Экзамен зачет учебный год 2023 / 1969 Толстой Ю.К. О правоотношении

ТОЛСТОЙ Ю.К.,

кандидат юридических наук

ЕЩЕ РАЗ О ПРАВООТНОШЕНИИ

Источник информации: Правоведение. 1969. № 1. С. 32-36.

Проблема правоотношения продолжает оставаться в юридической науке одной из центральных. С каждым годом все большее число уче­ных-юристов оказывается вовлеченным в орбиту споров, которые ведутся почти по каждому вопросу, так или иначе связанному с тео­рией правоотношения. Широкая научная дискуссия, несомненно, содей­ствует выявлению разногласий спорящих сторон. И все же приходится признать, что коренные проблемы теории правоотношения до сих пор не могут считаться окончательно решенными. Едва ли не самым сложным среди них остается вопрос о понятии правоотношения, на котором в дальнейшем и будет сосредоточено основное внимание. Рассмотрению подлежит также проблема объекта правоотношения, поскольку она неразрывно связана с понятием правоотношения.

В юридической литературе (как учебной, так и монографической) правоотношение обычно определяют как регулируемое или урегулиро­ванное объективным правом общественное отношение, участники ко­торого выступают как носители субъективных прав и обязанностей. К этому определению настолько привыкли, что всякая его критика воспринималась, чуть ли не как потрясение устоявшихся основ общей теории права. Между тем приведенное выше определение правоотно­шения не свободно от весьма существенных недостатков. Основной из них состоит в том, что оно не позволяет раскрыть механизм воздей­ствия права на общественные отношения. Традиционное определение не дает ответа на вопрос, как возникает правоотношение, для чего оно возникает, а также на вопрос, в каком взаимодействии находится правоотношение с лежащим в его основе фактическим общественным отношением. Более того, формулируя понятие правоотношения как регулируемого правом общественного отношения, мы по существу определяем не само правоотношение, а фактическое общественное отношение, которое лежит в его основе, либо, что еще хуже, исходим из предпосылки, будто фактическое общественное отношение в момент возникновения правоотношения «испарилось», будто никакого общест­венного отношения, кроме правоотношения, больше нет. Если верно, что правоотношение выступает в качестве юридической формы лежа­щего в его основе фактического общественного отношения (а с этим как будто все согласны), то нельзя определять правоотношение как само это фактическое общественное отношение, регулируемое нормами права.

В целях преодоления присущих традиционному определению ко­ренных недостатков в юридической литературе было предложено принципиально иное определение правоотношения. Вот оно: правоот­ношение — это особый вид идеологических общественных отношений, при посредстве которых (через которые) норма права регулирует фактические общественные отношения в их реальной форме¹. Нужно признать, что лишь немногие ученые отнеслись к этому определению сочувственно. Подавляющим большинством представителей общей теории права и отраслевых юридических наук оно было встречено в штыки². Критикуя отстаиваемое нами определение правоотношения, его противники выдвигают обычно следующие аргументы: правоотно­шение возникает как результат воздействия нормы права на фактиче­ские общественные отношения; если же рассматривать правоотноше­ние как посредствующее — между нормой права и фактическим общественным отношением — звено в правовом регулировании, то вы­ходит, что норма права вначале создает правоотношение и лишь через него устремляется на урегулирование фактического общественного отношения. А это, с одной стороны, отрывает правоотношение от его материального субстрата, а с другой — искажает механизм воздейст­вия права на общественные отношения³.

Посмотрим, так ли это на самом деле. Если общественное отно­шение выступает как предмет правового регулирования, то это отно­шение с самого начала возникает в правовой форме. Процесс образо­вания общественного отношения неотделим здесь от процесса прида­ния этому отношению правовой формы. Правоотношение появляется в результате взаимодействия нормы права с общественным отноше­нием, составляющим предмет правового регулирования. Но эта реак­ция происходит в тот же самый момент, когда возникает и само фак­тическое общественное отношение⁴. Неверно было бы считать, будто вначале складывается общественное отношение, а затем в результате воздействия на него нормы права появляется правоотношение. Про­цесс возникновения правоотношения неотделим от процесса образова­ния самого общественного отношения. Это происходит потому, что объективная необходимость того, чтобы поведение людей — участни­ков общественного отношения было юридически урегулировано, или, как иногда говорят, введено в юридические рамки, заложена в самом общественном отношении, составляющем предмет правового регулиро­вания⁵. Все дело в том, что общественное отношение — предмет пра­вового регулирования — возникает в такой «среде», в какой оно иначе как в форме правоотношения появиться не может⁶. Правовая энергия, излучаемая нормой права, охватывает общественное отношение в тот самый момент, когда оно образуется. Правоотношение, с одной сто­роны, возникает благодаря «активности» нормы права, а с другой — «выталкивается» самим общественным отношением благодаря зало­женной в нем потребности в правовом урегулировании. Именно так и происходит рождение поистине «трудного ребенка» — правоотношения.

Но даже если согласиться с тем, будто вначале появляется само общественное отношение и лишь вслед за ним правоотношение, то и тогда взгляд на правоотношение как посредствующее — между нор­мой права и общественным отношением — звено в правовом регули­ровании ни на йоту не оказывается поколебленным. В самом деле, в определении нуждается возникшее правоотношение. Пока правоот­ношение не возникло, определять еще нечего. Но ведь никто не сомне­вается в том, что возникшее правоотношение выступает именно как правовая форма, в которую необходимо облечено общественное отно­шение — предмет правового регулирования. Совершенно очевидно, что норма права не в состоянии регулировать общественное отношение, минуя ту форму, в которую оно облечено. Норма права может регу­лировать это отношение лишь через правоотношение (нельзя воздей­ствовать на содержание, минуя форму, которая имманентна этому содержанию). Таким образом, правоотношение выступает как посред­ствующее звено, через которое норма права регулирует общественное отношение. При таком подходе к правоотношению его роль в меха­низме правового воздействия на общественные отношения может быть четко очерчена. Те требования, которые норма права предъявляет к поведению людей, правоотношение «привязывает» к конкретному общественному отношению с учетом его индивидуальных особенностей.

Как видим, упрек в том, что определение правоотношения как посредствующего — между нормой права и общественным отноше­нием — звена в правовом регулировании не позволяет раскрыть меха­низм воздействия права на общественные отношения, на поверку ока­зывается необоснованным. Не лучше обстоит дело и с другим возражением, которое сводится к следующему: правоотношение пред­ставляет собой единство материального содержания и идеологической формы. В определении правоотношения как урегулированного правом общественного отношения это единство как раз и получает свое выра­жение. Напротив, в определении правоотношения как посредствую­щего звена между нормой права и общественным отношением это единство не выражено. Правоотношение оказывается лишенным своего материального содержания и превращается в чисто идеологическую категорию. Этот упрек также нельзя признать обоснованным.

Верно, конечно, что правоотношение — это правовая форма, в ко­торую облечено лежащее в его основе общественное отношение. Но верно и то, что, выступая в качестве правовой формы общественного отношения, правоотношение как самостоятельное общественное явле­ние обладает присущим ему особым содержанием и специфической формой, закрепляющей это содержание. В определении правоотноше­ния и должны быть зафиксированы те признаки, которые характерны для него как своеобразного общественного явления в сфере идеологи­ческой надстройки. Что же касается указания на обусловленность правоотношения лежащими в его основе отношениями, главным обра­зом экономическими, то оно в определении может и отсутствовать, ибо всякое надстроечное явление обусловлено, в конечном счете, эконо­мическим строем данного общества. Между тем в определении поня­тия должны быть, прежде всего, зафиксированы признаки, свойственные именно данному понятию. Кстати, ссылка на, то, что в традицион­ном определении правоотношения якобы удалось отразить присущее последнему единство материального содержания и правовой формы, покоится на явном заблуждении.

Отражение этого единства, очевидно, усматривают в указании на «регулируемое правом общественное отношение». Но если речь идет об определении именно данного отношения, то традиционное опреде­ление, как мы уже отметили, определением правоотношения вообще считать нельзя. Таким образом, ссылка на регулируемое правом об­щественное отношение как на материальный субстрат правоотношения обращается против самих авторов традиционной трактовки этого понятия.

Определяя правоотношение как посредствующее звено между нормой права и общественным отношением, мы исходим из того, что и норма права, и правоотношение имеют один и тот же объект, каковым является фактическое общественное отношение. Это положение могут оспаривать в принципе лишь те авторы, которые предлагают различать предмет правового регулирования и объект правоотноше­ния. Те же авторы, для которых предмет правового регулирования и объект правоотношения — это одно и то же, лишают себя малейшей возможности выступать против признания объектом правоотношения фактического общественного отношения. Для них пути к отступлению нет, ибо едва ли можно сомневаться в том, что предмет правового регулирования, во всяком случае — это фактические общественные отношения. К сожалению, многие авторы, занимавшиеся правоотно­шением, в этом вопросе непоследовательны. Считая, что предмет пра­вового регулирования и объект правоотношения — это одно и то же и что предметом правового регулирования являются общественные отношения, они, однако, отказываются признать объектом правоотно­шения лежащее в его основе фактическое общественное отношение.

Показательна в этом отношении позиция авторов нового учебника по гражданскому процессу. С одной стороны, они полагают, что объект (предмет) гражданского процессуального права и граждан­ского процессуального правоотношения — категории совпадающие. В противном случае, справедливо отмечают авторы, правоотношение нельзя было бы рассматривать как способ реализации права. Предме­том гражданского процессуального права в учебнике признаются процессуальные отношения. Тем не менее, объектом правоотношения, вопреки декларированному тезису о единстве объекта (предмета) про­цессуального права и процессуального правоотношения, в учебнике признается «то явление, на которое направлена активная сила про­цессуального права, как сила, воздействующая на поведение людей»⁷.

Не менее красноречива в этом вопросе позиция О. С. Иоффе, который, с одной стороны, решительно выступает против той точки зре­ния, что у объективного права и правоотношения разные объекты. Воздействие права на общественные отношения «осуществляется главным образом посредством правоотношений. Но если у объектив­ного права и правоотношения разные объекты, то невозможно понять, каким образом одно из них влияет на общественные отношения по­средством другого»⁸. Итак, объекты у объективного права и правоот­ношения совпадают, причем объективное право воздействует на общественные отношения главным образом посредством правоотношений. Объектом (предметом) объективного права О. С. Иоффе во всех своих работах признает общественные отношения⁹. Казалось бы, из этих посылок неизбежен вывод: объект правоотношения также есть общест­венное отношение, на которое норма права воздействует посредством правоотношения. Однако О. С. Иоффе решительно выступает и против тех авторов, по мнению которых объектом правоотношения является лежащее в его основе фактическое общественное отношение.

Отстаиваемое нами понимание объекта правоотношения встретило в юридической литературе немало возражений. Не все они обладают доказательной одинаковой силой, однако одно из них, на первый взгляд, кажется неотразимым. Речь идет о возражении, первоначально выдвинутом В. К. Райхером и впоследствии воспроизведенном (со ссылками или без таковых) во многих других работах. Суть этого возражения сводится к следующему. Оспаривая тезис, в силу которого норма права может воздействовать на общественные отношения через посредство правоотношений, В. К. Райхер отметил, что связь между правоотношением и общественным отношением показана недостаточно ясно. «С одной стороны, правоотношение рассматривается как „фор­ма" общественного отношения, а это означает, что общественное от­ношение является „содержанием" правоотношения. С другой стороны, то же самое общественное отношение рассматривается как „объект" правоотношения. Отсюда следует, что при сохранении в теории право­отношения обоих понятий („содержания" и „объекта") объектом пра­воотношения является его же собственное содержание. При сохране­нии же только одного из этих понятий и отказе от другого правоотно­шение оказывается либо бессодержательным, либо безобъектным»¹⁰. Кажется, что этим возражением нанесен смертельный удар теории, признающей объектом правоотношения лежащее в его основе факти­ческое общественное отношение. Полагаем, однако, что это не так. Прежде всего, нужно вспомнить, что о правоотношении можно гово­рить, во-первых, как о форме лежащего в его основе общественного отношения, а во-вторых, как о самостоятельном общественном явлении со своим содержанием и своей формой, присущей именно этому со­держанию. Совершенно очевидно, что, признавая общественное отно­шение объектом правоотношения, мы рассматриваем правоотношение именно в этом последнем качестве.

Трудности, о которых говорил В. К. Райхер, действительно возни­кают, но лишь тогда, когда мы рассматриваем правоотношение только в качестве формы общественного отношения, лежащего в его основе. Но если мы подходим к правоотношению как к самостоятель­ному общественному явлению со своим содержанием и своей формой, закрепляющей это содержание, эти трудности оказываются снятыми.

Таким образом, понимание правоотношения как специфического явления в сфере надстройки открывает путь к признанию объектом правоотношения лежащего в его основе фактического общественного отношения.

1 Это определение первоначально было предложено нами в статье «Проблема обеспечения субъективных гражданских прав» (см.: «Вестник ЛГУ», 1952, № 3, стр. 118 – 125) и развито в других работах, прежде всего в монографии «К теории право­отношения» (Изд. ЛГУ, 1959), в которой дана развернутая критика традиционного определения правоотношения.

2 См., например: На философском семинаре юридического факультета Ленин­градского университета (изложение доклада Ю.К. Толстого «О философских пробле­мах общей теории правоотношения» и прений по докладу). «Правоведение», 1958, № 2, стр. 157 – 161.

3 С наибольшей четкостью эти возражения сформулированы в монографии О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородского «Вопросы теории права» (М., Госюриздат, 1961, стр. 178 – 183).

4 В дальнейшем, говоря об общественном отношении, мы будем иметь в виду ле­жащее в основе правоотношения фактическое общественное отношение.

5 Точнее было бы сказать, что потребность в правовом урегулировании (в широ­ком смысле) заложена уже в лежащих в основе возникновения правоотношения пред­посылках, которые облекаются в юридическую форму.

6 Это положение полностью применимо и к таким общественным отношениям, которые в тех или иных конкретно-исторических условиях могут существовать и вне правовой формы.

7 См.: Гражданский процесс. Учебник для юридических институтов и факультетов. М., Изд. «Юридическая литература», 1968, стр. 3 – 5, 59 – 60.

8 См.: О. С. Иоффе. Советское гражданское право. Курс лекций, ч. III. Изд. ЛГУ, 1965, стр. 196 – 197.

9 См., например: О. С. Иоффе. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Изд. ЛГУ, 1949, стр. 85.

10 См.: «Правоведение», 1958, № 2, стр. 159.

4