konstantinova_la_stilistika_i_literaturnoe_redaktirovanie_ku

слово называет что-то прямо (не через образ), оно имеет прямое значение, например: змея - «пресмыкающееся»; если же слово называет предмет, признак, действие через образ, то оно имеет переносное значение, например: змея - «коварный человек».

Слово, употребленное в прямом значении, выполняет сугубо номинативную функцию, т.е. служит целям наименования тех или иных явлений действительности. Например, слово поле в своих прямых значениях может называть: 1) зону военных действий (поле боя); 2) участок тела, на котором производится операция (операционное поле); 3) пространство, в котором обнаруживается действие каких-либо сил (магнитное поле, поле тяготения); 4) участок местности, где поставлены мины (минное поле), и т.п.

Слово, употребленное в переносном значении, помимо номинативной функции, содержит еще эмоциональную оценку обозначаемого явления, привносит оттенок торжественности, приподнятости или, напротив, неодобрения, пренебрежения, иронии и др. Так, слово поле, употребленное в переносном значении, наряду с обозначением области деятельности человека, выражает еще оттенок некоторой приподнятости, торжественности, выступает как синоним слова поприще (соревноваться на поле красноречия).

Развитие нескольких значений в слове часто происходит в результате переноса наименований с одних предметов и их признаков на другие. В зависимости от характера и особенностей этих признаков, в зависимости от различных оснований для переноса наименования с одного предмета на другой можно говорить о нескольких способах такого рода переноса, а именно: о языковой метафоре, метонимии и синекдохе.

М е т а ф о р и ч е с к и м является такой перенос наименования, который осуществляется на основе сходства между обозначаемыми предметами. Причем сознание человека может отмечать сходство предметов не только по внешним признакам, но и по более глубоким, скрытым, внутренним. Например, слово

молния имеет несколько значений: 1) «разряд атмосферного электричества в воздухе»; 2) «срочная телеграмма»; 3) «экстренно, не систематически выпускаемая газета»; 4) «быстро задергивающаяся застежка». Совершенно различные предметы имеют одно и то же наименование, так как человек заметил их общий внутренний признак, а именно быстроту совершения действия.

В некоторых случаях между предметами нет сходства ни по внешним, ни по внутренним качествам, и тем не менее они также названы одинаково. Аудиторией называют и помещение для учебных занятий (Аудитория была полна), и группу слушателей, находящихся внутри такой комнаты (Аудитория была простужена, она кашляла, чихала). Такой перенос наименования получил название м е т о н и м и и. При этом виде переноса сопоставляемые предметы являются как бы смежными, тесно связанными друг с другом.

И наконец, третий тип переноса наименований с одного предмета на другой, а именно с и н е к д о х а, представляет собой обозначение одного предмета по наименованию части другого предмета. Так, слова рука, лицо, рот, голова в прямом своем значении служат названиями частей тела: пожать руку,

18

загорелое лицо, большой рот, наклонить голову. Но каждое из этих слов может выступить в значении «человек», т. е. в значении «целого» другого предмета: 1)

Его фамилия занесена в почетный список лиц, закончивших институт с отличием; 2) Это отчаянная голова, и у него рука в министерстве.

Языковые метафоры, синекдохи и метонимии нужно отличать от индивидуально-авторских, проявляющихся лишь в определенном художественном произведении. Метафоры и другие способы переноса наименований с одного предмета на другой, которые имеют место в общенародном языке, используются всеми носителями его одинаково, потому что они закреплены в смысловой структуре многозначных слов, свойственных лексической системе современного русского языка.

Омонимы, паронимы Между словами, образующими словарный состав языка, обнаруживаются

определенные отношения как по характеру выражаемых ими значений, так и по их фонетическому оформлению, т.е. по сходству их звукового состава. В словарном составе русского языка наблюдается три типа системных отношений

а н т о н и м и ч е с к и е (по противопоставленности выражаемых значений). Наличие этих отношений позволяет говорить об определенной организации слов в словарном составе, о существовании лексической системы языка. Сущность явлений омонимии, синонимии и антонимии состоит в следующем: при омонимии имеет место тождество (т.е. совпадение) звучания при различии значения слов, при синонимии - тождество или сходство значения при полном различии звучания (т.е. звукового состава), при антонимии -

противоположное значение при различии звучания слов.

Эти отношения между словами в лексической системе языка можно представить в виде таблицы.

Омонимы - это слова, совпадающие по фонетическому оформлению, но различающиеся по значению (термин образован в результате соединения двух греческих слов: homos - «одинаковый» и onoma - «имя», т.е. в буквальном смысле «одинаковые слова»).

Примерами омонимов могут служить такие слова, как выдержка1 - «стойкость, хладнокровие» и выдержка2 - «цитата из литературного произведения, научной работы и т.д.»; заставить1 - «принудить кого-либо что-то сделать» и заставить2 - «загородить, заполнить площадь, место чем- либо».

19

Приведенные омонимы являются полными, так как они совпадают по звуковому составу во всех грамматических формах. Кроме полных омонимов, в лексической системе языка существуют т.н. неполные, или частичные, омонимы, которые тождественны по звучанию не во всех своих грамматических формах, а только в некоторых (а иногда и в одной форме). Неполные омонимы иногда называют омоформами, поскольку слова имеют тождественный звуковой состав лишь в некоторых грамматических формах,

например: бор1 - «хвойный лес», бор2 - «химический элемент», бор3 - «стальное зубоврачебное сверло». Эти слова являются неполными омонимами по той причине, что не совпадают по звуковому составу во всех своих формах, так как бор2 и бор3 не имеют форм множественного числа.

Явление омонимии наиболее распространено в лексической системе русского языка среди таких частей речи, как существительные, прилагательные, глаголы, и в меньшей мере присуще другим частям речи.

Основным путем образования омонимов в русском языке является «расщепление» единой системы значений многозначного слова и формирование на основе одного из «отпочковавшихся» значений омонимичного слова.

Таким способом возникли многие омонимические существительные, глаголы и прилагательные. С помощью омонимов становится возможным дифференцировать выражение близких, но разных понятий и представлений, например: 1) отглагольное действие и его результат: бой1 - «битье посуды» и бой2 - «куски стекла, битая посуда»; 2) человек, производящий действие, и

орудие этого действия: искатель1 - «человек, занятый поисками чего-либо» и искатель2 - «приспособление у оптических приборов»; 3) начало процесса и его результат: задымить1 - «начать дымить» и задымить2 - «прокоптить».

Отграничение многозначных слов от слов-омонимов, возникших в результате распада значений в смысловой структуре того или иного полисемичного слова, представляет определенные трудности.

Значения многозначного слова обладают определенной взаимосвязанностью и мотивированностью. Если обособившееся значение слова уже нельзя связать с другими и объяснить его через другие, то мы имеем дело с новым словом-омонимом. Так, слово среда1 в значении «средний, третий день недели» воспринимается как омоним по отношению к слову

среда2 с иной системой значений (сравните: воздушная среда, окружающая среда, военная среда).

Естественно, омонимичные слова имеют различные ряды синонимов.

Например, слово создавать1 в значении «давать существование чему-либо, вызывать к жизни что-либо» имеет синонимы основывать, организовывать, образовывать, формировать. Омонимичное слово создавать2 в значении «творческим трудом обеспечивать возникновение материальных или духовных ценностей» имеет другие синонимы: созидать, строить, творить.

При отграничении многозначных слов от слов-омонимов важно учитывать, что последние обладают различной лексической сочетаемостью.

Так, существительное лицо1 в значении «передняя часть головы человека»

20

сочетается с прилагательными простое, правильное, а слово лицо2 в значении

«грамматическая категория глагола, обозначающая отношение действия и его субъекта к говорящему лицу» сочетается с порядковыми числительными

первое, второе, третье.

Омонимичные слова могут иметь различную синтаксическую сочетаемость, что, разумеется, отличает их от полисемичного слова. Так, глагол

спрашивать1 в значении «обращаться к кому-либо с вопросом с целью узнать,

выяснить что-либо» сочетается с существительными в предложном падеже: спрашивать о погоде. Омонимичный ему глагол спрашивать2 в значении

«возлагать на кого-либо ответственность за совершенные поступки,

взыскивать» сочетается с существительными в родительном падеже:

спрашивать с бригадира.

Многие омонимы появились в русском языке в результате различных процессов словообразования.

Врезультате образования с помощью приставок новых слов от глагола

читать возникли омонимы зачитать1 («прочесть вслух») и зачитать2 («не

возвратить прочитанное»); на основе глагола крыть образовались омонимы

перекрыть1 - «покрыть заново» (крышу, потолок) и перекрыть2 - «закрыть дорогу (шоссе) для движения транспорта».

Врезультате суффиксального словообразования возникли омонимичные прилагательные строевой1 (например, строевой лес, от глагола строить с помощью суффикса -ев-) и строевой2 (например, строевой шаг, от существительного строй с помощью суффикса -ев-). Омонимы пилка1 и пилка2 тоже возникли в результате образования существительных с помощью суффиксов.

Одной из важных причин возникновения омонимов в лексической системе русского языка следует считать явление переходности в области частей речи в результате разных грамматических процессов.

Можно привести много случаев омонимии в результате перехода существительных в различных падежных формах в наречия, например: зимой1, вечером1 (существительные в тв. пад.); зимой2 , вечером2 (наречия) и др. Часто появляются омонимы в результате перехода кратких прилагательных в наречия

ислова категории состояния. Сравните употребление омонимичных слов легко1

-краткое прилагательное, легко2 - наречие, легко3 - слово категории состояния в следующих предложениях: 1) Платье легко, воздушно; 2) Задача решается

легко; 3) На душе легко.

Омонимы могут возникать в лексической системе русского языка и в результате действия различных фонетических процессов.

Всвязи с оглушением звонких согласных в конце слов в современном литературном русском языке возникло немало фонетических омонимов, или

о м о ф о н о в, т.е. слов, совпадающих по своему фонетическому оформлению (но не тождественных по написанию), сравните: труд [трут]1 - «процесс

воздействия человека на природу, его деятельность, направленная на создание материальных и культурных ценностей» - и трут2 - «фитиль,

употребляющийся при высекании огня»; плод [плот]1 - «часть растения,

21

развивающаяся из цветка (из завязи)» - и плот2 - «скрепленные в один или несколько рядов бревна для сплава их по воде».

Омонимы могут возникать в лексической системе русского языка и в результате пополнения ее словами из других языков, сравните бор1 (общеславянское), бор2 (из языка арабов), бор3 (из немецкого языка).

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ И ОБСУЖДЕНИЯ

1.Приведите примеры нарушения лексической сочетаемости в языке средств массовой информации.

2.Расскажите об использовании многозначности слова как средстве выразительности.

3.Что вы знаете об использовании метонимии в языке дипломатических документов и в языке средств массовой информации?

Лекция 5.

Стилистические функции неологизмов, стилистическое использование иноязычных слов, терминов, профессионализмов

(2 часа)

ПЛАН

1.Нормативная функция неологизмов в научном и официально-деловом стилях. Стилистическое использование неологизмов в публицистической и художественной речи.

2.Три типа иноязычных слов: заимствованные слова, экзотические слова, иноязычные вкрапления. Их стилистическое использование.

3.Использование специальной лексики в научном стиле. Стилистические функции терминологической и профессиональной лексики в публицистике и в профессиональной литературе.

4.Сфера использования канцеляризмов.

Иноязычная лексика вызывает в обществе бурные споры. Одни считают, что русский язык в опасности, его захлестнула волна заимствований, необходимо поставить прочный заслон на их пути. Другие придерживаются противоположного мнения. Они полагают, что никакой угрозы не существует: русский язык и раньше справлялся с наплывами иноязычных слов – справится и теперь.

Кто прав в этом споре? Как нам относиться к иноязычным словам?

Прежде чем ответить на эти вопросы, надо выяснить: каковы пути и причины заимствований иноязычных слов, как они приходят в наш язык и осваиваются в нем.

Для русского языка примерно конца XVIII века был характерен путь устного заимствования иноязычной лексики, а также через частную переписку и художественную литературу. В Новое время (XX, XXI века) иноязычная лексика проникает в русский язык исключительно письменным путем – через СМИ и научные стили. По мнению немецкой исследовательницы Кр. Меллер, каждый журналист, который находит в какой-нибудь иностранной газете слово, обозначающее, как он считает, новое понятие или изящно выраженное старое, может при удачных обстоятельствах навязать это слово всей нации. СМИ, а теперь и Интернет представляют собой один из основных «посредников» в переходе слов из одного языка в другой. Это налагает особую ответственность на журналистов, вольно или невольно участвующих в процессе миграции лексики.

Что касается причин заимствования, то главная – необходимость назвать новые реалии, понятия, выразить оттенки смысла, которых не было в родном языке.

22

Заимствованные слова приходят вместе с новыми реалиями и понятиями. При этом благоприятным условием для заимствования служат более или менее тесные политические, экономические, культурные связи между народами – носителями языков.

Лексика – наиболее «открытая» область языка. Именно в ней получают отражение изменения, происходящие в жизни общества. Естественно, что усиление или ослабление связей между странами, народами сказывается на процессе заимствования.

Однако и при сравнительно слабых экономических и культурных связях возможно интенсивное заимствование. В этом случае активную роль играют другие факторы, такие, как политическая роль страны и языка, постоянное обновление лексики – образование слов, называющих новые, актуальные в каком-либо отношении понятия. Именно этим можно объяснить широкое распространение американизмов во многих языках: битник, стриптиз,

бестселлер, комикс, более поздние – хиппи, кемпинг, круиз, регион, субконтинент и др.

Таковы внешние условия заимствования.

Важную роль могут играть и внутренние, языковые условия29. Известно, что заимствованное слово легче укрепляется в языке, если в его лексической системе есть предпосылки к заимствованию. К ним можно отнести стремление языка к устранению многозначности, к упрощению смысловой структуры слова, что выражается в потребности уточнить или детализировать какое-либо понятие, разграничить его смысловые оттенки, прикрепив их к разным словам. Например, в русском языке есть близкие по значению слова страсть, увлечение. Заимствованное слово хобби выражает новый оттенок смысла – это тоже увлечение, любимое занятие, но не имеющее отношения к работе – на досуге. Так исконные слова и заимствованное слово по-разному членят семантическое поле – новый оттенок слова хобби оправдывает его заимствование.

К внутренним условиям заимствования следует отнести и действующую в языке тенденцию обозначать одно понятие одним словом. Этим принципом «одна вещь – одно слово» можно объяснить заимствование таких слов, как снайпер (‘меткий стрелок’), турне (‘туристическое путешествие’ – обычно по круговому маршруту), мотель (‘гостиница для автотуристов’), спринт (‘бег на короткие дистанции’).

Приходя в язык, слово, чтобы стать принадлежностью этого языка, должно быть освоено. Можно выделить четыре стадии освоения иноязычного слова: 1) передается фонетическими и графическими средствами заимствующего языка (фонетическое и графическое освоение); 2) соотносится с грамматическими классами и категориями заимствующего языка (грамматическое освоение); 3) приобретает семантическую самостоятельность (семантическое освоение: формируются четко очерченное значение и смысловые связи с другими словами); 4) характеризуется регулярной употребительностью в речи (в разных жанрах).

Покажем процесс освоения на примере слова эскалация. Интересно, что у этого слова есть автор (что бывает очень редко) – американский политолог Г. Кан. Во время войны во Вьетнаме он выпустил книгу, в которой обосновывал неизбежность перерастания локальных конфликтов в мировую войну. Он описывал более 20 ступеней этого процесса. Для этой цели и было использовано слово эскалация (ср. лат. scala ‘лестница’). Оно было создано из французского слова escalade (‘штурм при помощи лестниц’) и английского elevator

(‘элеватор, лифт’): escal(ade) + (elev)ator = escalator. От слова escalator путем «обратного образования» был создан глагол escalate (‘эскалировать’), а от глагола – существительное escalation. Слово очень быстро вошло во все европейские языки. В русском оно получило форму эскалация.

Первые употребления отмечены в 1964 – 1965 годах в материалах журналистовмеждународников и нередко сопровождались образом лестницы. Быстрое семантическое освоение слова в русском языке было облегчено более ранним заимствованием 30-х годов –

29 Подробнее см.: К р ы с и н Л. П. Иноязычные слова в русском языке. – М., 1968.

23

словом эскалатор. Иноязычные слова обычно не имеют внутренней формы, но в данном случае внутренняя форма была уже известна – образ движущейся лестницы.

Вначале слово имело локальную прикрепленность, употребление его было ограниченно: эскалация войны во Вьетнаме, эскалация вооружений во Вьетнаме. Затем границы использования резко расширяются. Появляются словосочетания типа эскалация гнева, эскалация смеха, эскалация военных действий. Слово приобретает четкое значение

‘постепенное увеличение, рост, расширение’ и начинает употребляться в разных жанрах и контекстах (не только в материалах на международные темы). Теперь можно сказать, что слово освоено. Оно включается в толковые словари.

По степени освоенности обычно выделяют три группы иноязычной лексики: заимствованные слова, экзотизмы и иноязычные выражения.

Заимствованные слова представляют собой факты языка. Они освоены, тесно связаны с системой заимствующего языка, вызваны к жизни коммуникативной потребностью. Другое дело экзотизмы и иноязычные выражения. Они в гораздо большей степени иноязычны и в заимствующем языке морфологически нечленимы, слабо связаны или совсем не связаны с системой заимствующего языка. Употребление их обусловлено либо тематикой – описание обрядов, быта, домашней утвари, обычаев, одежды и т.п. того или иного народа (экзотизмы), либо степенью знакомства говорящего (пишущего) с иностранным языком (иноязычные вкрапления).

К иноязычным вкраплениям относятся слова и словосочетания (по преимуществу латинские) типа egro (следовательно), alter ego (второе Я), post factum (после свершившегося, задним числом), terra incognita (неведомая земля). Сюда же относятся слова и выражения, принадлежащие живым языкам – английскому, французскому, немецкому: happy end, c’est la vie, о’кэй, гуд бай, бонжур, пардон, мерси. Все эти слова и выражения могут быть употреблены в текстах любого языка и представляют собой межъязыковой словесный фонд. Одни из них используются в книжной речи (научной, публицистической, художественной), другие свойственны шутливому, непринужденному употреблению.

Иноязычные вкрапления используются для создания определенного колорита, выделения какой-либо черты, специфика которой утратится, если заменить соответствующее слово его переводным эквивалентом, например: Этот Genosse, конечно, совсем не Genosse,

а только сочувствующий (Л. Рейснер).

Иноязычные вкрапления в отличие от экзотизмов часто сохраняют и свойственный языку-источнику облик, как в последнем примере.

Экзотические слова, подобно иноязычным выражениям, слабо связаны с лексической системой заимствующего языка. Однако некоторые экзотизмы (ср.: комикс, мэр, стриптиз) обладают высокой частотой употребления и постепенно теряют экзотичность, переходя в группу заимствованных слов. Так, мэр города, мэрия воспринимаются как обычные наименования, не вызывают ассоциаций с зарубежной действительностью. Другие экзотизмы сохраняют свое периферийное положение в языке: крузейро – ‘денежная единица в Бразилии’; бутлегер – ‘нарушитель «сухого закона» в США в 20 – 30-е годы ХХ века’; бальса – ‘дерево в Южной Америке’.

Макаронизмы – условное название чужих, заимствованных, еще не освоенных слов, которые выделяются на фоне родных и вместе с ними создают определенный (комический) эффект.

Макаронический стиль – пестрое смешение слов и словоформ из разных языков:

И хлебник, немец аккуратный В бумажном колпаке, не раз Уж отворял свой вас-из-дас.

24

Оказывается, он отворял форточку – так называлось в начале XIX века оконце в двери, через которую торговали продуктами. Произошло оно от немецкого Was ist das? (‘Что такое? Что угодно’)30.

Для практики речи (особенно журналистского творчества) очень важен нормативный аспект функционирования заимствованных слов. Ведь если журналист неверно употребляет заимствованное слово, он вводит в заблуждение тысячи, если не миллионы, читателей, слушателей, зрителей.

«Бывший министр временно оккупированной гитлеровскими захватчиками территории, – читаем в одной из центральных газет, – он фигура из царства теней, а некрофилия и реалистическая политика исключают друг друга». Автор не знал значения слова некрофилия (‘болезненное влечение к мертвому телу, вид полового извращения’) и употребил его вместо некромантия (‘гадание на трупах’).

Еще два примера, приведенные профессором В.Н. Вакуровым в одной из его статей: «На досуге он лепил из пластилина. И вот он уже участник нескольких вернисажей в стране» (Из газет). Как известно, вернисаж – это не выставка, а открытие, первый день выставки.

«Ну что мешало Дмитрию Аркадьевичу [Налбандяну] хоть чуточку… изобразить реальную жизнь народа? Ничего не мешало. Да, видимо, не единожды солгав, кисть художника уже сама, автоматически начинает выбирать на мольберте лишь яркие, оптимистические краски» (Из газет). Напрасно журналист не заглянул в словарь. Он узнал бы, что мольберт – это ‘подставка, на которой помещается подрамник с холстом’, а палитра

– ‘тонкая дощечка или металлическая, фарфоровая пластинка с вырезом для большого пальца, с которой художники берут при работе краски, предварительно выдавив их туда из тюбиков’.

Чтобы не попасть впросак, журналист должен знать значение употребляемых им слов. Это, казалось бы, элементарное, естественное условие, к сожалению, часто нарушается. Незнание или «приблизительное» знание значения заимствованных слов приводит к плеоназмам: «До сих пор, – пишет одна из ведущих газет, – предлагать правила игры… считалось исключительной прерогативой президента». Но прерогатива – это и есть ‘исключительное право государственного органа или должностного лица’.

Но особенно избыточны, «зловредны, пронырливы и настырны», как пишет Н. Галь в книге «Слово живое и мертвое», всевозможные факты и моменты. В 99 случаях из 100 их можно выбросить без малейшего ущерба для смысла: «Но не сам факт неудачи послужил причиной отчаяния (Но не сама неудача привела его в отчаяние); Обратите внимание на тот факт, что ничего сделано не было; В момент, когда пробьют часы (Только (едва) пробьют часы); С того момента, как мы познакомились (С тех пор (с того дня, с того часа), как мы познакомились)» и т.д.

Другая важная сторона проблемы – употребление заимствованных слов, непонятных читателям: «Весь саспенс джеймсовского романа держится на недоговоренностях» (Из газет); «Операция прошла, по сообщению врачей, прекрасно, и состояние коуча беспокойства не вызывает» (Из газет).

Английских слов саспенс (напряжение) и коуч (тренер) в русском языке нет, поэтому употребление их требует мотивировки. И, конечно, необходимо пояснять их значение.

«В Гвадалахаре мы посетили кружок молодых художников и беседовали его руководителем Гильермо Чавесом. Чавес – художник-муралист…» Мало кто из читателей знает слово муралист – ‘художник, создающий произведения настенного изобразительного искусства (мурали)’. Муралист соотнесут скорее с просторечным словом мура, чем увидят в нем латинский корень -мур- (ср. замуровать). Разумеется, подобные слова требуют пояснения, толкования, если они употреблены не в специальных текстах.

Еще два примера из популярной брошюры: «Воспитанный в духе Руссо, он [Ампер] вступил в храм наук жадным автодидактом». Автодидакт – устаревшее слово, означает

30 Очерки для радио, с.228

25

‘самоучка’. «Наш северный полигистор Ломоносов, отец русской физики и химии, дал хорошую формулу этого щедрого универсализма». Слово полигистор отсутствует даже в словарях иноязычных слов. По-видимому, это авторский неологизм, означающий буквально (в переводе с греческого) ‘много знающий, универсально образованный’.

Ср.: «Повышается волатильность внешних рынков, меняется тренд и инвесторы бесятся». Разумеется, следовало пояснить, что волатильность – это ‘изменчивость’, тренд – ‘тенденция’, и эти слова крайне неудачно соседствуют с просторечным бесятся.

Употребление подобных слов может свидетельствовать о желании автора «образованность свою показать», о невнимании к выбору слова, даже о неуважении к читателю. Ясно, что языку СМИ, массовой литературы они противопоказаны. Использование таких слов должно быть мотивированным и сопровождаться пояснениями.

Некритическое употребление иноязычных слов – любых, не только редких или слабо освоенных, – одна из самых острых проблем, вызывающих в обществе бурные споры. Она стояла перед русским языком во все периоды его развития. Существовало и течение пуризм (от лат. purus ‘чистый’), стремившееся сохранить язык в чистом, неприкосновенном виде. Пуристы боролись против иноязычных заимствований, неологизмов, против проникновения в язык ненормативных элементов. Они предлагали заменить заимствования русскими словами, которые сами придумывали: просад (вместо аллея), шарокат (вместо бильярд),

мокроступы (вместо галоши), ловкосилие (вместо гимнастика), живуля (вместо автомат) и

др.

Все эти замены, конечно, не прижились. Язык живет по своим законам. И один из них

– активный обмен словами с другими языками. Всякая замкнутость вредит языку, культуре. Вот почему пуризм – реакционное течение. Русский язык впитал в себя большое количество иноязычных элементов, и это укрепило, обогатило его. Неприязнь к любому иностранному слову противоречит историческим закономерностям развития лексики. Нет ни одного народа, который не использовал бы иноязычные слова для обогащения родного языка. Почти все слова (кроме междометий), начинающиеся на а, э, ф, нерусского происхождения (аванс,

август, агитатор, факт, фара, электрик, экран). Отвергать эти слова нет никаких оснований. Они вошли в плоть и кровь русского языка. Они иноязычны лишь по происхождению. Будучи усвоены русским языком, они получили русское произношение, дали немало производных русских слов и получили значение, которое свойственно им только как словам русского языка. Так, русское слово карий обозначает ‘коричневый цвет глаз’, хотя тюркский корень -кара- – это ‘черный’ (он использован в слове карандаш). Если латинское слово министр означало ‘слуга, прислужник’, то в русском языке им называют члена правительства, главу министерства. Только специальный лингвистический анализ может обнаружить иноязычного происхождение слов книга (из тюркских языков), лампа (из немецкого языка), товарищ (из тюркских языков), тетрадь (древнерусское заимствование из греческого языка). Разумеется, сейчас это русские слова, хорошо освоенные языком и потерявшие связь с первоисточником.

Другое дело новые иноязычные слова, только входящие или недавно вошедшие в язык. Именно они чаще всего вызывают споры и нередко реакцию отторжения. Так, ревнители чистоты родной речи возражали, например, против слов саммит (‘встреча на высшем уровне’), консенсус (‘принятие решения по спорным вопросам на основе общего согласия’). Однако прошло некоторое время, и они получили широкое распространение, стали фактами русского языка. Буквально на наших глазах входит в употребление слово позиционировать, его еще нет в словарях. И показательно, как его употребляет и оценивает известный критик Н. Иванова: «Как себя, выражаясь омерзительным (выделено Г.Я.С.) современным языком, Войнович позиционирует?». И далее продолжает: «И как позиционирует он Солженицына?»31 И хотя автору решительно не нравится «омерзительное»

31 И в а н о в а Н. Иностранный язык // Знамя. – 2002. – № 11. – С. 196

26

слово позиционировать, она дважды употребляет его. По-видимому, оно точно выражает нужный смысл. И можно думать, что это слово войдет в язык.

Любое новое иноязычное слово поначалу встречает (может быть, по чисто психологическим причинам), как правило, неодобрительное отношение, сопротивление. И только дальнейшая жизнь его в языке покажет его уместность или неуместность, нуждается ли в этом слове язык или нет.

Как же определить оправданность, уместность иноязычного заимствования?

Дело в том, что наряду с необходимыми, полезными словами в русский язык приходит большое количество слов, без которых можно обойтись. Это характерно и для других современных языков. Зарубежные лингвисты говорят о невиданном до сих пор вторжении английских слов в европейские языки. Так, во французский язык ежегодно проникает до 20 000 американизмов. Если этот процесс будет развиваться подобными темпами, то, как с тревогой пишут лингвисты, французский язык можно будет назвать «франглийским».

Общество пытается оградить язык от нашествия иноязычных слов. В Париже был выпущен «Официальный словарь неологизмов», насчитывающий более 2400 иностранных слов, которые запрещается употреблять в официальных текстах и которые рекомендуется заменять французскими эквивалентами. Эти защитительные меры вызваны опасением, что чрезмерное насыщение речи иноязычными словами может изменить самое качество языка.

Главный критерий уместности, оправданности заимствования – несет ли иноязычное слово значение или оттенок смысла, которые отсутствуют в русском языке. Если есть русский эквивалент, употребление иноязычного слова неуместно. Заимствованные слова оправданны, если они не могут быть заменены русскими словами, как, например, многие термины науки и техники.

Так, оправданно слово ностальгия, обладающее оттенком смысла, который русский синоним не передает. В. Шверубович рассказывает о своем отце – великом русском актере В. Качалове: «Главное было – ностальгия. При всей нелюбви к иностранным, «ученым» словам я сознательно не говорю «тоска по родине», чтобы подчеркнуть болезненность, близость к душевному заболеванию того состояния, в каком Василий Иванович находился. Как сказав вместо «горло болит» – ангина, подчеркиваешь медицинскую категорию своего состояния. Он был болен этой тоской» (выделено Г.Я.С.).

Проблема иноязычных слов важна не только в плане судеб заимствующего языка, но и в конкретном стилистическом аспекте. Употребление иноязычных слов без надобности – серьезный порок любой речи. Особенно это важно для журналистской речи. Избыточное использование иноязычных слов делает материал малодоступным, стилистически ущербным. Чешский ученый А. Стих провел анкетирование с целью выявить понимание иноязычных слов в СМИ и отношение к ним. В 10 % случаев отношение было вполне положительным, в 8 % – нейтральным, в 18 % – отрицательным, а в 56 % случаев – гневным: в частом использовании иноязычных слов аудитория видела скрытое игнорирование читателя, неумение выражаться, надменную позу человека с более высоким образованием и статусом.

Использование иноязычных слов создает большие трудности. Неумеренное их употребление делает речь излишне книжной, а мысль темной, запутанной. Автор заметки о начале футбольного сезона пишет (пример А.В. Калинина): «Не будем фетишизировать фатальную неизбежность случайностей». Можно было сказать гораздо проще и яснее: Не будем преувеличивать роль случайности.

«Любой человек в своей потенции несет большой спектр возможностей интеллектуального развития». Иноязычные слова затемняют смысл, мысль может быть выражена энергичнее и проще: Любой человек может умственно развиваться.

Итак, проблема заимствованных слов существует. Вряд ли можно говорить о серьезной опасности, грозящей русскому языку из-за наплыва иноязычных слов. Однако нельзя и бесстрастно-равнодушно взирать на злоупотребление иностранными словами,

27