pancov-100let-kpk

ное решение: отправить и Цая, и Сян подальше от Пэн Шучжи — в Москву. Цая — одним из делегатов на 6!й расширенный пленум Ис! полкома Коминтерна (ИККИ), который должен был проходить с 17 февраля по 15 марта 1926 г., а Цай — на учебу в Коммунистический университет трудящихся Востока. Было решено, что после пленума Цай останется представлять КПК в Коминтерне и, как и Сян, будет находится в Советском Союзе по меньшей мере год81.

Об адюльтере Сян Цзинъюй тут же стало известно в партии, и это нанесло непоправимый ущерб и ее репутации, и работе КПК среди женщин82. После отъезда Сян в Москву, партийное руководство жен! ским движение почти сошло на нет, а журнал КПК «Фунюй чжоу! бао», редактировавшийся Сян, прекратил существование83.

Сян и Цай прибыли в Москву вместе 25 ноября 1925 г. Но «брач! ный союз, основанный на любви», им так и не удалось восстановить. Сян Цзинъюй сразу с вокзала отправилась в КУТВ, на Страстную площадь, где при зачислении 4 декабря получила псевдоним Надеж! дина, студенческий билет № 2726, подушку, простынь, одеяло, наво! лочку, полотенце, сорочку, нижнее белье и место в общежитии84, а Цай поселился в коминтерновской гостинице Люкс на Тверской ули! це (он тоже получил псевдоним — Чжэнь Юй)85. Вместе с их старым товарищем по совместной работе во Франции Ли Лисанем (русский псевдоним Александр Лапин) Цай и Сян приняли участие в 6!м пле! нуме ИККИ (Цай и Ли — с решающим голосом, а Сян — с совеща! тельным)86, но после этого их пути окончательно разошлись. Цай за! вязал роман с женой Ли Лисаня, красавицей Ли Ичунь (псевдоним Фрумина)87, кстати, бывшей до Ли Лисаня женой Ян Кайчжи, сына знакомого нам Ян Чанцзи, любимого профессора Сян Цзинъюй, Мао Цзэдуна и Цай Хэсэня. (От Цай Хэсэня Ли Чуньи родит двух детей — в 1928 и 1929 гг.). А Сян нашла любовника в КУТВ — какого!то монго! ла. От него она тоже забеременела и 11 ноября 1926 г. сделала аборт88.

Училась она, однако, хорошо. В характеристике, выданной ей, го! ворится: «Очень способна и развита. Разумно и вдумчиво подходит к вопросам. Умеет логически и стройно развивать свои мысли. Очень активна. Критически усваивает материал. Чувствуется политическая активность. Посещаемость не регулярная из!за участия в работе пле! нума ИККИ и нездоровья»89.

Вернулась она на родину в марте 1927 г. Из Гуанчжоу выехала в Ухань, где тогда находился ЦИК КПК, и по дороге остановилась в Чанша, где провела несколько дней в доме мамаши Гэ, навестив сво! их детей. В Ухани она стала работать в отделах пропаганды города

Ханькоу и Уханьского городского совета профсоюзов. Специально женским движением больше не занималась. После приезда в Ухань Цай Хэсэня, она, по слухам, пыталась восстановить с ним отноше! ния, но безрезультатно: Цай был влюблен в Ли Ичунь и бросать ее не собирался90.

На V съезде КПК, проходившем в Учане и Ханькоу в апреле!мае 1927 г., она не присутствовала, ее место и в Центральном комитете и во главе женского отдела заняла жена Цюй Цюбо, одного из самых авторитетных лидеров партии91.

После разрыва Гоминьданом единого фронта 15 июля 1927 г. Сян, в отличие от большинства руководителей партии, не выехала из Уха! ни, где оставаться было крайне опасно, а перешла на нелегальное по! ложение, сменив фамилию и имя на И Ся. Ее уговаривали уехать, но она отвечала: «Трехградье Ухань — важный опорный пункт нашей партии, многие крупные ответственные товарищи уже отдали свои жизни, если я уеду, это будет означать, что наша партия потерпела в Ухани поражение, это будет на руку врагу, я ни в коем случае не могу уехать»92. Она пыталась наладить партийную работу в Ханькоу, редак! тировала коммунистический журнал «Чанцзян» («Янцзы»)93, но 21 марта 1928 г. на территории Французской концессии была аресто! вана колониальной полицией по доносу предателя. На допросе она по!французски заявила тюремщикам: «Вы забыли историю великой Французской революции? Разве вы, французы, не призывали к сво! боде, равенству и братству? Разве вы не ратовали за свободу совести? Почему же вы тогда посягаете на мою веру и свободу?»94

Когда в руководстве партии узнали об аресте Цзинъюй, сам Цай Хэсэнь обратился к их с Сян старому приятелю по членству в общест! ве «Обновление народа», тому самому Сяо Юю, который не хотел ре! формировать Китай, с просьбой помочь вызволить ее. У Сяо были не! формальные отношения с французским консулом. Сяо попытался помочь, но у него ничего не вышло95. Консул действительно хотел спасти Сян, отказавшись передать ее гоминьдановцам, требовавшим экстрадиции. Но гоминьдановцы публично обвинили его в симпати! ях к коммунистам, и он вынужден был подать в отставку. Новый же консул 12 апреля передал Сян китайским властям Ухани96.

В гоминьдановском застенке от нее требовали отречься от комму! нистической партии, выдать адреса и пароли подпольщиков, предать товарищей. Ее мучали, но не смогли ничего добиться. И она умерла несломленная.

* * *

8 марта 1939 г., выступая на торжественном собрании в Яньани, посвященном Женскому дню, Мао Цзэдун, друг юности Сян Цзинъ! юй, провозгласил: «Мы должны учиться у образцовой женщины!вож! дя, павшей смертью героя в период великой революции, у члена ком! мунистической партии Сян Цзинъюй, которая всю жизнь боролась за освобождение женщин, за освобождение трудящихся масс, за дело коммунизма»97. 20 же июля в речи на открытии Яньаньского женско! го университета Чжоу Эньлай, хорошо знавший Сян еще по годам со! вместной работы во Франции, напомнил, что Сян Цзинъюй была первой женщиной, входившей в состав Центрального исполнитель! ного комитета КПК, первым руководителем женского отдела ЦИК. Она «героически пожертвовала жизнью, и мы никогда не забудем ее», — заявил он98.

Память о Сян Цзинъюй до сих пор живет в КНР. В ее родном Сюйпу, в доме, где она родилась и провела детство, работает мемори! альный музей. В 1995 г., по решению отдела пропаганды Хунаньского провинциального комитета КПК, он получил статус патриотического образовательного центра первой степени. На могиле Сян, в городе Ханьяне, на западном склоне холма Гуйшань (Черепаховая гора), воз! вышается красивый памятник из белого мрамора: женщина с гордо поднятой головой сидит на высокой скамье, одетая в традиционный китайский халат, волосы ее развеваются, а глаза устремлены вдаль99. Памятник хорошо передает облик Сян — романтической героини ки! тайской революции, беззаветно отдавшей жизнь за национальное и социальное освобождение китайского народа.

Проблемы Дальнего Востока. 2020. № 3. С. 165—180.

Ван Цзясяна, Шэнь Цзэминя, Чжан Вэньтяня, Уланьфу, У Лянпина, Сунь Ефана, Ма Цзюня, У Сюцюаня, У Липина, Чэнь Шаоюя, а так! же будущих крупных деятелей Гоминьдана — Цзян Цзинго, Дэн Вэ! ньи, Кан Цзэ и Гу Чжэндина2. Юй Сюсун получил псевдоним Рубен Арсентьевич Нариманов и стал студентом лучшей группы — так на! зываемого «кружка переводчиков».

Но вскоре и Юй, и другие студенты, оказались втянуты во фрак! ционную борьбу. История этой борьбы, ареной которой стали как Университет трудящихся Китая им. Сунь Ятсена, так и Коммунисти! ческий университет трудящихся Востока, подробно описана в лите! ратуре3. Поэтому здесь мы остановимся только на самых важных ее моментах.

Крупный, хотя далеко не первый, внутриуниверситетский кон! фликт вспыхнул весной 1927 г. в связи с отставкой ректора универси! тета троцкиста Карла Радека. Главным претендентом на пост ректора являлся его заместитель по хозяйственной части, сталинист Павел Миф, но его в то время не было в Советском Союзе. Вместе со своим любимым студентом и переводчиком Чэнь Шаоюем он с марта 1927 г. находился в командировке в Китае, куда его направили Политбюро ЦК ВКП(б) и ИККИ4. Исполняющим обязанности ректора в отсутст! вии Мифа стал заведующий учебной частью Шалом Иосифович Агол, который начал делать все, чтобы удержаться на этой должности. К со! жалению для него, он не нашел поддержки у секретаря парткома УТК Седникова. Не найдя ничего лучшего, оба администратора начали во! влекать в свои дрязги студентов. В результате студенческий коллектив разделился на две фракции: учебного отдела и парткома. Учебный процесс оказался на грани срыва5.

Юй Сюсун, Дун Исян и Чжоу Давэнь встали во главе фракции, поддерживавшей Агола. Все трое были старыми деятелями КПК и в университете пользовались авторитетом, тем более, что Дун Исян по заданию советского парткома возглавлял партийную работу среди ки! тайских студентов, т. е. фактически являлся их партсекретарем (ни Седников, ни большинство других членов парткома китайским язы! ком не владели)6. Юй, Дун и Чжоу стали усиленно обрабатывать сту! дентов.

Но многие рядовые члены партии отказались признать чье!либо право навязывать им решения. Они сгруппировались вокруг студен! тов Чжан Вэньтяня и Шэнь Цзэминя, бывших сторонниками Мифа7. Поэтому и поддержали Седникова, воспротивившегося подковерным

интригам Агола8. В результате Дун Исяна сняли с должности секрета! ря, а Чжан, Шэнь и их фракция стала развивать наступление9.

К июню 1927 г. эмоции уже настолько возобладали, что обычное общее собрание УТК, посвященное завершению учебного года, пре! вратилось в дикую свару. Столкновения противоборствовавших сто! рон не утихали целых пять дней! В дополнение к двум фракциям поя! вилась еще одна: противников всех дискуссий, так называемая «тре! тья сила». Ее появление окончательно усугубило ситуацию.

В разгар страстей, в конце июля 1927 г., в университет вернулись Миф и Чэнь Шаоюй10. Они немедленно воспользовались ситуацией и, применяя излюбленный всеми диктаторами принцип «разделяй и властвуй», начали устанавливать свою диктатуру. Прежде всего Миф, немедленно утвердившийся в должности ректора, открыто поддержал «третью силу», демагогически заявив о необходимости положить ко! нец дрязгам. Без «третьей силы» свалить фракцию Агола, пользовав! шуюся большим влиянием, было трудно. Завоевав же на свою сторону радетелей порядка, он смог быстро избавиться от основного против! ника. В конце лета Агол был уволен. И вот тут, не желая, очевидно, де! лить плоды победы с фракцией парткома, Миф нанес удар по своему стороннику Седникову. Обескураженного секретаря парткома, обви! ненного в разжигании склок, тоже сняли. Наказали — правда, легко —

иЧжан Вэньтяня, и Шэнь Цзэминя. Скорее всего для того, чтобы не вызывать подозрений у «третьей силы».

Но больше всего досталось Юй Сюсуну, Дун Исяну и Чжоу Давэ! ню. Дело в том, что их особенно ненавидел Чэнь Шаоюй — и даже не только за то, что те поддерживали мифовского врага Агола, а за то, что эти старые члены партии еще в 1926 г. «раскусили» его замысел захватить власть в студенческом коллективе УТК. Уже тогда Юй, Дун

иЧжоу стали ожесточенно сопротивляться попыткам установить в среде студентов «диктатуру Голубева» (русский псевдоним Чэнь Шао! юя). Поэтому в августе 1927 г. Миф удалил всех троих из УТК, рас! чистив тем самым путь Чэню. Под благовидным предлогом их пере! вели в МЛШ. «Чугунов [псевдоним Чжоу Давэня], Нариманов, Ор! линский [Дун Исян] не в состоянии были больше оставаться в КУТКе [то есть в Коммунистическом университете трудящихся Китая — так

УТК будет переименован 17 сентября 1928 г.]», — вспоминал позднее Чэнь Шаоюй11.

Однако для полного захвата власти Чэню нужно было сделать еще немало. Теперь главное заключалось в том, чтобы очернить оставав! шихся в УТК сторонников Юя, Дуна и Чжоу. Только так он мог стать

полновластным вождем студентов, хотя вступил в партию лишь в 1926 г., а до того, с 1925 г., состоял лишь членом ССМК12.

Счастливый случай представился ему в начале 1928 г. в связи с возникновением так называемого дела «Цзянсу!Чжэцзянского земля! чества»13. Сян Чжунфа, член Временного политбюро ЦК КПК и Пре! зидиума ИККИ, Миф, являвшийся в то время не только ректором УТК, но и заместителем заведующего Восточным секретариатом ИККИ, и Чэнь использовали это дело как «разоблачение» возглав! ляемой Дун Исяном, Юй Сюсуном и Чжоу Давэнем подпольной контрреволюционной организации китайских студентов, выходцев из Цзянсу и Чжэцзяна (то, что Чжоу Давэнь был уроженцем Гуйчжоу, их, похоже, не смущало)14.

То, что некая студенческая организация, именующаяся в доку! ментах то «Цзянсу!Чжэцзянское землячество», то «касса взаимопо! мощи», то «Ассоциация солидарности», действительно существовала среди китайских студентов Москвы по крайне мере с 1927 г., не вызы! вает сомнений15. Но, конечно, «контрреволюционной» она не была. Просто некоторые студенты, в том числе Юй Сюсун, Чжоу Давэнь, Дун Исян, поддерживали друг друга материально, общались, дружи! ли, проводили вместе свободное время.

Однако страшный в гневе Сян Чжунфа, прибывший 23 марта 1928 г. на общее партсобрание УТК (по другим данным, расширен! ное заседание бюро ячейки16), обратился к преподавателям и китай! ским студентам со следующими словами: «Чжэцзян!Цзянсуское землячество — это “контрреволюционная организация”. А всех чле! нов внутрипартийных контрреволюционных организаций надо рас! стреливать!» Многие из присутствовавших похолодели. Одна из них, студентка Чэнь Сюлян (русский псевдоним неизвестен), даже спус!

тя более 50 лет признавала, что «эти слова до сих пор звучат» в ее ушах17.

После этого ОГПУ арестовало четырех человек, а партком УТК исключил из партии и комсомола двенадцать студентов университета. Допросили и находившихся в МЛШ Дун Исяна, Юй Сюсуна и Чжоу Давэня. Ректор школы Клавдия Ивановна Кирсанова не была столь агрессивно настроена по отношению к ним, как Миф и Чэнь Шаоюй. При ее покровительстве их даже не арестовали, хотя показания с них сняли.

Разумеется, Юй Сюсун и другие на всех допросах упорно отрица! ли факт существования «кассы взаимопомощи». Вот что писал по!русски по этому поводу в своем заявлении в ИККИ 31 июля

1928 г. Чжоу Давэнь (особенности стиля сохранены): «По этому во! просу я только обращаю внимание товарищей на некоторые момен! ты: самое название “Землячество Чжан!Цзянцев” [Цзянсу!Чжэцзян! ское] (характерно, что его любят употреблять) взято очень произволь! но. Откуда оно взято, стоит выяснить. На основе разговоров о создании “Кассы Взаимопомощи” (по словам многих товарищей, эти разговоры велись публично) и письма, напоминающие “членские взносы”, только можно делать такой вывод — нужно выяснить, про! верить, чтобы было ясно»18.

После VI съезда китайской компартии (июнь!июль 1928 г.) Сян Чжунфа, ставший уже Генеральным секретарем ЦК КПК, перед тем, как вернуться на родину в августе 1928 г., попросил Цюй Цюбо и дру! гих членов образованной 21 июля 1928 г. делегации КПК в ИККИ ре! шить вопрос с «землячеством». Цюй поручил это Чжоу Эньлаю, кото! рый хоть и не входил в состав делегации, но возражать не стал. При! быв в УТК, он пообщался со студентами, провел несколько собраний

ипосле этого заявил Цюй Цюбо, что, с его точки зрения, никакой

«контрреволюционной» земляческой организации в университете нет19. Тогда сам Цюй занялся этим делом, подключив к его разбору и других членов делегации: Дэн Чжунся, Юй Фэя, Чжан Готао и Ван Жофэя. Тщательно проанализировав все материалы, Цюй 15 августа

1928 г. от имени делегации доложил Политбюро ЦК ВКП(б): «Ника! кого контрреволюционного китайского землячества не существует»20.

Стаким выводом, разумеется, ни Чэнь Шаоюй, ни Миф не могли согласиться, тем более что Цюй в письме секретарю ИККИ Отто Куу!

синену в сентябре 1928 г. предложил снять Мифа с поста заместителя заведующего Восточным секретариатом21. После этого Цюй и другие члены делегации КПК в ИККИ тут же попали в разряд врагов Мифа

иЧэнь Шаоюя (те даже стали называть Цюй Цюбо «полутроцки! стом»22 и «правым оппортунистом»23), а «делом» занялись обе кон! трольные комиссии: Интернациональная — Коминтерна и Централь! ная — ВКП(б). Занимались они этим в тесном сотрудничестве с деле! гацией КПК в ИККИ.

В конце концов контрольные комиссии ИККИ и ВКП(б) выне! сли постановление, в котором говорилось, что создание «кассы взаи! мопомощи» было «попыткой организовать материальную помощь среди китайских курсантов военных и других школ СССР и что, по имеющимся у ЦКК данным, эти товарищи других себе задач не стави! ли». ИКК и ЦКК посчитали обвинения в антипартийности, в под! держке третьей партии, в попытках захватить руководство в КПК,

выдвинутые некоторыми коммунистами против студентов, подозре! ваемых в организации этой кассы, необоснованным. Вместе с тем ИКК и ЦКК приняли решение ликвидировать как это землячество, так и ему подобные общества, поскольку «всякая группировка среди китайских товарищей, членов и кандидатов ВКП(б) и ВЛКСМ, гото! вящихся к революционной деятельности в Китае, где ККП [КПК] ра! ботает в условиях необычайно тяжелых, требующих исключительно строгого единства и дисциплины, может осложнить и затруднить борьбу пролетариата... Группировки по землячествам, а не по партий! ному принципу в этих условиях также затрудняют борьбу ККП»24.

Решение было зачитано и обсуждено на общих собраниях студен! тов КУТК и МЛШ, и дальнейшие попытки Чэнь Шаоюя очернить своих врагов были пресечены25. В феврале 1929 г. Чэнь уехал на роди! ну, и на этом дело о «Цзянсу!чжэцзянском землячестве» было, каза! лось, закрыто.

Юй Сюсун и возобновление «Дела о Цзянсу чжэцзянском землячестве»

Но дело вновь всплыло во время партийной «чистки» в Междуна! родной ленинской школе в 1929—1930 гг.

Международная ленинская школа (МЛШ) занимала особое место в системе подготовки в СССР кадров китайской революции. Это было «элитное» учебное заведение, предназначавшееся для обучения среднего и высшего кадрового состава как китайской компартии, так и других иностранных коммунистических партий. Постановление о необходимости организации этой школы было принято в июле 1924 г. на V конгрессе Коминтерна26. Но открылась она лишь 1 октября 1926 г.27 Формально МЛШ действовала при Институте В. И. Ленина, созданном в 1923 г. В 1926—1930 гг. его директором был Николай Иванович Бухарин, а затем вплоть до 1937 г. (с перерывом в 1931— 1932 гг.) — Клавдия Ивановна Кирсанова, член партии с 1904 г., жена Е. И. Ярославского, который с 1928 г. являлся секретарем Централь! ной контрольной комиссии ВКП(б). Первоначально этот вуз плани! ровали разместить в помещении Исполкома Коминтерна, в доме № 16 по Моховой улице, однако затем под классы отдали бывший дворец императрицы Екатерины II по ул. Воровского, дом № 25. Ад! министративное здание и главное общежитие находились на Гоголев! ском бульваре близ Арбата28.

Китайцы обучались в МЛШ в секторе «Ц», которым руководила Минна Яковлевна Райская, член партии с 1918 г., китаевед, кандидат экономический наук. В 1931—1933 гг. одним из ее заместителей был Бу Шици (Евгений Алексеевич Пролетариев), выпускник КУТВ и УТК, бывший в то время членом делегации КПК в ИККИ. С декабря 1933 г. куратором сектора «Ц» от делегации КПК был Кан Шэн, а с января 1937 г. — Чэнь Таньцю (Сюй Цзе).

Юй Сюсун и Чжоу Давэнь преподавали в МЛШ историю ВКП(б), а Дун Исян — политэкономию. Кроме того, все трое стажировались в аппарате Исполкома Коминтерна. Во время стажировки Юй Сюсун, например, написал тезисы на тему «Крестьянское движение в про! винции Чжили»29. Но обстановка и в МЛШ, и в ИККИ, и в целом в Москве, где училось большинство китайских студентов интернацио! нальных школ СССР, в конце 1920!х гг. обострилась до предела. Вот что писал об этом Юй Сюсун: «За последние годы в такой атмосфере среди китайских товарищей в Москве, я, буквально, боялся встретить кого!нибудь из китайских товарищей. Сейчас я, учась в МЛШ, очень редко нахожусь вне школы»30.

Вархиве сохранился интересный документ — список китайских студентов МЛШ, на которых во время «чистки» были собраны ком! прометирующие материалы. Он датирован 3 января 1930 г. и содержит десять фамилий, в том числе Юй Сюсуна, Дун Исяна и Чжоу Давэня,

окоторых вновь говорится, что они являются членами «Цзянсу!чжэ! цзянского землячества»31. Как же все!таки чиновникам!сталинистам хотелось сделать врагов из самых верных своих друзей!

Члены комиссии ИККИ и ИКК, проводившие «чистку», явно стремились теперь связать дело «землячества» с делом китайской сту! денческой троцкистской группы, раскрытой в то время. Но встретили отпор. В своем заявлении в ИКК Юй Сюсун тогда написал: «Катего! рически заявляю еще раз, что никакого отношения к этой организа! ции [«Ассоциации солидарности»] я не имел и даже не знал такую ор! ганизацию, т. к. она абсолютно ложная. Что касается связи с троцки! стской организацией или правыми уклонистами. Это абсолютная клевета!» По мнению Юя, кто!то пытался «облегчить свою серьезную политическую ответственность» в связи с «делом троцкистской орга!

низации в УТК», а потому и обвинил его как организатора несущест! вовавшего «землячества»32.

Витоге Юй Сюсун был объявлен «проверенным», т. е. успешно прошедшим «чистку», и его оставили преподавать в МЛШ33. В этой школе к Юй Сюсуну, похоже, все относились с уважением, о чем сви!