал акционерного общества и исключать кого-либо из числа акционеров.- Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 15 ап$ реля 2003 г. № КГА40/2028$03