710
.pdfпроизошла авария. Машина должна была обеспечивать работу экспедиции лаборатории тоннелей при обследовании ДуссэАлинского тоннеля, построенного на БАМе еще до войны. У машины сразу же после разгрузки с железнодорожной платформы вышел из строя двигатель. Произошло это, по-видимому, из-за недосмотра механиков Цецилюка и Саранчукова. Пришлось им организовывать доставку автомобиля назад в институт.
Разбираясь в происшедшем, удалось установить, что причиной аварии были два обстоятельства: очень тяжелый кузов машины и дефект в устройстве карданного вала.
Егор Матвеевич перебрал двигатель, неисправность была устранена и двигатель снова установили на машину.
А вот с карданным валом пришлось повозиться. Рассматривая устройство карданного вала снизу, непосредственно из смотровой ямы, я обратил внимание на повышенный прогиб вала в месте его сочленения с подвижной его частью. По нашим заключениям, этот дефект должен был вызывать биения, вредно влияющие непосредственно на двигатель.
Для устранения обнаруженного дефекта я составил чертёж изменения его конструкции. Занимаясь карданным валом этой машины, я попутно пришел к выводу, что карданному валу моего Москвича присущ тот же недостаток. Составил чертеж на изменение устройства карданного вала и моей машины. По чертежам
вмастерских института произвели исправление валов. Их опробование подтвердило правильность принятого решения. Биения исчезли.
Много позже, уже в 1980 г., когда я снова вернулся на работу
винститут, я подал заявку на изобретение нового устройства карданного вала, и получил авторское свидетельство № 766913. Формула изобретения выглядела так:
«Карданная передача транспортного средства, содержащая вал, сопряженную с ним хвостовиком скользящую вилку, и карданные шарниры, отличающаяся тем, что, с целью снижения вибраций, хвостовик вилки в направлении к его концу выполнен со ступенчато уменьшающимся поперечным сечением в виде последовательно цилиндрической, шлицевой и цилиндрической ча-
51
стей, каждая из которых снабжена втулкой для сопряжения с валом».
Как мне припоминается, именно в это время нашего главного институтского специалиста по автоделу Егора Матвеевича Михайлова постигло несчастье. У него тяжело заболела жена. У молодой женщины внезапно развилась острая сердечная недостаточность. Ее госпитализировали. Требовались труднодоступные в то время лекарства. По моей просьбе Маша дважды у своих друзей из клики Мешалкина доставала карбокаксилазу, в то время лекарство очень дефицитное. Но спасти жену Егора Матвеевича не удалось. Она умерла. На руках у Егора Матвеевича остались две малолетних дочери.
Это была уже третья смерть, коснувшаяся нашего коллектива. За ней последовала и четвертая. Совершенно неожиданно умер молодой сотрудник лаборатории тоннелей Ковригин. Он жил один в однокомнатной квартире. О том, что он скончался, узнали только через несколько дней после вскрытия милицией двери в его квартиры. Его обнаружили в ванной. Умер он, повидимому, от сердечной недостаточности.
Мой новый приятель, с которым мы подружились в Германии, Михаил Карпович Пащенко не забыл моего обещания свозить его на склады ОФИ СибВО, где я обнаружил седла для лошадей. Буквально через неделю по приезду из Германии, он был у меня дома. Не откладывая, мы поехали на склады. Количество седел на складе к этому времени заметно уменьшилось, но было их еще вполне достаточно для потребностей Михаила Карповича. И он выписал счет на все оставшиеся. Позже он рассказывал, что все окрестные сельскохозяйственные руководители были у его ног. Седла в тот период нужны были всем.
52
А еще на складах мы были свидетелями такого процесса. Два солдата топорами на деревянной чурке рубили на куски совершенно новые армейские сапоги и ботинки. Оказалось, что армейские интенданты неправильно рассчитали потребность обуви по размерам. У всех новобранцев размер ног был значительно больше ожидаемого. И на складе за несколько лет скопилось большое количество обуви малых размеров. Вот их то, во избежание возможных хищений, солдаты по чьей-то команде сверху и уничтожали. Мы были возмущены таким действиями. Особенно Михаил Карпович, у которого жена была учительница, и он знал, в какой обуви ходят школьники в деревне, по бездорожью. Поэтому Михаил Карпович помимо седел, выписал еще и большое количество сапог. Я же, вернувшись, позвонил Караваеву В.И., который в это время уже работал в Советском РК КПСС, и рассказал ему о том, чему мы были свидетелями. И что, по нашему мнению, необходимо вмешательство в это дело партийных органов. Для пользы общего дела, по нашим соображениям, лучше раздать эту обувь бесплатно, в сельские школы, школьникам.
Шел 1968 г. Положение с продовольствием в стране и у нас в районе, особенно на левом берегу, было очень напряженным. Мяса купить было негде. Ни в магазине, ни на рынке. Население выживало за счет картофеля и овощей.
Институт по уже сложившейся к этому времени традиции, по разнарядке райисполкома оказывал помощь Морскому совхозу, располагавшемуся по соседству с нами, как в уборке овощей, так и в вывозе картофеля на базу ОРСа левого берега. В работах принимали участие все без исключения сотрудники института. Работали бригадами, формируемыми в лабораториях. Одни бригады убирали картофель на поле и складывали его в бурты, другие грузили картофель из буртов на машины и вывозили его на базу, а там его опять вручную засыпали теперь уде в отсеки хранилища. Третьи принимали картофель в отсеках, лопатами и вилами распределяли его внутри отсеков по их объемам. Всем при этом была очевидна порочность принятой технологии работ. Картофель сильно повреждался. От этого быстро загнивал, и, естественно, храниться долго не мог. Районные же власти опять заставляли нас выделять людей, но уже на переборку гниющего картофеля.
53
Работая в составе одной из бригад на разгрузке привозимого с поля картофеля, я обратил внимание на стоявшую без дела на территории базы машину, предназначенную, по-видимому, для мытья посуды. Машина имела ленточный транспортер и электрический привод. Вдвоем с Вдовиным Н.М., нашим новым начальником ПКБ, мы осмотрели машину, и решили, что ее можно приспособить для целей разгрузки картофеля с машин и распределения его по отсекам хранилища, таким образом, чтобы была обеспечена его сохранность. Вопрос этот мы даже рассмотрели на партийном бюро института. Я в то время был его секретарем. Я написал письмо Гельману, в то время начальнику левобережного ОРСа, с просьбой дать согласие на такое использование посудомоечной машины, которая принадлежала ОРСу. Гельман нас поблагодарил за проявленную инициативу, но в просьбе отказал. Он ответил, что не видит необходимости в таких работах, поскольку на 1970 г. уже запланирована полная реконструкция овощехранилища.
Как потом оказалось, это была неправда. И руководство ОРСа, и руководство базы, и ее кладовщики, не были заинтересованы в обеспечении сохранности картофеля. Под прикрытием списания картофеля, ввиду его гниения, осуществлялись, надо полагать, масштабные хищения. Можно предположить, что такое положение в обеспечении сохранности овощей и картофеля на базах в тот период в стране было повсеместным явлением. Недаром, по этому вопросу не раз проезжался Райкин в своих интермедиях. Кладовщики баз, имевшие к тому же возможность манипулировать дефицитными товарами, используя разницу между оптовыми и розничными ценами, стали у многих рядовых обывателей страны считаться уважаемыми людьми. Не как какие-то там инженеры. Очень правдиво и красочно это удалось показать режиссеру Рязанову в фильме «Гараж».
Встретившись в Новосибирске с Михаилом Карповичем, моим новым приятелем по туристической поездке, я пригласил его с женой приехать к нам в Академгородок на Машин день рождения. Приглашение было принято, и такая встреча состоялась. И как следствием этого, уже я к Ноябрьским праздникам ездил в Тогучин за мясом. А к Новому году туда же ездил вдвоем с Растиславом Черкасовым. Михаил Карпович, как тогда принято бы-
54
ло говорить, организовал нам возможность приобретения мяса непосредственно с базы совхозной столовой.
К середине 1969 г. Новосибирское отделение ГИПРОНИИ завершило проектирование нашего нового лабораторного корпуса. И у меня на руках оказался уже и проект и смета на это строительство.
Руководствуясь этими документами, Рощупкин Д.В. подписал письмо в головной институт и в Главное Техническое Управление с просьбой о выделении филиалу средств на это строительство. Письмо возымело действие. Для выяснения положения на месте, и для проверки его достоверности, к нам приехали сразу два заместителя директора головного института: Николай Борисович Соколов и Иван Иванович Чусов.
Соколов у нас бывал уже неоднократно. Он осуществлял курирование нашего института по научной пинии. Чусов же приехал впервые. До этого я с Чусовым встречался только в Москве. Заходил к нему в кабинет по разным хозяйственным вопросам.
Увиденное на Чусова произвело сильное впечатление. Сам он, занимаясь в Москве хозяйственными вопросами, по достоинству оценил достигнутые нами успехи. На собрании, которое Соколов и Чусов провели у нас перед отъездом, они обещали оказать нам всяческую помощь, в частности, в обеспечении строительства нового лабораторного корпуса. А в последней беседе, которая состоялась у меня с Чусовым, накануне его отъезда, он мне доверительно сообщил, что собирается уходить на пенсию, и что намерен рекомендовать меня на свое место.
Как известно, в 1970 г. страна вошла в системный кризис. Видимо поэтому денег на строительство нового лабораторного корпуса ни в 1970 г., ни в последующем мы больше не получили, если не считать средств, выделяемых на долевое участие в строительстве жилья.
Летний отпуск 1969 г. мы всей семьей опять провели на юге. Это был наш последний отпуск, который мы провели вместе, в составе всей нашей семьи.
Мне удалось достать туристические путевки по маршруту Красная Поляна – Кудепста. Для туристического отдыха это место действительно оказалось изумительным. Не случайно именно
55
это место уже в 2008 г. было избрано новым руководством страны для создания олимпийского комплекса.
Первую половину туристического срока мы провели в Красной Поляне. Жили в прекрасном белоснежном многоэтажном корпусе, построенном на плоской вершине горы. Говорили, что до нашего приезда в этом корпусе жила команда космонавтов, проводившая тут свои тренировки. Облазили и мы все окрестности. В том числе, посетили и одну из многих дач вождя всех времен и народов. Сталин умел не отказывать себе в удовольствиях.
Из Красной Поляны по туристическим тропам, сначала вверх, потом вниз, спустились на берег моря в Кудепсте, по пути проведя несколько ночевок в так называемых приютах.
Так мы выглядели в походе
56
Всеобщее построение туристов на территории пансионата «Красная поляна» перед переходом через горы на побережье Черного моря в Кудепсте
По пути через горный перевал Коля с несколькими туристами поднимался на ледниковую вершину (фото).
Всем нам, в том числе и Сереже, были вручены удостоверения туриста СССР.
Последние несколько дней провели на пляже берега моря Кудепсты. Хорошо отдохнувшие и окрепшие мы вернулись к себе домой. Проведенные дни этого отпуска осталась у нас не только в памяти на всю жизнь, но и запечатленными на цветной кинопленке.
То обстоятельство, что Караваев В.И., ставший к этому времени секретарем Советского РК КПСС, в какой-то мере оценил мои способности за тот краткий период нашего общения в Киргизии на Иссык-Куле, он стал привлекать меня к участию в работе разных комис-
сий по вопросам строительства. И я стал частым гостем в его кабинете. Мне тоже доставляло удовольствие общение с ним. От него я узнавал о планах развития района, о сложившихся взаимоотношениях между руководителями предприятий района и горо-
57
да. Часто он советовался со мной по разным вопросам, в частности, относящимся к вопросам строительства. Я ощущал, что его интересовало мое мнение по тому, или иному вопросу. И что он уважительно относился к моему мнению.
Наш Коля заканчивал десятый класс. Сережа Чевалков приехал к родителям на свои первые каникулы, как уже курсант военного училища. В квартире Чевалковых собрались Сережины дру- зья-одноклассники, теперь уже тоже студенты. В компанию пригласили и нашего Колю. Пели, бренчали на гитарах, шумели. Мы с Машей тоже были приглашены к Чевалковым на этот вечер. Чувствовалось, что родители были горды успехами своего сына. Потом старшее поколение из собравшихся гостей перешло в соседнюю комнату. Выпили по рюмке вина.
Наконец веселящаяся молодежь разошлась. Сережа и Коля остались вдвоем и о чем-то долго беседовали. Секретничали. Когда уже совсем стемнело, пошли домой. Все молчали. Уже дома Коля произнес:
– Все! Я решил. Я тоже буду поступать в это училище!
Через некоторое время, неожиданно к нам позвонили по междугороднему телефону из Тогучина. Это супруги Пащенко приглашали нас совершить к ним ответный визит. Назначили день и время. Подробно рассказали, как к ним добираться. Ехать надо было поездом до станции Курундус. Сообщили номер поезда и время его отправления. И особо предупредили, что нас будут ждать.
ВКурундус мы приехали вечером, когда было уже совсем темно. Сошли с поезда. Метет пурга. Куда идти? Станции или вокзала не видно. Вдруг нас осветил свет автомобильных фар. Оказывается, нас ожидали. Подъехали сани, запряженные лошадками. Нас усадили в сани и ноги накрыли чем-то теплым. Ехали сравнительно долго. Наконец появились огни деревенских домов. Подъехали к большому деревянному дому, все окна которого были ярко освещены. Зашли в просторные сенцы. Первое, что мне бросилось в глаза, это несколько ящиков с бутылками водки, стоявших один на другом.
Вбольшой ярко освещенной комнате стоял длинный стол, вокруг которого сидело много нарядно одетых людей. Стол ломился от обилия разных красиво оформленных блюд.
58
Оказалось, отмечали день рождения жены Михаила Карповича. За столом была вся совхозная интеллигенция: агрономы, учители, медработники и др. Было много водки и вина. В избе было очень тепло, и компания к нашему приезду была уже изрядно прогретая и изнутри.
Несмотря на Машино присутствие и контроль с ее стороны, я на этом застолье сильно перебрал. Сейчас трудно восстановить, как я утратил контроль над собой, хотя еще до поездки в Курундус, у нас с Машей была договоренность по этому вопросу. Видимо сказалась теплая дружественная обстановка, царившая в это время в этом коллективе. Многие, если не каждый, из присутствовавших мужиков непременно хотел со мной чокнуться. Отказать было неудобно. Предполагаю, что Михаил Карпович уже успел их как-то проинформировать обо мне.
Итак, это был второй случай в моей жизни, когда я доходил до такого состояния от употребления алкоголя. Первый такой случай у меня произошел на торжествах по случаю ввода в эксплуатацию моста через реку Обь в 1955 г.
Сейчас, когда пишутся эти строки, мне уже 86 лет, и, как мне кажется, я вправе на основании своего жизненного опыта, подвести некоторые итоги по воздействию алкоголя, как на организм человека, так и его влияния на общество в целом.
Как я помню из периода моего детства, в нашей семье спиртное не употреблялось вообще. Исключениями служили дни рождения и праздники: Первое Мая и 7 Ноября. Религиозные праздники, такие, как Рождество, Пасха и др. в нашей семье не отмечались никогда. Правда, в нарушение установившегося в семье порядка, бабушка Нионела, мать отца, старушка сильно верующая, в эти дни готовила пироги, или еще что-нибудь вкусненькое, которое с удовольствием уплетали все домочадцы – и верующие и безбожники. А еще в праздники, за праздничным столом взрослым наливали одну-две рюмки вишневой наливки. Ее готовила мама. Для этого в доме имелась специальная бутыль, оплетенная лозой. Новый Год с елкой в нашей семье стали отмечать только с 1934 или с 1935 года. Восстановлением традиции встречи Нового Года с елкой в нашей стране, во всяком случае, на Украине, мы обязаны Павлу Петровичу Постышеву. Мне на всю жизнь запом-
59
нился первый развернутый лист газеты «Правда», с изображением Постышева в виде Деда Мороза с елкой.
У отца был родной брат Александр, для меня дядя Саша. Он был намного моложе отца и жил в Харькове. Работал на ХТЗ. Однажды он приехал к нам в гости на праздники и привез с собой бутылку водки. Водка называлась «Рыковка». Помню, что отец, как старший брат, ругал его за это.
В1931 г. я пошел в школу. Жили мы тогда в городе Корсунь.
Уменя был друг и одноклассник Павлик Уманский. Отец Павлика был инженером-энергетиком. Он руководил в то время строительством гидроэлектростанции на реке Россь, вблизи Корсуня. Семья Уманских была большая. Наверное, имела человек 7 детей. Жили они в бараке непосредственно на стройке. Однажды они пригласили моих родителей к себе в гости. Помню, как мой отец, прогуливаясь с отцом Павлика, о чем-то беседовали. Говорили громко. Отец говорил: «Ты понимаешь, мы сознательно спаиваем население»! Отец Павлика согласно кивал головой. В тот период мой отец работал в горисполкоме, где заведовал финансовым отделом. Речь, по-видимому, шла о принятом тогда государственном бюджете, в котором одной из доходных статей было поступление средств от продажи водки населению.
Много позже, уже в 1941 г., поступив в Харьковский Электротехнический Институт, я оказался в семье дяди Саши, и соответственно в обществе семей рабочих Харьковского тракторного завода. Невольно соприкасаясь с ними, я не мог не видеть, что пьющими были практически все рабочие этого завода. И позже, уже в Сталинграде, когда мы оказались на подселении в квартиру Лыжина, инженера Сталинградского тракторного завода, я опять был свидетелем наличия такого же тяжелого недуга. Но теперь с ним уже не боролись, как это было до 1929 г., а наоборот, его усиленно прививали населению.
Где-то позже мне пришлось читать высказывание В.И. Ленина, о том, что он считал самыми главными бедами народов нашей страны, оставленными нам в наследство от предыдущего строя: пьянство и бюрократизм. Сталин, физически уничтожив твердых Ленинских последователей, и этим уничтожив интеллектуальный генофонд нации, как мне представляется, сумел в полной мере использовать это для достижения своей во-
60