Буслаев Ф.И.. Басни Крылова в иллюстрации академика Трутовского

"Добрая Лисица", стр. 124. Опека. Очень грациозны в их невзрачном костюме несчастные сиротки, мальчик и девочка, приведенные в опеку.

"Мирон", стр. 249. Общество призрения бедных. Швейцар с солдатом взашей гонят нищих и калек с крыльца здания, где помещается это общество.

"Волк и Лисица", стр. 105. Продолжение той же идеи. Богатая барыня из филантропического общества посещает квартиру бедняков. Муж лежит на кровати больной, жена сидит у него в ногах, оба молодые. Удачно нарисована благотворительница, вместо денег на хлеб насущный и на лекарство приносящая хлеб неземной в виде книги под заглавием "Наставление несчастным".

"Медведь в сетях", стр. 184. Городская больница, может быть, внесенная в иллюстрацию опять под влиянием Гоголевского "Ревизора". Но тип главного доктора, застигнутого ревизором врасплох, хорош. Пожилой человек, с брюшком, в мундире, руки по швам и немножко разинул рот, точно школьник пред учителем, который грозит ему расправой.

Этими указаниями я ограничиваю обозрение главнейших сюжетов Крыловской иллюстрации. И достоинства, и недостатки ее содержания вытекают из одного и того же источника - из стремления передать современную действительность Задаваясь этою задачей, художник может метко, интересно и вполне изящно схватить тот или другой случай текущей жизни, но если он расширяет объем своих сюжетов до излишней полноты в изображении современности, тогда он часто рискует быть отсталым, изобразив то, что в текущей жизни уже прошло, что не принадлежит современности и сдано в архив истории. Эта опасность грозит художнику и литератору особенно в такие богатые реформами эпохи, как наша. Прошло только пять лет с тех пор, как была составлена иллюстрация, долженствовавшая приложить современные нравы к житейской морали баснописца, и именно относительно современности эта иллюстрация уже во многом отстала. Она еще пренаивно рисует нам разные ужасы земской полиции, грозит становыми приставами и плачет над безгласными жертвами татарского самосуда, а текущая вперед жизнь уже успела принести нам на своих освежительных волнах мировые учреждения и гласное судопроизводство в окружных судах и далеко отодвинула вдаль все это мракобесие чиновнического крючкотворства. В своих тенденциях на современность живопись нравов разделяет одинаковую судьбу с картинками парижских мод. Неистощим остроумный карикатурист, не пугается этой превратной судьбы и, как парижская модистка, живет вечною переменой, вытесняя одну карикатуру другою, более современною. Но художник, серьезнее понимающий свое назначение, желает своим произведениям большей живучести. Избирая в окружающей его действительности самое типическое, постоянно имея в виду не столько случайную обстановку человека, сколько его психическую натуру, определяемую условиями местными и историческими, он стремится увековечить свою современность, как увековечивали ее даже в портретах Тициан или Рембрандт.

Впрочем, относиться к Крыловской иллюстрации слишком требовательно, в художественном отношении, не должно. Это не более как беглые очерки, какими сопровождается юмористический текст "Искры", "Развлечения" и других обличительных журналов.

Здесь кстати указать на один из лучших рисунков рассматриваемой нами иллюстрации. Это к басне "Лев и Комар", стр. 80. Комар, в виде сатирического журнала с иллюстрацией, метко куснул какого-то важного господина и привел его в такую бешеную ярость, что, глядя на этого баснословного зверя, в военном вицмундире, страшно становится подумать, что наделал бы он, если б имел силу и кровожадность действительного льва.

Такое положение искусства, может быть, понижает степень его внутреннего, безотносительного достоинства, но вместе с тем дает ему громадную выгоду: служить не для тонкого, эстетического наслаждения немногих избранных ценителей, а для более грубого удовольствия, но вместе с тем и для пользы всех и каждого. Было бы бессмысленно сравнивать в художественном отношении Мадонну Рафаэля с "Летучим Листком", украшенным карикатурой лубочного изделия: но едва ли можно отвергать, что для распространения образования в массах народа лубочные изделия оказали более непосредственного влияния, нежели произведения великих художников.

Здесь невольно опять приходит на мысль толкование, данное иллюстрацией басне "Водопад и Ручей" (стр. 256). В толковании Ручья, как заметил я выше, до некоторой степени позволительно видеть скромный намек этой иллюстрации на самое себя. По общедоступности современных сюжетов она действительно имеет право рассчитывать на удовлетворение интересам обширного круга публики. В этом отношении она имеет неоспоримое преимущество пред иллюстрацией Державинскою, которая отличается характером торжественного монумента, и к которой тем более применяется Крыловский Водопад, что она, между прочим, к знаменитой оде того же названия предлагает рисунок водопада, безжизненный, чуждый изучения природы, напыщенный, с театральным героем, сидящим под деревом, оперши голову рукою. (Соч. Держ. I, 457.)

Трудно найти большую противоположность в основных принципах искусства, как в этих двух иллюстрациях, Державинской и Крыловской. Монументальное содержание первой и в самой отделке получило вполне выработанную, пластическую форму. Правда, много в этой форме изысканного и искусственного, но вместе с тем она пленяет зрение замечательным изяществом и артистическою законченностью. Напротив того, стиль "Летучих Листков" (fliegende Blatter), усвоенный иллюстрацией Крыловскою, соответствующий интересам минуты, выражается в форме легкой, набросанной наскоро, спешащей схватить второпях улетучивающуюся минуту современности. В Державинской иллюстрации господствует изящная форма в ущерб содержанию, самому убогому, ничтожному; в Крыловской - разнообразие обильного содержания отвлекает от внешней формы внимание и художника, и его публики.

Впрочем, никоим образом не надобно думать, чтобы в удел новейшего искусства досталось презрение ко внешней форме. Напротив того, никогда прежде не умели так ловко подделываться под стиль художников разных времен, как теперь, а этого невозможно было бы достигнуть без самой тщательной выработки внешней формы во всем разнообразии технических приемов.

Итак, недостаток художественной отделки, невнимание ко внешней форме, особенно заметное в Крыловской иллюстрации, например, во всех заставках или фронтисписах, в заглавии каждой из девяти книг этого издания - вина не современного искусства вообще, а того легкого стиля "Летучих Листков", который иллюстрация себе усвоила.

В заключение надобно сказать об отношении обеих этих иллюстраций к текстам, которые они украшают и объясняют. Крыловская, по самой задаче своей - подводить случаи современной нам жизни под параграфы Крыловской морали - не может служить пособием при изучении текста, возникшего во времена оны, при других обстоятельствах русской жизни. Замеченная выше невыдержанность рисунков в изображении действительности и их очевидная неровность вследствие отсталости некоторых из них отражаются неровностью и невыдержанностью самого стиля. Отсюда неминуемое противоречие стиля иллюстрации со стилем самих басен, противоречие, естественно оказавшееся вследствие того, что разные времена наложили разные, несходные друг с другом отпечатки на текст и на его иллюстрацию. Величавое спокойствие житейской мудрости нашего баснописца, освещаемое добродушною беззаботностью игривого ума, постоянно нарушается тревожною раздражительностью, которая подталкивает обличительный карандаш иллюстратора.

Напротив того, иллюстрация, сопровождающая стихотворения Державина, как мы видели, не только вполне соответствует тексту, но служит ему необходимым объяснением, а с художественной точки зрения, законченною пластичностью формы доводит до последней очевидности понятие о том стиле, которым отличаются эти стихотворения. Сотрудничество между поэтом и его иллюминаторами выразилось полнейшею гармонией иллюстрации с текстом.

1869 г.