Ахманова - Словарь лингвистических терминов
.pdfПредисловие
такого рода гнезда обязательно связываются ссылками с
соответствующими прилагательными, что позволяет отобразить в словаре системные связи различных элементов данного метаязыка.
Принцип genus et differentia, столь ясный в теории, встречает, однако, большие трудности при практическом его применении к данному терминологическому материалу. В предлагаемом словаре особенно большие затруднения представили «многоступенчатые» образования, где бывает трудно провести границу между термином н толкованием, так как здесь сближаются такие понятия, как опи- сательный термин, с одной стороны, и отрывок (сегмент) метаречи,— с другой. Например, следует или не следует включать в словарь такие словосочетания, как «слабоуправляемые члены распространенного предложения», «бесподлежащное предложение неопределенно- личное», или даже такие, как «безличная нулевая связка» нт. п.? В таких случаях, как «глагольные предложения личные не- распространенные с предикативным членом и нулевой связкой», мы явно имеем сегмент метаречн, который мог быть введен в словарь только в качестве иллюстрации употребления соответствующих терминов. Думается, что однозначный ответ на подобные вопросы невозможен принципиально, а не только вследствие неразработанности вопроса о языке и речи вообще. Такие факты вновь н вновь подтверждают известный тезис о полной и принципиальной невоз- можности отрыва языка от речи. Исключительный интерес пред- ставляют в этом аспекте материалы и исследования Советской терми- нологической комиссии под руководством А. Б. Шапиро, в частности в связи с конфронтацией ее собственных исследований и работ со- ответствующей комиссии в Чехословакии (см. ниже, стр. 15).
Более частным, но все же очень важным оказывается также сле- дующий момент: сплошь и рядом невозможно отразить логическую зависимость терминов в одном словарном гнезде просто вследствие очень большого разветвления родо-видовых отношений. Так, например, в таких случаях, как «гласные», «согласные», «звук», «предложение», «слово», «словосочетание», «форма», пришлось применить совершенно особый способ лексикографического оформления Вряд ли нужно указывать, что во всех подобных случаях речь идет о классификациях на уровне данных терминологических микросистем, входящих как часть в метаязык лингвистики. Здесь же надо упомянуть и о таких гнездах, как «именительный падеж», «винительный падеж», «дательный падеж» и т. п., которые, являясь видовыми по отношению к родовому термину «падеж», в свою очередь, выступают как родовые по отношению к «именительный предикативный», «винительный двойной», «дательный эксклюзивный» и т. п.
Наряду с родо-видовым принципом первостепенное значение имеет так называемый принцип дополнительности: значение одного термина должно, по идее, кончаться там, где начинается значение другого. Для проведения в жизнь этого принципа необходим детальный компонентный анализ терминов, построенный на выделении существенных признаков, их объединении (сложении), необходимом для выявления содержания данного термина и их разъединении (вычитании), если задача состоит в том, чтобы придать исследованию последовательный характер.
Очень важным вопросом является вопрос о том, к каким частям речи принадлежат или должны принадлежать лингвистические тер-
10
Предисловие
мины: ограничивается ли терминология данной области знания су- ществительными или же в нее входят также прилагательные, глаголы и другие части речи. Отвечая на этот вопрос, следует прежде всего обратить внимание на то, что в европейских языках система существительных настолько развита, имеются настолько неогра- ниченные возможности образовывать отглагольные существительные и отвлеченные существительные, образованные от основ прилага- тельных, что основной состав терминологического списка для этих языков вполне может быть исчерпан существительными. Что касается глаголов, то для языковедческой терминологии они не типичны и легко могут быть заменены отглагольными существительными. Правда, есть несколько глаголов, которые довольно часто употребляются в лингвистическом метаязыке, например, такие, как «склоняться», «спрягаться», «обособляться», «грамматикализоваться» и т. п. Но это уже сфера данной разновидности речи, которая в настоящем словаре представлена не в толкуемых словах, а в самих толкованиях и пояснениях. Что же касается терминов, то, конечно, здесь несравненно более естественно употребить, продолжая исполь- зовать тот же пример, существительное как выражение соответствующих понятий, т. е. соответственно такие отглагольные существительные, как «склонение», «спряжение», «грамматикализация», «обособление» и пр. В метаречи, естественно, могут встретиться любые словоформы; вполне можно представить себе предложение, содержащее такие словоформы, как «субстантивировался», «субстантивировался бы», «субстантивирующийся», «субстантивируемый» и т. д., но как термин, как объект соответствующих пояснений, естественно, выступит только «субстантивация».
Сложнее обстоит дело с прилагательными и причастиями, по- скольку представители этих категорий слов могут выполнять в данной терминологической системе разнообразные функции. Прежде всего, надо выделить, отграничить ту специфическую терминологическую функцию, которую прилагательные приобретают в случаях субстантивации. Здесь они явно приравниваются к существительным, и, конечно, хотя такие слова, как «фрикативный», «гласные», «согласные», «сонорный», «редуцированный» и пр. и являются пер- воначально прилагательными, они войдут в словарь русского и других европейских языков в виде, фактически не отличающемся от того, который имеют в данном метаязыке существительные.
Заметим, между прочим, что не менее легко субстантивируются в терминологической системен наречия. Так, например, в лингвистике имеется целый ряд терминов, заимствованных из области теории му- зыки. Например, «аллегро» (термин более приемлемый, чем его опи- сательный эквивалент «быстрый темп речи») является уже не наре- чием, а синонимом субстантивного словосочетания, т. е. существи- тельным.
Возвращаясь к прилагательным, следует прежде всего указать на ту специфическую терминирующую функцию, которую они вы- полниют, наряду с причастиями, образуя термин в сочетании с существительным. Например: «номинативное предложение», «страдательный залог», «качественное прилагательное», «совершенный вид» и т. д. Однако необходимо при этом тщательно различать, с одной стороны, терминирующую функцию прилагательного, когда оно вместе с определяемым существительным входит в словник в качестве
11
Предисловие
совершенно равноправного термина, от тех случаев, когда прилагательное и причастие, обозначающие отношение к понятию, выражаемому существительным, сами по себе не несут терминологи- ческого характера, не являются терминами и поэтому могут включаться в терминологический список, соответственно в словник, словарь, очень ограниченно, т. е. только в тех случаях, когда в картотеке имелось значительное количество словосочетаний с данным прилагательным. В качестве примера можно привести «глагольный», «местоименный», «инфинитивный» и т. д. Толкования таких прилагательных не могут не связываться с соответствующими существительными. В случае однозначности такого прилагательного (или полного соответствия семантической структуры прилагательного семантической структуре соответствующего существительного) оно толкуется в словаре по формуле «прил. к ...». Например, «Инфинитивный. Прил. к инфинитив».
Говоря о форме терминологических единиц, в данной связи необ- ходимо также отметить значительную распространенность в русской металингвистической традиции составных терминов с существитель- ным в качестве определяющего члена, таких как «обстоятельства цели», «части речи» и пр.
В последнее время в литературе все чаще высказывается мнение, что лингвистическая терминология должна быть интернациональной и что нужно всячески избегать идиоматических, национально огра- ниченных терминов. Особенно оживленная дискуссия ведется по этому вопросу между славистами, в частности, в связи с работами терминологической комиссии, назначенной еще IV съездом славистов. Например, предлагается отказаться от таких терминов, как «неопределенное наклонение», «родительный падеж» и т. п., заменив их такими терминами, как «инфинитив», «генитив» и т. п.
Если подойти к этому вопросу с точки зрения чисто теоретической, то вполне можно представить себе всю лингвистическую мета- таксономию как некую международную систему, где каждый термин одновременно существует в энном количестве национальных (фо- нетических и морфологических) вариантов. Например, можно, как полагают некоторые, считать, что русское «фонема», английское phoneme, французское phonème, немецкое Phonem — это не разные слова, а аллолексы одной и той же лексемы, разные фонетические варианты одного и того же слова как части всемирного языка линг- вистики. Так, в частности, подходит к вопросу Г. Глисон. Однако не менее авторитетные ученые выдвигают совершенно противоположную точку зрения, справедливо указывая на то, что формальное совпадение терминов различных языков нередко не только не облегчает международное общение, но, напротив, затрудняет его, так как создает для пользующихся ими видимость равенства, соответствия, которое иа самом деле оказывае'тся иллюзорным.
Что касается настоящего словаря, то этот вопрос был подвергнут специальному изучению. Была сделана попытка заменить все русские термины их иностранными эквивалентами, т. е. попробовать последовательно пользоваться только такими словами, как «генитив», «аккузатив», «инструменталис» и т. п., но эта попытка привела к результатам настолько искусственным, что от этого принципа пришлось отказаться и при наличии дублетов этого рода отдавать
12
Предисловие
предпочтение наиболее распространенному (под предпочтением здесь понимается: где поместить толкование и какое слово дать с отсылкой).
Хотя вопрос о соотношении таких терминов, как «генитив» — «родительный падеж» и т. п., и толкуется большей частью в плане нормативном, т. е. с точки зрения возможности интернационализации терминологии и вообще вытеснения соответствующего дублета,— этим аспектом данная проблема не ограничивается. Эта проблема представляет собой часть более широкой и более сложной проблемы — проблемы терминологических дублетов (а чаще триплетов, тетретов, пентетов и пр.), которые ошибочно до сих пор нередко называются синонимами. Терминологические дублеты (триплеты и т. д.) — это слова, которые объединяются особой терминологической соотнесенностью с одним и тем же научным объектом. При этом соотносятся они не как «слова», не как таковые, а только вследствие невозможности обнаружить существенное раз- личие в обозначаемых ими объектах. В словаре была сделана попытка последовательного объединения их под наиболее употребительным термином, см., например, «фразеологическая единица», «сильный приступ » и т. п. Следует заметить при этом, и это вытекает из всего, что было сказано выше, что таксономический и метатак- сономический уровни нередко оказываются настолько тесно переплетенными, что разделить их очень трудно. Вместе с тем без такого разделения не может быть и строго научной таксономии. Если данные дублеты (триплеты и т. д.) лишь по- разному называют один и тот же объект, то при нормализаторском подходе от них надо стараться как можно скорее освободиться. Если же они дают возможность или же имеют целью выявить, грубо говоря, в этом же объекте разные стороны или аспекты, то их возникновение и употребление становится не только вполне оправданным, но и необходимым для развития научной мысли. (Например, «макрофонема» может быть принята как «полезный» дублет к «фонеме» вследствие ее соотнесенности с «микрофонемой».) Поэтому нужен детальный анализ как можно более обширного словоупотребления для того, чтобы узнать, какая из двух категорий явлений действительно имеет в ^данном случае место. Например, если употребление термина «парадигма», который являлся в свое время дублетом по отношению к термину «образец» или «тип склонения», раскрывает в этом объекте какие-то новые стороны или моменты, то этот термин непременно надо ввести в
соответствующий метаязык и обеспечить ему полные права граж- данства. Дублеты (триплеты и т. п.) надо тщательно отличать от фонетических, орфографических, морфологических и др. вариантов терминов, таких как «хиатус» — « гиатус», «алломорф» — « алло- морфа», «аллофон» и «аллофона» и т. п. Однако поскольку эта проблема не решена еще и для естественного языка, для метаязыка может быть лишь предложено предварительное рабочее решение.
Поскольку основной задачей словаря было возможно более полное описание современного метаязыка советского языкознания и попытка представить не только по возможности полный перечень тех слов и выражений, которые можно считать составляющими обиход нашего научного общения, но и показать их реальное функционирование как в иллюстрациях употребления, так и в метаречи данного автора, вопрос о какого бы то ни было рода конфронтациях и сопоставлениях данного метаязыка с другими можно было с полным основанием вообще снять,
13
Предисловие
отложив его до другого издания этой же работы или даже вообще выделить его в предмет отдельной книги. Вместе с тем уж очень заманчивой показалась попытка уже сейчас как-то способствовать доведению нашей терминологии (а следовательно, и системы лингвистических понятий) до более широкого круга языковедов, учитывая также то обстоятельство, что за рубежом до сих пор о наших работах знают далеко не достаточно, рассматривая наше языкознание в основном сквозь призму проникновения к нам дескриптивной лингвистики, глоссематики и других «заграничных» веяний и не понимая в достаточной степени специфики нашей собственной лингвистической традиции.
В такой ситуации сейчас же и вполне естественно возникает по- нятие «перевода» собранных терминов. Но как легко убедиться (про- сто раскрыв соответствующую статью словаря) понятие «перевода» настолько сложно и многозначно, что прежде всего необходимо вы- яснить, в каком смысле оно может быть применено к тому виду на- учной деятельности, о котором здесь должна идти речь, и в каком отношении это понятие должно находиться к понятию «конфронтации» терминов, о котором было сказано выше. Вряд ли нужно доказывать, что единственным вполне научным и правильным способом выйтн за пределы данного национального языка в терминологической работе является именно конфронтация: в идеальном случае все термины одного языка должны были бы находиться в отношениях взаимнооднозначного соответствия, в действительности же имеет место такое положение, которое было описано в циркулярном письме терминологической лингвистической комиссии при Советском комитете славистов (рукопись), в котором указывается, что при конфронтации «... к части чешских и словацких терминов соответствующих русских терминов не оказалось... Вместе с тем нашлось много русских терминов, к которым в чешско-словацком словнике не оказалось соответствующих терминов». Легко представить себе, насколько труднее было рассчитывать на последовательную конфронтацию, если речь идет не о таких близких системах как русская и чешско-словацкая (объединенных общностью традиций, близким родством языков, тождеством объекта и т. д.), а о системах, во всех этих отношениях совершенно разъединенных, т. е. русской и английской, русской и испанской и т. д.
Принятое после многих сомнений и колебаний решение — « пе- ревести» на английский язык все термины и поместить в словарь имеющиеся у Марузо, Карретера и некоторых других конфронтации разноязычных терминов (не имея, к сожалению, возможности под- вергнуть их детальному критическому рассмотрению) — никак нельзя рассматривать как безупречно верное. Думается, однако, что таким образом все же был сделан первый шаг в этом направлении, привлечено внимание к этой важнейшей проблеме, выявлены основные недостатки существующих уже конкретных материалов, намечены пути обсуждения и дальнейшей разработки соответствующей проблематики и т. п. Все эти моменты теперь приобретают особенно большое значение также и в связи с переводом иностранных линг- вистических словарей на русский язык. Перечисленные соображения представляются достаточным обоснованием для того, чтобы объяснить, почему иноязычные соответствия русских терминов в настоящем словаре представлены столь непоследовательно и неполно. Однако
14
Предисловие
опыт по возможности последовательного разграничения перевода и конфронтации может послужить стимулом для дальнейших разысканий в этой области.
Очень сложную задачу представлял выбор и подача примеров по существу толкуемого объекта. Для того, чтобы по возможности упростить ее, было найдено возможным трактовать все синтаксические примеры, включая длинные отрывки стихотворной речи, просто как речевые произведения, без указания на их источники.
Решения, принятые в настоящем словаре в отношении некоторых трудных вопросов орфографии и акцентуации, в основном сводятся к следующему. В английском тексте дефисное написание применялось для того, чтобы как можно однозначнее раскрыть содержание фразеологических терминов. Так же и в русском языке в таких случаях, как «собственно-вопросительное предложение», «лицо неопределенно- выраженное», в отступление от обычных правил было принято дефисное написание, чтобы представить данный термин как двух-, а не трехчленный. При разнобое в написании некоторых терминов предпочтение отдавалось написанию, более распространенному в лингвистической литературе.
Основным пособием по терминологии русского советского языко- знания является русско-чешский переводной словарь, изданный в 1960 г. в Праге под совместной редакцией крупнейших чехословацких языковедов (4) 1. Этот труд, основанный на расписывании более сорока основных языковедческих работ, главным образом относящихся к пятидесятым годам текущего столетия, и частичном расписывании целого ряда работ, включая сочинения Ф. Ф. Фортунатова, Н. Н. Дурново, И. А. Бодуэна де Куртене и др., дал возможность систематизировать и проверить картотеку настоящего словаря, накоплявшуюся уже ранее по различным источникам. Мне особенно приятно выразить глубокую благодарность рецензенту этого словаря проф. Любомиру Дюровичу (Братислава), предоставившему в мое распоряжение стеклографированный экземпляр машинописи этого словаря вместе с отзывами рецензентов. Благодаря этому я имела возможность полностью расписать этот словарь задолго до выхода его в свет и в дальнейшем пользоваться книгой уже для проверки н уточнения. Конечно, в картотеку были сразу же полностью включены материалы словарей Н. Н. Дурново (1), Л. И. Жир- кова (2), а также словники лингвистических терминов, включенных в Литературную энциклопедию, Большую советскую и Малую советскую энциклопедии.
Хотя, таким образом, была получена достаточно надежная основа для картотеки, этими работами ее составление не могло быть огра- ничено прежде всего потому, что в ней не нашли места более поздние сочинения. Вместе с этим я была вынуждена вновь расписать наши основные лингвистические работы: как явствует из изложенного выше, выполнение задач, поставленных в настоящей книге, требовало постоянного обращения к тексту источников для того, чтобы выписанные термины можно было толковать в соответствии с данными образцами научной речи. Поэтому были полностью расписаны такие
1 Цифры в скобках отсылают к библиографическому списку словарей, |
15 |
приведенному ниже |
Предисловие
работы, как Грамматика русского языка АН СССР, «Введение в языкознание» А. А. Реформатского, «Введение в науку о языке» Р. А. Будагова, «Фонетика современного русского литературного языка» Р. И. Аванесова, «Русский синтаксис в научном освещении» и «Избранные труды» А. М. Пешковского, «Избранные работы по русскому языку» Г, О. Винокура, «Фонетика английского языка», «Морфология английского языка», «Лексикология английского языка» и «Синтаксис английского языка» А. И. Смирницкого и многие другие. К сожалению, целый ряд очень ценных пособий удалось использовать лишь частично, так как ко времени их выхода в свет рукопись словаря уже была подготовлена к печати. К таким работам относится, в частности, «Современный русский язык», ч. II (Морфология. Синтаксис), под ред. проф. Е. М. Галкиной-Федорук.
Особенно большие трудности в процессе работы над словарем представило решение вопроса о месте, которое в словаре такого типа должна занимать стилистика и теория словесности. По традиции в лингвистические словари — особенно это относится к словарям романистическим, таким, как словари Ж- Марузо и Ф. Карретера (7 и 8),— « филологические» словари и словники включается не только вся терминология лингвостилистики, но также поэтики и даже метрики. Принятое в данной книге решение — включить в основную часть словаря лингвостнлнстическую терминологию — стало возможным после того, как были полностью расписаны такие работы, как «О языке художественной литературы» и «Стилистика, теория поэтической речи, поэтика» В. В. Виноградова, «Стих и язык» Б. В. Томашевского, «Стилистика художественной речи» А. И. Ефимова и многие другие. Эти же разыскания убедили автора в необходимости вынести термины, выходящие за пределы собственно лингвостилистики (т. е. такие, которые составляют основу «теории поэтической речи») в отдельное «Приложение». Такое решение оказалось единственно возможным как по существу, так и вследствие отсутствия у меня необходимой научной квалификации для компетентной обработки этой части материала.
В это приложение, составленное В. Ф. Беляевым, входит наиболее употребительная терминология этой области знания. При отборе терминов автор стремился отразить прежде всего то общее, что свой- ственно системам стихосложения основных европейских языков, стиховедческая терминология которых восходит в основном к антич- ности; узкоспециальные термины, связанные лишь с той или иной отдельной системой стихосложения, как правило, не включаются. Большинство приводимых иллюстративных примеров заимствовано из русской литературы. Для облегчения набора все греческие слова даются в латинском написании, с применением возможно более последовательного принципа транслитерации. Для окончательного оформления приложения большое значение имели ценные указания проф. М. П. Штокмара и канд филол. наук М. Л. Гаспарова, которым автор выражает глубокую признательность.
Хотя основу нашего лингвистического метаязыка естественно составляет язык основных трудов по русскому языкознанию, в своем современном виде он носит все более и более определенный отпечаток целого ряда зарубежных направлений и школ, оказавших большее или меньшее влияние на его формирование и развитие. Это — прежде всего Пражская лингвистическая школа, метаязык которой получил такое яркое и талантливое описание в «Лингвистическом словаре Пражской школы» Й. Вахека (5) К сожалению, русский перевод этого ценнейшего пособия вышел из печати, когда рукопись настоящей книги уже была
16
Предисловие
готова для набора и учесть его удалось лишь в небольшой степени. Но, конечно, французский оригинал был полностью и своевременно расписан и имел очень большое влияние как на состав словника, так и на характер и направление толкований целого ряда терминов в настоящем словаре.
Очень большим было влияние на современный метаязык советского языкознания дескриптивной лингвистики. Здесь особенно большую роль сыграл перевод книги Г. Глисона (Г. Глисон, Введение в дескриптивную лингвистику, М., 1959), который популяризировал соответствующие идеи, нашедшие у нас особенно благоприятную почву. Выше уже было сказано о месте и качествах алло-эми- ческой терминологии, составляющей основу данной разновидности лингвистического метаязыка. Здесь только надо добавить, что широкое распространение у нас таких материалов, как «Новое в лингвистике», «Основные направления структурализма» [Отв. ред. М.М. Гух- ман и В. Н. Ярцева] (эту очень важную книгу еще удалось полностью расписать и сопоставить с подготавливавшейся к печати рукописью) и др., сыграло и не могло не сыграть большой роли в формировании данной разновидности научной лингвистической речи. Терминология «структурализма» безусловно составляет теперь значительную по объему и органическую часть нашего лингвистического метаязыка. Этим же изданиям (вместе, конечно, с общим направлением статей, публикуемых в «Вопросах языкознания») обязаны мы и проникновением к нам категорий и понятий глоссе- матики и даже свойственного ей метаязыкового стиля.
Врезультате всех этих многообразных влияний и сложного раз- вития данной научной области в целом ряде случаев одно и то же слово (термин) стало употребляться в разных значениях: возникла полисемия (а иногда даже омонимия) терминов. В таких случаях термины в настоящем словаре толкуются в соответствии с правилами, принятыми для одноязычных толковых словарей.
Необходимо заметить также, что хотя предлагаемый словарь яв- ляется синхроническим толковым и поэтому не содержит каких-либо сведений исторического или энциклопедического характера, наличие у термина разных значений могло оказаться обусловленным разно- временностью его употребления. Для более ясных случаев этого рода, т. е. случаев расхождения с современным словоупотреблением, была сделана попытка ввести особый разграничительный знак звездочку (*).
Вследующем ниже библиографическом указателе дан перечень использованных словарей. Словарь Ж- Марузо (7) был полностью расписан по изданию 1951 г. (в дальнейшей работе этот материал был тщательно сличен с русским переводом, причем здесь необходимо отметить большую помощь, которую оказали при окончательной обработке этой части материала примечания А. А. Реформатского, не говоря уже о всей совокупности результатов последовательной конфронтации всех терминов для четырех европейских языков). Так же последовательно был расписан по английскому оригиналу «Глоссарий американского специально-лингвистического («технического») словоупотребления» Э. Хэмпа (12), который представляет собой очень полезное приложение к основной американской лингвистической литературе периода 1925—1950 годов и явился незаменимым пособием для настоящей книги. Полностью были расписаны также словари М. Пея и Ф. Гейнора (11), Е. В. Кротевича и Н. С. Род- зевич (3) и И.
Кноблоха (10). Очень полезным для проверки словника оказался
17
словарь лингвистических терминов Академии наук Латвийской ССР (14) и «Словник лшгвктычных тэрмшаУ» А. Л. Юрэ- в1ча. (Более подробные сведения о названных пособиях содержатся в статье О. С. Ахмановой и А. И. Полторацкого (15), к которой мы и отсылаем читателя).
В работе над словарем было широко использовано большое число книг, сборников и статей, как специально посвященных проблемам терминологии, так и останавливающихся на этих вопросах попутно (сведения о ннх теперь легко получить в специальных разделах биб- лиографии по общему языкознанию). Однако два источника, как оказавшие особенно большое влияние на направление настоящей работы, должны быть здесь особо оговорены, а именно: Проспект словаря терминов русской грамматики, под руководством проф. А. Б. Шапнро (рукопись); Материалы совещания международной терминологической комиссии (лингвистической секции) при между- народном комитете славистов, Прага, 1960. См. А. В. И с а ч е н- к о, Хроникальная заметка, ВЯ, 1960, № 5, стр. 149—151 и А. Б. III а п и р о, Пражское совещание по вопросам лингвистической терминологии,
ИАН СССР, ОЛЯ, т. XIX, вып. 5, 1960, стр. 443—445.
Обращаясь к приятной обязанности — выражения глубокой при- знательности всем товарищам, которые помогли мне в моей работе на разных этапах ее выполнения,— я должна прежде всего поблагодарить за огромную помощь Г. К- Смирницкую, которая много н тщательно работала над картотекой, проявляя исключительное внимание к делу.
Я хочу также выразить свою глубокую признательность К- А. Марцишевской, много сделавшей для словаря, особенно на начальных этапах работы, проф. А. А. Реформатскому, проф. П. С. Кузнецову и доц. В. А. Белошапковой, познакомившимся с разными разделами рукописи. Все их указания и критические замечания были мною тщательно учтены. Очень полезной оказалась рецензия на первый вариант словника, данная Сектором структурной лингвистики Института русского языка АН СССР, которая помогла мне оценить всю сложность предпринятой работы. Большую помощь оказал мне магистр наук Оксфордского университета М. К. К- Уи- лер, просмотревший значительную часть английского текста и предложивший целый ряд английских переводов. Очень ценные указания были сделаны по отдельным вопросам проф. С. Б. Бернштей- ном, проф. Н. И. Жинкиным, проф. В. И. Абаевым, д-ром филол. наук А. А. Зализняком, ст. научн. сотр. МГУ Б. А. Успенским, д-ром филол. наук К. В. Горшковой и ст. преп. МГУ Е. Ф. Васеко.
О. С. Ахманова
18СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ
1.H. H. Дурново. Грамматический словарь, M.— П., 1924.
2.Л. И. Жирков. Лингвистический словарь, М., 1946.
3.Є. В. К р о т е в и ч, Н. С. Р о д з е в и ч. Словник лінгвістичних термінів, Київ, 1957.
4.Rusko-èesky slovni'k lingvistické terminologie, Praha, 1960.
5.J.Vachek (avec collaboration de Josef Dubsky). Dictionnaire de linguistique de l'école de Prague, MCMLX, Utrecht — Anvers. — Й. В a x e
к (при участии Й. Дубского). Лингвистический словарь Пражской школы; перевод с французского, немецкого, английского и чешского И. А. Мельчука и В. 3. Санникова, под ред. и с предисловием А. А. Реформатского, М., 1964.
6.The Kenkyusha Dictionary of English Philology, ed. by S a n k і I с h
іk a w a, Tokyo, 1956; рец. Ахманова, О. С. и Конрад, Н. И., The
Kenkyusha Dictionary of English Philology, ВЯ, 1959, № 1.
7. J. Marouzeau. Lexique de la terminologie linguistique, Français,
Allemand, Anglais, Italien, 3-е édition, Paris, 1951.— Ж- M a- p y з о.
Словарь лингвистических терминов, перевод с французского Н. Д. Андреева, под ред. А. А. Реформатского, М., 1960.
8.F. Lézaro Carreter. Diccionario de términos filolôgicos, Madrid,
1953.
9.Emidio de Felice. La terminologia linguistica di С. I. Ascoli e délia sua scuola. MCMLIV, Utrecht — Anvers.
10.Sprachwissenschaftliches Wôrterbuch, herausgegeben von Johann
Knobloch u. a., Heidelberg 1961 —1963, Lief. 1—2 bi |
s Ar (Artikel). |
11.M. P e i, F. Gay nor. A Dictionary of Linguistics, New York, 1954.
12.E. P. H a m p. A Glossary of American Technical Linguistic Usage,
1925—1950, Utrecht — Antwerp, 1957. — Э. X э м п. Словарь американской лингвистической терминологии, перевод и дополнения В. В. Иванова, под ред. и с предисловием В. А. Звегин- цева, М., 1964.
13. W. В e 1 а г d і, N. M і п і s s і. Dizionario di fonologia, Roma, 1962.
14.P. Г p a б и с, Д. Б a p б a p e, A. Бергмане. Словарь лингвистических терминов, Рига, 1963.
15.Ср. библиографию словарей в статье — О. С. Ахманова, А. И. Полторацкий. Словари лингвистической терминологии, «Лексикографический сборник», вып. V, М., 1962.
19