Западная социология XIX-XX вв. от классики до постклассической науки
.pdfности, что в организации поведенческих актов всегда доминирует какая-ли бо одна идея — «центральная», которая и связывает отдельные операции в некоторую целостность, причем эта центральная идея непременно коррек тируется конкретными обстоятельствами, местом и временем. Дальнейшие исследования и эксперименты также показали, что человеческое поведение строится всегда на основе знания. Именно оно детерминирует избиратель ное отношение субъекта к действительности (принцип селективной пред ставленности информации Д. Фрея). Поведение, одним словом, всегда име ет не только и не просто субъективный, но прежде всего социальный смысл.
В разработку ценностной (аксиологической) концепции социально го поведения заметный вклад внесли известные американские исследовате ли Г Олпорт и П. Вернон, которые на основе концепции современного не мецкого философа Э. Шпрангера о шести «идеальных типах» человеческой индивидуальности — экономическом («человек хозяйства»), теоретическом («человек науки»), эстетическом («человек искусства»), социальном («че ловек любви и самоотдачи»), политическом («человек власти») и религиоз ном ( «человек религиозно-настроенный») — проследили характер поведе ния в зависимости от шести соответствующих социальных ценностей: мате риальных благ, научных знаний, художественного творчества, альтруизма, власти, религиозной веры. Другой современный американский исследова тель К. Моррис в зависимости от отношения к ценностям выделил и проана лизировал следующие типы (формы) поведения: социальное ограничение и самоконтроль (1), удовольствие и прогресс в поведении (2), лишение и са модостаточность (3), восприимчивость и интерес (4), потворство себе и чув ственное удовольствие (5).
Такой подход вызвал необходимость разделения всех ценностей, опре деляющих человеческое поведение, на терминальные (к ним относятся цен ности, касающиеся общего направления поведения: свобода, жизненные удобства, равенство, внутренняя гармония, чувственная любовь, мудрость
ипр.) и инструментальные (приобретающие характер ценностей способы поведения: честолюбие, покорность, дружественность, хитрость и пр.), что
ибыло сделано М. Рокичем и другими авторами ( Дж. Вэр, Дж. Ян, Р. Лау, К. Харман). Они показали, что между терминальными и инструментальны ми ценностями в конкретных жизненных ситуациях может быть сложная динамика, вплоть до конфликта, это — во-первых, а во-вторых, эта динами ка определяется культурой и социальной обстановкой. Так, например, в экс перименте, который проводился с канадскими студентами, терминальные ценности по их значимости в поведении выстроились в такой ряд: на первом месте — удовольствие, на втором месте — чувственная любовь, на третьем месте — счастье и далее по порядку — национальная безопасность, само уважение, внутренняя гармония, семейная безопасность, удобная жизнь,
интересная жизнь, равенство, смысл совершения, истинная дружба, спасе ние души, мудрость, мир в мире, общественное признание, красота мира, свобода.
В начале 80-х годов XX столетия датскими учеными было проведено гран диозное исследование, охватившее 116 тыс. человек в сорока различных странах с целью определения национальных ценностей и их роли в челове ческом поведении. Статистическими методами были выделены четыре из мерения, по которым стало возможно сравнивать национальные ценности: 1) допустимая степень контроля, 2) избегание неопределенности, 3) инди видуализм—коллективизм, 4) маскулинность—феминность.
Вот некоторые результаты, на которых мы можем кратко остановиться. Допустимая степень контроля — это различия в представлениях о том,
насколько люди могут контролировать поведение друг друга. Исследования показали, что в таких странах, как Мексика, Индия, основная масса населе ния положительно относится к автократическим лидерам и соответственно строится вся система воспитания подрастающего поколения: ведущей ценно стью выступает послушание. Напротив, в странах с низким показателем по этой шкале — США, Канада — дети воспитываются независимыми и отли чаются, соответственно, независимым поведением, управляющие обнару живают склонность советоваться с управляемыми, в государственной сис теме управления преобладают демократические тенденции.
Избегание неопределенности — легко появляющееся чувство угрозы в двойственных, неясных для субъекта ситуациях, вызывающее стремление скрыться, уйти, замкнуться и т. п. В странах и культурах, где избегание не определенности представляет собой ценность (как показали исследования, к таковым относится, в частности, Греция), много внимания в поведении уде ляется обеспечению безопасности; люди в большинстве не склонны к рис ку, испытывают тягу к религиозной вере.
Индивидуализм—коллективизм — показатель предпочтений: в первом случае — личностных, во втором случае — групповых (общественных). Со гласно исследованиям, в таких странах, как Австрия, США, Канада, доста точно высокий уровнень индивидуализма и, соответственно, в поведении основной массы населения значительное место занимают инициатива, за щита собственных интересов, поощрение личных достижений. В странах с развитой коллективистской культурой — Гонконг, Сингапур, Перу, Вене суэла, Чили — индивид менее мобилен, его поведение находится в сильной зависимости от групповых решений.
Маскулинность—феминность — показатель (фигуральный) поведения, ориентированного на успех. Общества, ориентированные на успех (бизнес, деньги и пр.), имеют более строгую дифференциацию социальных ролей, отличаются жесткой конкуренцией и т. д. Как свидетельствуют исследова
ния, к высокомаскулинной культуре относится Япония. На противополож ном полюсе — Швеция.
Социальный статус и социальная роль (добровольно принятая или навя занная обстоятельствами), как показали проводившиеся исследования, су щественно влияют на человеческое поведение. В разработку статусно-ро левой концепции социального поведения вклад, получивший мировую из вестность, внес американский ученый Ф. ЗИМБАРДО. На факультете пси хологии Стэнфордского университета он проделал следующий эксперимент.
Студенты случайным образом (в ход пустили монетку) были разделены на «тюремщиков» и «заключенных». После соответствующего инструктажа первых переодели в униформу, выдали дубинки, свистки. Вторых одели в робы и всех поместили в «тюрьму». Спустя несколько дней студенты так вжились в свои роли, что начали чувствовать себя: одни — настоящими тю ремщиками, презирающими и ненавидящими «заключенных», жестокими, грубыми, без всякой необходимости вмешивающимися в жизнь своих подо печных, другие — настоящими заключенными, озлобленными против «тю ремщиков», считающими себя вправе при первой возможности чинить гадо сти, устраивать саботаж, ругаться и сквернословить. Взаимное озлобление достигло такого накала, что руководитель эксперимента Зимбардо вынуж ден был его прекратить, опасаясь опасных последствий1.
Под коммуникативным поведением обычно подразумевают поведе ние субъектов в процессах коммуникации. Наряду с психическим, семанти ческим и другими аспектами коммуникативное поведение имеет ярко выра женный социальный и культурный аспекты. Нас, естественно, интересует в данном случае социальные закономерности, которые, однако, тесно связа ны с другими, прежде всего психическими закономерностями и механизма ми человеческого поведения.
В последние годы в социальной этологии утвердились два общих подхо да — диспозиционный и ситуационный. В числе тех, кто первым приступил к разработке диспозиционной концепции поведения, стоит Г ОЛПОРТ (1897-1967). Сознавая ограниченность бихевиоризма, он рассматривал по ведение как процесс реализации и самоактуализации личности. Важно от метить, что в целом для Олпорта характерно выделение социальных момен тов человеческого поведения. Это видно, в частности, на знаменитом при мере с вымышленным «мистером Маккарли», личностной особенностью —
1Не менее интересный факт влияния социальной роли на человеческое поведение зафиксировал известный кинорежиссер Питер Брук. В своих воспоминаниях о рабо те над фильмом по роману У Голдинга «Повелитель мух» он отмечает, что у многих мальчишек-исполнителей отношения, которые предписывались сценарием, пере шли пределы съемочной площадки.
по Олпорту, чертой — которого является боязнь коммунизма. Эта, глубоко социальная черта, которая, заметим, свойственна далеко не единичным пред ставителям человеческого рода, актуализируется (приводится в действие) весьма разными и просто далекими друг от друга феноменами обществен ной жизни. Для мистера Маккарли «коммунисты» — все русские и евреи, чернокожие и вообще иммигранты, интеллектуалы и либералы, борцы за мири деятели ООН, книги Маркса и преподаватели колледжей и т. д. Всюду мистер Маккарли склонен видеть, как принято было говорить, «руку Моск вы». И эта личностная черта, формирующаяся, как пишет Олпорт, на осо знании сходства, инициирует относительно стабильные, устойчивые, ти пичные формы поведения. По любому подходящему поводу (книги Маркса, иммигранты и т. д.) мистер Маккарли выступает в поддержку ядерной вой ны против стран коммунистического лагеря, голосует за политических ли деров правой ориентации, экстремистов, присоединяется к движению ку- клукс-клан, критикует деятельность ООН, выступает против инакомысля щих, обращается с письменными протестами в газеты, государственные уч реждения и т. д. Налицо целый набор поведенческих диспозиций, которые ученый подразделил на три типа: кардинальные, центральные и вторичные.
Кардинальные диспозиции определяют поведение личности, как гово рят, полностью «захватывая» ее. Олпорт полагал, что очень немногим свой ственны кардинальные диспозиции. Среди таких личностей ученый .назы вал Жанну д’Арк, Макиавелли, Альберта Швейцера, французского солдата Н. Шовена — поклонника завоевательской политики Наполеона (с этим именем связано понятие «шовинист»), из вымышленных представителей этой группы личностей Олпорт называет Дон-Жуана.
Центральные диспозиции наиболее явственно выступают в коммуника тивном поведении и в наибольшей степени характеризуют человеческое по ведение. Олпорт считал, что таких диспозиций в поведении индивидов не много: от пяти до десяти. По признанию известного английского писателя Герберта Уэллса, им руководили всегда два стремления: к упорядочению мирового сообщества и к женскому полу.
Вторичные диспозиции не обнаруживаются явно. Как считал Олпорт, что бы обнаружить вторичные диспозиции, необходимо очень хорошо знать че ловека. Хорошо знакомой из жизни вторичной диспозицией является то или иное предпочтение в еде.
Из сказанного видно, что диспозиции поведения занимают важное место
всоциальной, политической, нравственной и бытовой регуляции человече ских взаимоотношений. Исследования Ф. Пауэра, Э. Хиггинса, Л. Кольберга и многие другие выявили глубокую связь диспозиций с моральным созна нием, общим развитием личности и стилем межличностного поведения,
вчастности, эгоистической или альтруистической ориентацией.
Ситуационная концепция поведения известным образом противостоит диспозиционной. Ее разработчики У. МИШЕЛЬ, Р. КОЗИЕР, Т. РАБЛ идр. считают, что поведение нельзя жестко связывать с личностными чертами, оно в не меньшей степени зависит от социальных условий, наличной обста новки. Эксперименты, проделанные С. Милграмом, А. Бассом и др., показа ли, что элементы жестокости, враждебности в коммуникативном поведе нии вызываются ситуациями: 1) необходимости подчинения внешнему дав лению и так называемой «диффузии ответственности» (перенесения ответ ственности за собственные поступки на других лиц); 2) подстрекательства; 3) возникновения и действия факторов, вызывающих фрустрацию; 4) про вокации; 5) «эффекта заражения», контагиоза — в частности, при агрессив ных вспышках и т. д. Широко известны, например, случаи, когда в условиях экономических трудностей, социальных коллизий возникает феномен «сме щенной агрессии» и люди переадресуют свою злость, недовольство на объ ект, обычно называемый «козлом отпущения». Мишенями для таких чувств могут быть этнические меньшинства, политические партии и лидеры, куль турные символы и т. д.
Коммуникативное поведение обычно приобретает либо форму сотрудни чества, либо форму конфликта. О некоторых (в рамках имеющихся возмож ностей) закономерностях конфликтного поведения, внутри- и межгруппо вого, мы уже говорили. Добавим здесь лишь то, что, согласно проведенным исследованиям, в числе социальных причин конфликтного поведения на од ном из первых мест стоят государственные (политические) узкокорыстные интересы и человеческий эгоизм. Современный американский ученый Г. Хардин рассмотрел и описал феномен, вошедший в историю науки под на званием «трагедия общинных выгонов». Она неизбежно развивается в ре зультате нарушения условий договора, правил игры и т. п. хотя бы одним из участников. Схематично все обстоит следующим образом. 100 фермеров па сут 100 своих коров на общинном пастбище, которое вполне допускает та кое количество пользователей. Но вот один из них нарушает условия. Он рассуждает так: «Если я пущу на выгон вторую корову, я удвою свою выго ду, а излишнего выпаса будет всего лишь 1%». Рассудив таким образом, фермер добавляет к своей одной корове вторую. И так начинает поступать каждый. «Каков неизбежный результат?» — ставит вопрос исследователь. И отвечает: «Трагедия общинных выгонов — утоптанная площадка без еди ной травинки».
Сотрудничество в процессах социальной коммуникации проявляется (так же как и конфликты) в весьма многообразных формах. Установлено, в частности, что обычно к сотрудничеству тяготеют субъекты с «высоким мотивом достижения, так как они ждут того же от партнеров». Далее, со трудничество, как правило, четко выражено при низком уровне состояний
страха и корысти (исследования П. Ван Ланге, У Лайбренда и Д. Кульма на). В современной западной социологии и социальной психологии укоре нилось понятие «помогающего поведения», в которое вкладывается смысл бескорыстия, деятельности исключительно «ради блага других» (работы Дж. Дарли, Т. Шюльца, Б. Латана и др.).
Интересные варианты коммуникативного поведения предлагают Р. ХАР РЕ и Г ТЭДЖФЕЛ, которые можно объединить понятием «этогеники». По следняя исходит из посылки, согласно которой цель каждого человека обес печить себе «место в мире». Однако для этого требуется «читать текст», т. е. успешно для себя интерпретировать социальное окружение (социальные про цессы, явления, понимать людей и их действия и т. д.). И тут важную роль играет дискурс — обсуждение, обговаривание социальных событий, жиз ненных эпизодов, «превратностей судьбы» и т. д. с близкими, друзьями, ав торитетными специалистами. А стало быть, жизненно важное значение об ретает компетентность индивида. Как рассуждает Тэджфел, современное общество — крайне нестабильно, и в такой обстановке «социальной измен чивости» становится проблемой выбор тактики поведения, а это, в свою оче редь, связано с пониманием социальной ситуации и в целом характера об щественных отношений и даже глобально всего общества, в котором живет индивид.
Основоположником фигурационной социологии является Н. ЭЛИ АС (1897-1990). В своих трудах «О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования» (рус. пер.: М.; СПб., 2001), «При дворное общество», «Что такое социология?» он, исходя из идей интеракционизма, строит оригинальную теорию происхождения цивилизации. Согласно этой теории, цивилизованное (современное) общество развивает ся благодаря «пацификации» — появлению и утверждению норм человече ского поведения — «манер», регулирующих не только телесные функции (еда, питье, дефекация, мочеиспускание и пр.), но и эмоциональные состоя ния. Иначе говоря, в цивилизованном обществе преобразуется вся структу ра аффектов индивида, переосмысливаются и изменяются оценки того, что обычно называется «нормальным поведением», «привычками». Как реально осуществлялся этот процесс, Элиас обстоятельно прослеживает на преце денте превращения «рыцаря» в «придворного». И если первый отличается необузданным характером, импульсивной реактивностью, то исторически сменяющий его новый тип аристократа таков: придворный прежде всего должен уметь подавлять импульсы, управлять своими аффектами. Все по следующее развитие цивилизации связано с новыми моделями поведения, в основе которых лежит рациональный расчет, самоконтроль. Соответст венно, изменяются и функции государства, которое олицетворяет особый институт социального контроля над человеческим поведением, начиная
с трансформации «кодексов чести» — в рыцарской среде в последующие «придворные церемониалы» и «ритуалы» — в окружении короля, папы и т. д.
Фигурации — это образы социального взаимодействия людей. Все соци альные объединения (группы, общины и т. д.) скоррелированы с фигурация ми. Индивиды ведут себя в обществе строго в соответствии с требованиями спонтанно («внепланово») сложившихся фигураций, что выражается в «ма нерах поведения». Фигурации складываются в конфигурации — «цепочки фигураций», или, по терминологии Элиаса, «облики», по которым мы и судим об обществе. Ученый отвергает модель homo clausus — «закрытого индиви дуума». Согласно его рассуждениям, только «подвижные образы взаимоза висимых людей» дают истинное представление о социальном устройстве — государства, города, семьи и пр. Задача социологической науки и заключа ется, по мнению ученого, в изучении исторически складывающихся фигура ций человеческого поведения, в связи с чем необходимо развивать «фигурационный анализ».
Следом за самим основоположником фигурационной социологии, проде лавшим интересные аналитические исследования «манер поведения» фран цузской аристократии, пошли в своей научной деятельности Гоудсблом, Дан нинг, Шиард и другие сторонники официально признанной «школы Элиаса».
О науке, изучающей нормы социального поведения, — деонтологии — один из первых заговорил И. Бентам, двухтомный труд которого, опублико ванный в 1834 году, так и назывался: «Деонтология, или Наука о морали». Однако как таковая эта дисциплина в западной социологии оставалась про должительное время недостаточно разработанной (на что были свои причи ны). И только в середине XX столетия главным образом в связи с работами Т. Парсонса и Р. Мертона к ней начинает пробуждаться особый интерес. В частности, Т. Парсонс дает такое определение: «Норма — это вербальное описание конкретного хода действия, который, таким образом, рассматри вается как желательный, в сочетании с предписанием согласовывать бу дущее действие с этим образцом»1. Согласно его общему учению в рамках структурного функционализма, социальные нормы служат средством ста билизации, обеспечения устойчивости социальных систем.
Другой известный американский ученый, Т. ШИБУТАНИ (г. р. 1920), рассматривая место и роль социальных норм в человеческом поведении, указывает на то, что нормы, представляющие собой «шаблоны действий», «модели поведения», обеспечивают согласованность, скоординированность, согласие совместной жизни членов общества. Нормы — это не просто спо собы действий, это подобающие способы, подчеркивает Шибутани, имея
ввиду их предписательный (прескриптивный) характер. 1Parsons Т The Structure of Social Action. N. Y., 1937. P. 75
Различая нормы-конвенции (конвенциональные нормы) и нормы-пред писания (санкционированные нормы, или нормы-санкции), Шибутани дает следующее разъяснение. Конвенциональные нормы — это неписанные пра вила, они естественно складываются и регулируют поведение незаметно, автоматически, предполагая добровольное исполнение обязанностей. Кон венциональные нормы порождены самой культурой и выступают ее имма нентным элементом (привычками). Санкционированные нормы основаны на механизме принуждения, при этом социальные санкции могут быть как позитивными, связанными с поощрением, наградами и т. д., так и негатив ными, ведущими к тому или иному наказанию. Отсюда видно, что регуля тивная функция социальных норм предполагает социальный контроль и ин дивидуальный самоконтроль поведения.
Согласно Парсонсу, существуют три типа социального контроля: «изо ляция» (искусственное, часто насильное отделение девианта от общества), «обособление» (парциальное, частичное, временное отделение девианта от общества, ограничение контактов с обеих сторон), «реабилитация» (исправ ление, коррекция девиантного поведения, ведущие к возвращению к нор мальной жизни). Социальный контроль может быть формальным и нефор мальным. Формальный контроль в обществе непременно институциализирован — его осуществляют специально для этого созданные организации и учреждения: суды, полиция и т. д. Неформальный контроль за поведением индивидов тесно связан с общественной моралью. П. Кросби выделяет че тыре основных вида неформального контроля:
1)социальные вознаграждения (улыбка, одобрительные кивки, аплодис менты и пр.);
2)наказание (недовольный взгляд, критическое замечение, угроза физиче ской расправы и пр.);
3)убеждение (соответствующее воспитание, апелляция к «разумности» и пр.);
4)переоценка норм поведения (гендерные роли, научные открытия в об ласти гигиены и пр.).
Появление теорий отклоняющегося, или девиантного, поведения, обоб щенно составляющих девиантологию, в западной социологии обычно свя зывают с именами Ж. Кетле, Э. Дюркгейма, Р. Мертона, Т. Парсонса и др. Поскольку о понятии аномии у Э. Дюркгейма уже шла речь, остановимся здесь несколько подробнее на теории аномии, разработанной Р. Мертоном. Согласно этой теории, причиной девиантного поведения является рассогла сование культурных целей и средств (способов) их достижения. И если «конформизм» как тип поведения, когда общественные (культурные) цели и средства их достижения не противоречат друг другу, не подпадает под опре деление девиантности, то каждый из других типов поведения — «иннова
ция», «ритуализм», «ретризм», «бунт» — по Мертону, представляют собой отклонение.
«Инновация» предполагает согласие с одобряемыми данной культурой целями, но отрицает предлагаемые культурной системой способы их дости жения. Инноватор с легкостью использует средства, скажем, достижения богатства, хотя они противоречат законам как нравственным, так и юриди ческим. Примеры инновации: шантаж, рэкет, хищение денег и т. д.
«Ритуализм» связан с отрицанием целей, одобряемых данной культурой, но вместе с тем означает согласие со средствами их достижения. Примеры ритуализма: примерный бюрократ, не осознающий назначения своей дея тельности (все делается ради «буквы закона»).
«Ретризм» означает бегство от действительности. Ретрист в равной мере отвергает и цели, и средства их достижения, принятые вданной культурной системе. Примеры такого поведения: алкоголизм, наркомания, бродяжни чество и пр.
«Бунт» — тип поведения, связанный с новыми целями и новыми средст вами их достижения. Классическим примером такого поведения служит революционость (в политике, искусстве и т. д.).
В более позднее время вопрос одевиантологии как самостоятельной со циологической дисциплине поставили американские ученые Г Беккер, Дж. Тейлор, П. Уолтон, Дж. Юнг, А. Су и др., а также британские социоло ги, образовавшие так называемую «Национальную конференцию по девиа ции» (А. Коэн идр.). Вчастности, Г. БЕККЕР (г. р. 1928) в своей работе «Аут сайдеры: исследования в социологии девиации», вышедшей в свет в 1963 го ду, проводит мысль, что отклоняющееся поведение обусловлено не столько личными качествами девианта, сколько особым характером группового взаимодействия.
Ряд исследователей настойчиво проводят мысль о существовании осо бой — делинквентной (преступной) — субкультуры. Р. Клауворд и Л. Охлин выделяют три типа такой культуры: «криминальный» (грабеж, изнаси лование, воровство и пр.), «конфликтный» (противоправные и аморальные средства достижения целей), «отступающий» (алкоголизм, потребение нар котиков и пр.).
Вышедшая в 1949 году книга известного американского социолога Э. САТЕРЛЕНДА «Преступления белых воротничков» открыла новую стра ницу в исследовании преступного мира. Согласно последовавшим целой се рией исследованиям, значительный удельный вес в общей криминальной обстановке занимают преступления, совершаемые субъектами «высокого социального статуса». К таким преступлениям относятся, в частности, мо шенничество, введение в заблуждение, нарушения прав личности, сокры тие доходов, неуплата налогов и т. д.
Впоследнее время девиантология получила развитие в новом ракурсе —
втеории ярлыков, или стигматизации. Ее авторы считают, что отклонение не внутренне присущее человеческому поведению качество, получающее соответствующую социальную оценку и обозначение, а следствие социаль ного соотнесения этого поведения с существующими нормами и правилами и применения определенных социальных санкций, в связи с которыми субъ ект и получает «ярлык» (с греч. стигма — клеймо, пятно) «девианта» или «делинквента».
Враспространении теории стигмы важную роль сыграли исследования вышеупомянутого американского ученого Э. Сатерленда и тоже американ ца — Т. СЕЛЛИНА (одна из его работ — «Социологический подход к изуче нию причин преступности» опубликована в нашей стране в книге «Социоло гия преступности». М., 1966). Развивая идеи этих авторов, целый ряд уче ных проводит мысль о тотальной криминализации всего современного общества. Соответственно, то, что отличает в таких условиях преступное поведение от непреступного, — весьма условно и связано главным образом
спроцессом стигматизации, т. е. навешиванием соответствующих ярлыков «преступник», «девиант» и т. д. одним, в отличие от других, коварством и хитростью избегающих этого социального обозначения. Показательно, что один из авторитетных исследователей девиантного поведения американ ский социолог Э. ЛЕМЕРТ в своей книге «Социальная патология», опубли кованной еще ранее, в 1951 году, рассматривая этапы криминализации лич ности, в их числе называет осуждение, влекущее за собой стигматизацию. Вот как выглядит, по Лемерту, весь процесс развития индивидуальной деви антности:
—первое нарушение правил поведения;
—интеракция окружающего общества в форме негативных оценок;
—последующие случаи правонарушений, вызванные обидой на общество, укрепление враждебного отношения к окружению;
—осуждение и связанная с этим стигматизация;
—закрепление на преступном поведении, вхождение в роль преступника.
Многие авторы теории стигматизации склонны винить в преступности не столько личность, сколько само общество, которое как бы «приговарива ет» человека, навешивая на него соотвествующий ярлык, чем окончательно отторгает девианта от себя, не имея на то морального права, поскольку само по себе является «преступным». В целом процесс криминальной стигмати зации этими авторами характеризуется как «драматизация зла» (эта форму ла принадлежит Ф. Танненбауму).
Последняя четверть ушедшего столетия ознаменовалась, помимо проче го, появлением концепций социального поведения, получивших названия, как уже отмечалось выше, одна — репертуарной, другая — режимной.